Валерия Сказочная - Смирись, девочка

– Ты совсем долбанулся? – не сдерживая эмоций, наступаю на братца. – Ты реально сейчас пытаешься сказать, что похитил дочку Спицына?

Антон слегка тушуется, хотя ещё некоторое время назад очень довольным собой был. Надеюсь, хоть сейчас начинает сознавать, в какое необратимое дерьмо нас втянул.

Наш бизнес, конечно, требовал самых разных мер, но до такой грязи ещё не приходилось скатываться.

– Отец сказал, что для того, чтобы устранить империю Спицына на нашем пути, надо быть особенно наглым и рискованным, – Антон всё ещё пытается оправдаться, но уже не так уверенно. – Я понял его слова буквально. Ради своей дочурки папаша пойдёт на всё.

Офигеть. Братец, кажется, вообще не собирается одуплять, что это, как минимум, незаконно. И это ладно – с нашими связями такое поправимо, но нахрена вот так недвусмысленно из конкурента врага делать? Да и низко как-то девчонку во всё это вплетать. Наверняка натерпелась страху.

– Отец уже в курсе, как ты облажался? – с нажимом спрашиваю, не давая брату ни одного повода решить, что мне хоть немного нравится его идея.

Антон прячет взгляд. Оно и понятно – этот безумный ход сам за себя говорит, что брат уже отчаялся сделать так, чтобы папа перестал воспринимать его невсерьёз.

Братец у меня младший, вылетел из универа, школу окончил с тройкой и пару раз его ошибки в бизнесе стоили нам хлопот. Но всё равно я не считаю отношение отца к нему справедливым. Ведь Антон правда старается, да и немало моментов сгладил. И свой он, в конце концов. Хотя бы вне работы можно было не выказывать к нему пренебрежения.

В общем, вспомнив всё это, я уже был готов смягчиться, и просто договориться с дочерью Спицына о том, чтобы замять неприятную ситуацию, вернуть девушку назад и сделать вид, что ничего не было. Но Антону, видимо, сегодня так и хочется меня пообламывать.

– Отец – ещё нет, но Спицын весточку уже получил, – виновато ухмыляется он, всё ещё стараясь держаться невозмутимо. – Я решил сыграть на опережение…

Вздыхаю. Офигительно. Война уже объявлена, а зная жёсткость этого Спицына – возвращение дочери с извинениями вряд ли сгладит ситуацию. Придётся ещё и компенсацию такую обеспечить, что все наши предыдущие старания коту под хвост. В общем, империя конкурентов одержит оглушительную победу, за что моего братца в лучшем случае уволят.

Похоже, выбора тут особо не остаётся. Я слишком хорошо знаю отца – после такого у Антона не будет ни единого шанса доказать, что он чего-то стоит. Не говоря уж, что в таких условиях наша компания не только не выйдет на новый уровень, а вообще едва останется на плаву.

Идея с похищением, конечно, – просто полная херня. Если мягко сказать. Но благополучие Антона и родных мне важнее участи несчастной девчонки. И судя по тому, как умоляюще на меня смотрит брат – без моей поддержки тут никак.

Что ж, теперь я беру ситуацию только в свои руки. Сам буду со всем разбираться, возьму девчонку под свой контроль, никого лишнего к ней не подпущу.

– Скажем ему, что это была моя идея, – решительно сообщаю. – А теперь расскажи мне всё в деталях. И где сейчас девушка?

Голова ходит кругом. Вроде бы очнулась, но слишком разбита, никак не могу пробраться сквозь сумбур мыслей и сообразить, что вообще происходит.

Последнее, что помню – как чуть отошла в сторону от назначенного места встречи с подругой, а потом чья-то сильная рука резко зажала мне рот. И всё… После – темнота.

К горлу подступает комок. Да меня же похитили! Неизвестно кто, посреди дня. Меня вырубило почти сразу, поэтому я даже не знаю, куда меня везли и как долго. Или, может, несли?

И без того сильно бьющееся сердце начинает колотиться вдвое быстрее, когда я осматриваю обстановку. Небольшая комната, в которой есть кровать, шкаф, стол, стул и что-то вроде гладильной доски, прислонённой к стене. В общем, лишь самое необходимое, никаких излишеств. И всё это я вижу в полумраке – свет тут выключен, жалюзи опущены, а на улице уже, видимо, вечер.

Хочу встать, хотя бы чтобы включить свет. Но меня резко отшвыривает назад, а рука начинает сильно ныть. Надо же, только сейчас замечаю, что, оказывается, прикована к ножке кровати наручником.

Свободной рукой зажимаю рот, чтобы не всхлипнуть вслух. Отчаяние переполняет, дрожь охватывает всё тело. Я даже представить себе не могла, что однажды могу оказаться в такой ситуации! Подобное словно в другом мире существовало. У меня есть свой водитель, он же телохранитель, да и в целом папа всегда спрашивает, куда я иду и что делаю. Помню, как меня это возмущало, а теперь понимаю, что зря. Единственный лишь раз, когда решила проявить своеволие и пошла на встречу с подругой одна – и вот результат.

Если только получится выбраться, я больше никогда не буду сопротивляться попыткам папы меня обезопасить! Я буду делать всё, что он посчитает нужным, я…

Звук открывшейся двери прерывает мои попытки торговаться то ли с собственной совестью, то ли с чем-то высшим.

Я машинально жмурю глаза – вспыхнувший свет слишком яркий.

А потом замираю, не в силах пошевелиться. Не вижу своего похитителя, но слышу его шаги. Неторопливые, уверенные – шаги крадущегося хищника, который, к тому же, не сводит с меня взгляда. Чувствую это каждой клеточкой тела, хотя мои глаза ещё закрыты.

– Как тебя зовут? – неожиданно спрашивает он.

Странно, но я думала, что у него будет какой-то страшный голос. Жуткий, скрипучий или злой. Но нет – вопрос звучит требовательно, но в то же время тон не пугает, скорее интригует. Голос низкий, глубокий и даже, наверное, красивый. Насколько я могла услышать в этих нескольких словах.

Открываю глаза. Перед моим взглядом сразу предстаёт мужчина, который закрывает собой свет. Высокий, хорошо сложенный брюнет с пронзительными глазами. Даже не могу понять, какого они цвета – зелёного или синего. Что-то вроде морской волны, которая чуть темнеет, когда пауза затягивается.

– Это настолько сложный вопрос? – на этот раз незнакомец спрашивает так сурово, что меня разрывает от двух противоречивых желаний.

Первым становится трусливый порыв ответить ему на всё, что хочет. Ведь этот человек явно непрост и вряд ли стоит его злить, когда я даже не знаю, зачем меня похитили. Но второе – злость – преобладает. Я бы посмотрела, как он себя вёл на моём месте! Разве сидел бы тут и спокойно разговаривал?

Подавляю внутреннюю дрожь, когда автоматически представляю незнакомца на месте пленника. Почему-то заканчивается это представление тем, как он с лёгкостью разрывает наручник и голыми руками придушивает своих похитителей, кем бы те ни были.