Петр Ингвин - Кваздапил. Наявули

– Не вставай, а то не дослушаешь. Я долго готовил речь, и не хочется, чтобы она пропала зря. Кстати, в полицию о нападении на меня я не заявлял, иначе многим не поздоровилось бы. В том числе твоей сестре.

– Тебе в первую очередь, – прохрипел я.

Боль была невыносимой.

Данила кивнул:

– Я и говорю – многим. Врачи не верили, что я так неудачно упал, чтобы оторвать палец, выбить глаз, порезать лицо и отбить половину организма. К счастью, все обошлось, и ты со своими черными дружками и похотливой сестрицей можешь быть спокоен – ничто не выплывет наружу такого, что потянет на уголовщину.

Данила бесстрастно наблюдал, как подо мной разливалась лужица крови. Лужица превращалась в лужу, от моих босых ног она добралась до кроссовок у стенки и подбиралась к маминым выходным туфлям.

– Ты напустил на меня своих дружков, чтобы отомстить за сестру, – спокойно продолжил Данила. – Похвально. Но ты забыл, что у каждой палки есть два конца. Я был в какой-то мере виноват, со мной можно было поговорить и договориться, и даже получить что-то в качестве компенсации. Я пошел бы навстречу, хотя категорически не понимаю, кому и что компенсировать. Разве я подставил кого-то из своих хотя бы раз? Я только грозил, чтобы ошалевшие от легких денег дурехи не кинули меня как работодателя и гаранта безопасности и не бросились во все тяжкие добывать денег сами. Поползновения были, я их своевременно и жестко пресек. Мои действия кажутся чрезмерными, я готов ответить за чрезмерность – она была вынужденной ради общей безопасности – и за угрозы, которые вовсе не собирался исполнять. Теперь сам подумай: сумел бы я сделать хоть что-то без второй стороны – без любительниц приключений, которые увидели в моем предложении возможность быстро заработать? На мне лежит часть вины, но только часть, и мне обидно, что отвечать за всех ты назначил меня одного. Поэтому ты виноват в первую очередь. – Данила провел изуродованной рукой по изувеченному лицу. – С остальными я тоже разберусь, а кое с кем уже разобрался. Они думали, что всесильны и по их слову все будут скакать на передних лапках и кверху задницей. Но когда их по одному ловят в тихом месте, они очень хотят жить, желательно в полной комплектности. К сожалению для них, после всего, что они со мной сделали, счастье иметь все органы и конечности никому из них не грозит. На сегодняшний день кто-то уже не может ходить, кто-то – иметь детей, кто-то – видеть, кто-то – кушать без трубочки. Они выдали мне заказчика акции. А один, к тому же, проговорился, что твой бывший дружок Гарун имеет на тебя зуб и даже, как меня уверили, собрался зарезать. Не сомневаюсь, что полиция тоже раскопает эти сведения.

Краем пульсирующего сознания я заметил, что державшая нож левая рука Данилы одета в перчатку. Отпечатков не будет. А нож очень походил на нож Гаруна.

Данила перехватил мой взгляд.

– Да, это любимая вещица твоего друга, – сказал он. – Не представляешь, к каким ухищрениям пришлось прибегнуть, чтобы заполучить. По идее, нож надо было взять с отпечатками Гаруна, но не удалось. Ничего, я спрячу улику неподалеку, в мусорном баке или еще как-нибудь, чтобы случайно не нашли дети, а полиция мимо не прошла. И – привет твоему горбоносому дружку, «Владимирский централ, ветер северный….» А лучше так: «Таганка, я твой навеки арестант…» Теперь ты понимаешь, что за все в жизни рано или поздно приходится платить? Что-то ты долго валандаешься. Я уже все сказал, оставаться дольше опасно. До встречи в аду.

Третий удар ножа пришелся в сердце.

Я задыхался. Сердце разрывалось, клинок из сна оно ощущало как реальный, несмотря на то, что сознание проснулось. Я хватался за грудь, за живот за бок. Там все было нормально. Сердце бешено стучало, но – стучало!

Я огляделся. Две кровати по разные стороны комнаты с полосатыми обоями, яркий свет из окна, смазливая физиономия на плакате над пустой Машкиной кроватью… Я лежал в кровати родительской квартиры, и дата на часах убеждала, что предыдущие утра, одно за одним, с разными вариациями, мне приснились.

Пора пить на ночь успокоительное. Или уставать так, чтобы у мозгов не оставалось сил на всякую ерунду.

Ну и сны. Чем дальше, тем хуже. Почему нужно было закончить на такой нервной ноте?

В дверь позвонили. Меня подбросило: кто?! Во сне хотя бы кофе удавалось выпить.

Звонок повторился. С тяжелой головой, сонный, помятый и неумытый, я накинул халат и открыл дверь.

– Захар?

Парень был взвинчен.

– Где Маша?

– Я был уверен, что она с тобой, поэтому твой вопрос очень интересный. – Я потянулся за телефоном.

– Не отвечает. Мы хотели встретиться, а Наташка говорит, что Маша уехала в крутой тачке. Наташка видела ее из окна.

Я поморщился. Причин для недовольства – сразу две. Машка опять начудила, а я вновь оказался в нелепом положении. Звонить и выяснять? Машка уже большая, даже слишком. После всего, что случилось, должна понимать рамки дозволенного. И все же: что за крутой поклонник?

Волнение за сестренку смешалось с любопытством, а такая смесь непобедима. Пусть Машка и умна в меру возможности, но до ужаса легкомысленна. Как брат, я могу поинтересоваться и, опять же, из за недавних событий, могу еще раз влезть в ее личную жизнь. Пусть потом думает и говорит, что хочет. Я в своем праве.

– Наташин телефон знаешь?

Захар продиктовал номер, я приложил трубку к уху. Наташа ответила сразу.

– Привет, это Саня, брат Маши. Я за нее переживаю. Захар говорит, она с кем-то на машине уехала. Не знаешь, с кем и куда?

– Привет, рада слышать. Выходи как-нибудь во двор, поболтаем. Или звони, у тебя теперь номер есть. А Машка уехала на незнакомой машине, я сама видела. – Ничего нового разговор не дал. Я хотел влезть с вопросами, но уточнение принеслось раньше: – Машина не местная, я в городе все «Мерседесы» знаю.

«Все два», – хотелось съязвить. Наташу, судя по тону, мой звонок обрадовал, а мне разговаривать с ней было тяжко и неприятно. Ухо слышало голос, а перед глазами скакали неприличные картинки из досье Данилы. Наташа была одной из главных исполнительниц. Те виды, в которых она представала на видеосвидетельствах, не каждая фантазия представит.

– Захар стоит рядом? – тихо спросила Наташа.

– Да.

Я кожей ощутил, что она знает больше, чем говорит. Волоски на руке, державшей телефон, встали дыбом.

– Перезвони, когда он уйдет.

– Понял, спасибо. Пока.

Палец давил «отбой», а я уже поворачивался к Захару, глядевшему на меня с немым вопросом.

– Ничего нового. – С тщательно скрываемым нетерпением я пожал плечами. – Маша часто что-нибудь забывает и, наверное, забыла зарядить телефон. Занимайся своими делами и будь на связи. Когда что-то выяснится, я позвоню. Или еще раньше Маша сама позвонит.