Фрэнк Харрис - Моя жизнь и любовь. Книга 2

Не учел генерал одного – своего командования [6] Видимо автор намекает на в.к. Николая Николаевича и на генерала Н.П. Криденера. . Он расставил охрану, распределил бойцов, послал за подкреплением… и получил жёсткий отказ в подкреплении. Скобелев захватил господствовавший над высотой форт, но у него не оказалось достаточно людей, чтобы отбить контратаку врага.

Редут был взят часа за три до того, как окончательно стемнело. Непроглядная тьма наступала медленно, но она наступала. Снова и снова Скобелев посылал за подкреплением. Наконец он получил окончательный отказ.

Впоследствии нам рассказывали, что сам царь убеждал генералов послать подкрепление, но его заверили, что сил на это нет. А ведь было совершенно ясно, что из контингента, находившегося на поле боя, было несложно выделить несколько тысяч бойцов… И тогда Скобелев победил бы под Плевной в тот августовский день.

Когда генерал убедился, что помощи не будет, он, казалось, был ошеломлён и разочарован. Затем ярость овладела им! Он как-то весь задрожал, слезы непроизвольно покатились по его щекам…

– Великие князья ненавидят меня! – воскликнул генерал. – И генштаб… За то, что я одерживаю победы. Но кто мешает им тоже побеждать? Да черт с ними, черт с ними… Вот что такое их зависть! Они не пощадили даже пять тысяч бойцов, чтобы просто насолить мне! Лжецы и богохульники!

В тот вечер с нами сидела еще пара его офицеров. Мы выпили и обсудили возможные версии дальнейших событий. Как оказалось, Скобелев понимал своего противника мушира Османа лучше кого-либо из нас.

– Когда утром мы не сможем обстрелять турок, – сказал генерал, – Осман решит, что мы слабы, и перейдёт в контратаку. Тогда нам придется отступить. Если бы у меня было хотя бы пять тысяч человек и пятьдесят полевых орудий – а я их так просил! – уже к полудню Плевна была бы в наших руках. Осману пришлось бы сдаться. Глупая зависть нашего командования дорого обойдется России. Как минимум полмиллиона жизней. И война затянется еще на полгода!

Скобелев научил меня ставить себя на место противника. Такова основа полководческого искусства.

Помню, когда мы остались одни, он повернулся ко мне.

– Не пишите об этом, – сказал он. – Ни один русский не выставит на свет русский позор. Это, как если бы наша мать была виновата. Я не хочу, чтобы проклятые турки насмехались над нами. Ах, если бы я только мог получить хотя бы шанс, я бы показал им, что наши русские солдаты – лучшие в мире, несравненные…

И он продолжал приводить пример за примером воинской стойкости и презрения к смерти…

Всё вышло почти так, как предвидел Скобелев, но позже. Было уже далеко за полдень, когда турки атаковали. Мы с трудом удерживали наши позиции. Через час Осман бросил на штурм свежие силы, и нам пришлось отступить. Через час отступление превратилось в почти бегство, и в течение еще нескольких часов кучки морально сломленных людей, хромая, шатаясь и ругаясь, возвращались на свои прежние места дислокации.

На следующий день Скобелев не выходил к людям. Я сразу заметил, что его репутация значительно выросла: все его офицеры знали, что в этот раз генерал победил и что не его вина в поражении. К Скобелеву приходили офицеры из других подразделений – все они показывали, что знают о том, как обстояло дело в действительности. Самое замечательное в генерале было то, что и уважение подчиненных, и даже лесть не оказывали на него ни малейшего влияния. Когда мы встречались впоследствии, он всегда обращался со мной с искренней доброжелательностью.

Конечно, ничто не могло спасти Плевну. Со временем турецкие коммуникации были окончательно перерезаны – Плевну взяли в блокаду. Несколько месяцев спустя Осман сдался и был благородно принят Скобелевым, которого все теперь приветствовали как героя Плевны. Осман, ехавший во главе сдавшегося в плен гарнизона, представлял собой любопытное зрелище: он был маленький и бледный, с одной рукой на перевязи от недавней раны. Когда мушир проезжал во главе своего штаба, русские во главе с самим Скобелевым снова и снова подбадривали его самым благородным образом.

Война почти стоит того, чтобы её вести, когда она приносит такие почёт и уважение победителей к побеждённым.

Хотя я многому научился на войне, но пишу о ней не для того, чтобы соперничать с профессиональными историками. Я хочу представить Скобелева, который вместе с Робертсом [7] Фредерик Слей Робертс, 1-й граф Робертс Кандагарский (1832—1914) – британский военачальник, фельдмаршал, один из наиболее успешных военных деятелей Викторианской эпохи. был лучшим генералом, которого я когда-либо встречал. И контраст между ними делает их обоих еще более интересными. При этом отмечу, что ни один из них не обладал высоким интеллектом.

В англо-бурской войне Робертс ходил в церковь каждое воскресенье и соблюдал все положенные ритуалы. Он был искренним христианином и следовал примеру своей жены во всех общественных делах. Поначалу он принимал Китченера [8] Горацио Герберт Китченер, 1-й граф Китченер (1850—1916) – британский военный деятель, фельдмаршал, военный министр Великобритании. Китченера называют в числе вероятных прообразов Старшего Брата – персонажа романа Джорджа Оруэлла «1984». за чистую монету, и даже когда в Пардеберге [9] Битва при Пардеберге или Пердеберге (африк. Лошадиная гора) – крупная битва в ходе Второй англо-бурской войны (18 – 27 февраля 1900 г.). Произошла около брода Пардеберг через реку Моддер в Оранжевом Свободном государстве, около Кимберли. ему пришлось осознать свое ничтожество как солдата, он так долго держал это знание при себе, что в какой-то степени поддерживал миф о Китченере-герое.

Скобелев, с другой стороны, был совершенно свободен от всякой формы снобизма. Более того, он даже несколько презирал дисциплину и пренебрегал общественными обрядами. В какой-то мере он был нигилистом, ненавидел всякую неискренность, а потому видится мне большим человеком, чем Робертс. Зато по проницательности и скорости принятия важнейших решений они были весьма схожи.

В дни бездействия, последовавшими за взятием и оставлением форта, я попросил Скобелева рассказать мне о его ранней жизни. С огромным удовольствием он признался, что в четырнадцать или пятнадцать лет он охотился за каждой хорошенькой девушкой, попадавшейся на его пути.

Однажды дядя застал будущего генерала в доме, когда тот пытался обнять молоденькую служанку. Девица как раз только-только оттолкнула мальчика, когда вышел дядя. «Ты должна гордиться тем, что тебя поцеловал молодой барин, девочка моя», – строго сказал дядя.

– С того времени у меня не было с этим трудностей, – просто сказал Скобелев. – Новость о случившемся распространилась по дому, как лесной пожар, и у меня больше не было отказов.