Мэри Ройс - Враг моего отца хочет меня

Такими темпами долго ждать не придется, доведет, и заставлю по-плебейски опускать голову вниз, как только учует мой запах. Вот только пока ее поведение абсолютно не соответствует поведению классической жертвы. Пленницы. Запуганной вещи. Неужели мало этой мажорке, привыкшей к тепличным условиям, уже созданных мною жестких мер? А еще эти огромные глазища, их цвет продирал слой за слоем моей мертвой души. И всякий раз, когда я находился близко к девчонке, всегда видел в них малейшие волны ярости и ненависти, отчаяния и боли, безразличия и принятия. И каждая проклятая эмоция обладает своим цветом.

Ярость пылает злыми зелеными языками, отчаяние – золотым песком боли, а безразличие – зеркалит серым аквамарином.

Блядь, целый калейдоскоп.

Кажется, до встречи с ней мои глаза были блеклыми, зато ее в действительности напоминают редкий дар природы.

Стрекоза.

Первое, что слетело с моего языка при виде них. Сам не знаю, зачем дал ей это прозвище, ни к чему это. Но слишком быстро эта девушка становится моей вредной привычкой. А с такими, как известно, одни проблемы.

Вот и я не смог от нее отмахнуться.

Слишком долго отказывал себе в этом. Слишком долго жрал как падальщик, снующий вокруг мусора. А сейчас в моей пасти самый что ни на есть элитный кусок мяса. А если он еще и с кровью, это будет вдвойне приятней для моего затравленного зверя.

Поэтому, когда Кабаев предложил раздеть девчонку, чтобы повеселиться и снять видео для будущего зрителя, я отказал. Не хотел делиться с кем-то своим лакомым куском. Уже на каком-то инстинктивном уровне я по-своему защищал ее, и пусть меня это чертовски злило, я не мог ничего с этим поделать.

От одной только мысли, что ее тело облизывала бы ни одна пара глаз, меня разрывало от ярости. Лихорадило так, что становилось душно. Тошно от самого себя. Мерзко от желания, которое было совсем неуместным. Однако это ни на унцию не приглушало порыва убить того, кто тронет ее. Своих. Чужих. Любого. Она моя. И только я буду ее палачом. Потом разберусь зачем и куда, главное, дать понять ублюдкам, что это моя работа. Целый месяц я рисковал шкурой и выслеживал ее. Достал то, что не готов делить ни с кем-либо. А Кабаеву и так привалило с того, что я перехватил ни одну поставку оружия Тихого.

Но самое опасное оружие оставил себе. Чертов кретин. Уверен, вскоре я пожалею о своем опрометчивом поступке, но не перестаю убеждать себя в том, что все это и есть месть.

Я заставлю Ягумнова ползти на коленях, стереть их до кровавого мяса, в то время как его мозг будет превращаться в фарш от догадок, что я делаю с его дочерью.

И я сделаю, несмотря ни на что.

Правда сначала поиграю с маленькой стервой, выпью ее, как оживляющий эликсир. Ломать ее будет слишком сладко, особенно когда она снова будет смотреть на меня своим высокомерным взглядом, будто я не достоин и сантиметра ее каблука. Такая же, как и ее папаша. Эта девчонка вообще в курсе, насколько может раздражать и провоцировать одновременно? А ее острый язык… острее ножа, ей-богу.

Делаю еще одну затяжку и выпускаю горький дым вместе с успокаивающим выдохом. Но потом матерюсь, бросая окурок под ботинок, и тут же возвращаюсь обратно. Сам не знаю, зачем. Попытки переубедить себя тщетны. Ноги предательски несут в подвал, только там уже никого нет, отчего гнев проносится горячей волной по венам.

– Твою мать, – рыкнув, громко хлопаю дверью и пускаюсь прямиком к душевым. Лестничный пролет быстро сменяется вторым, третьим, прежде чем я добираюсь до длинного коридора, в конце которого вижу своего человека и теперь стремительно двигаюсь к нему. – Свободен, – бросаю приказ, грубо сжав плечо парня, на что тот лишь испуганно смотрит на меня. – Иди, Вася, на сегодня ты свободен, – повторяю требовательней и, получив от него короткий кивок, захожу в душевые.

Я даже не понимаю, как все вышло из-под контроля, этот рефлекс не поддается даже мне, потому что все, о чем я могу думать, это о том, что Мирзоев мог… Последняя мысль обрывается, и я перестаю дышать…

Черт возьми, я совсем не готов к тому, что вижу.

Делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь не вести себя как одержимый извращенец, вот только глаза упрямо продолжают царапать стройное подтянутое тело, конкретно залипая на слегка округлых, сочных бедрах.

Стискиваю челюсть от неконтролируемой волны больного воображения и встряхиваю головой, пытаясь выбросить мысль о том, с каким шлепком моя ладонь коснется ее задницы. Но тщетно, пульс предательски ускоряется.

– Блядь, – выдавливаю сквозь зубы, прикрывая глаза и делая еще один успокаивающий вздох, который не помогает заглушить жжение в позвоночнике, пробирающееся горячим потоком к члену.

Я же уже видел ее голой, черт возьми, даже трогал, но сейчас это лишь дополнение к тому, что теперь открывается моему взгляду.

Под струями прозрачной воды Стрекоза напоминает мне фарфоровую куклу с гладкой нежной кожей, которую я игнорировал при осмотре чипа, и с волосами цвета молочного шоколада, ниспадающими жидким шелком на выпирающие ключицы.

Однажды забравшись в ее комнату посреди ночи, я не удержался, потрогал лоснящиеся в лунном свете локоны и чуть не сдох от того, какими мягкими они ощущались между моих грубых пальцев. Тогда мне казалось, что ничего нежнее в своей жизни я еще не трогал. А это миловидное лицо безропотной лани, оно лишь гребаная маска обладательницы стойкого и невыносимого характера, который уже дает о себе знать, периодически показываясь из-под налета шока и страха. И я помню эти дрожащие от различных эмоций пухлые губы, не оставшиеся без моего внимания даже сегодня, когда они были потрескавшимися и обезвоженными.

Вот что в ней такого? Почему стою и вылизываю ее глазами как пацан, впервые увидевший голую задницу, однако игнорировать те странные эмоции, что подобно мелким занозам нарывают под кожей, не получается.

Внезапно девчонка оборачивается, и испуганный крик тонет в парах воды. Она застывает с широко распахнутыми глазами, которые слишком явно выдают свою хозяйку, затягиваясь зеленой поволокой.

Злость мгновенно затмевает все остальное, потому что стерва опять смотрит на меня с презрением и вызовом, правда колючая эмоция приглушается приятным удивлением, ведь девчонка не спешит прикрыться, позволяя мне заметить, как вздымается ее идеальная полная грудь с крупными, светло-персиковыми сосками, будто вылепленными из фарфора.

И меня словно застопорило, ведь я совершенно не спешу отвести взгляд, жадно наблюдая, как под моим прицелом ее соски призывно вытягиваются, а сиськи подрагивают от волнительного колебания.

Опускаю взор и отмечаю крепко сжатые кулаки, невольно вызывающие у меня ухмылку, но она исчезает, стоит мне посмотреть еще ниже на полоску темных волос. Твою мать… Рефлекторно сглатываю голодную слюну, после чего сосредотачиваюсь на плоском животе с маленьким пупком.