Дара Май - Мой милый друг!

– Не надо, пожалуйста.

Голос выдал меня, он стал сиплым, томным, возбужденным, словно я просила не остановиться, а продолжить. Грей ухмыльнулся, отстранившись.

– До скорой встречи.

Сладко прошептал он грубым баритоном.

Его руки и присутствие покинули меня, оставляя в помутнении.

Что это было? Что я чувствовала в его руках, отвращение? Вожделение? Я дала ему то, что он хотел, желание… Злость и презрение охватили меня, чувство острой необходимости смыть с себя его любые прикосновения, подгоняло, заставляло двигаться быстрее. Взглянув на часы, на которых было почти десять, я быстрым шагом выбежала на улицу. И только оказавшись дома в спальне, я смогла унять, свое бешено гудящее сердце.

Я намылила кожу, грубо втирая мочалкой. Мне хотелось поскорее выкинуть из головы все происходящее. Перебирая в голове другие способы, помочь брату, я смывала запах, но его взгляд уже проник под кожу. Я ни за что больше с ним не увижусь.

Спустя несколько дней, я стояла на парковке, возле моего офиса, собираясь, вернуться домой. Попрощавшись с Тессой, сотрудницей со второго этажа, я села в машину. Ощущение постороннего присутствия резко накатило на меня бушующее волнение. Чья-то рука сцепилась на моем плече, резко сжав грубой холодной ладонью рот, утягивая к себе на заднее сидение. Мои руки были обездвижены. С улицы надо мной склонился силуэт, вытаскивая из автомобиля. Я в чужой машине, меня везут в неизвестном направлении. Но не нужно было задавать вопросы, чтобы понять, куда. Прошло три дня, как он и говорил. В уголках глаз собрались слезы, страх, безвыходность. Машина остановилась возле ресторана, один из людей, привезших меня сюда, сопроводил меня к столику, где сидел Грей. Он заканчивал ужин.

– Голодна? Садись.

Прозвучал голос Грея. Оглянув охранника, я села. Молча.

– Итак, перейдём к самому важному.

Продолжил он. Я сглотнула сухой, причиняющий боль ком в горле и с застывшим страхом смотрела ему в глаза. Да смотрела и не собиралась отводить глаз, как был зол и суров он не был.

Мужчина откинулся на спинку стула, осматривая меня. Я выглядела уверенно, не смотря на сотрясение души.

– Мы поднимемся в номер и ты, – он коснулся под столом, придвинувшись, моей ноги. Я не вздрогнула, – сделаешь все, как я хочу. Я голоден, чертовски.

Его пальцы сдавили кожу, давая посыл.

– Вы видимо не поняли меня мистер Грей, я с вами никуда не пойду.

– Ты видимо не поняла милая Элли, ты идёшь со мной, сейчас же. Или жизнь твоего братца тебе не дорога?

– Жизнь моего брата вас не касается.

– Хм, – ухмыльнулся мужчина, – его долг, принадлежит мне, до последней мелочи и брать ежемесячные платежи, я не собираюсь, мне нужно все и сразу.

Зверство и угроза витала в его голове. Он не спрашивает меня, он ставит перед фактом. Я должна и это все что он знает. Должна, потому что он хочет.

– Я ничего вам не должна, зачем это все? Вы взрослый солидный человек.

– А ты взрослая девочка Элли. Ладно, – он окатил меня раздраженным, но в то же время желающим взглядом, взглядом, который уже имел меня, – потом не жалуйся.

Мужчина подтолкнул мне свой телефон, на котором были фотографии Майка, за ним следили, на работе, вне работы.

Я опустила глаза, ничего не ответив.

– Идём, – сказал он, – вставая.

Я молча встала, плетясь за ним.

***********

Сегодня

– Откуда деньги дрянь?

– Чтобы уйти отсюда, чтобы сбежать от тебя, я ненавижу тебя, ненавижу вас всех. Я не могу дышать…

Подкатившая словесная рвота вырвалась из меня.

Пощечина, оставляющая отметину на моем лице, вдавила меня в пол. Слезы, которые щипали на коже, хлынули, побежав длинными дорожками. Крепкая отцовская рука схватила меня за волосы, волоча в мою спальню. Он швырнул меня на пол, остановившись в проходе.

– Неблагодарная дрянь. Я дал тебе все, все самое лучшее. Так ты с отцом? С этого дня, ты будешь спрашивать разрешение на каждый шаг. Ты даже дышать не будешь без моего слова. А сейчас посиди тут без еды и воды, не заставляй меня идти на крайние меры, ты же помнишь, чем закончился твой побег?

Дверь с силой захлопнулась, я полностью рухнула на пол, сворачиваясь калачиком, закрыв лицо ладонями. В горле ещё болело, напоминая о случившемся, в сердце все обрывалось, как неисправные провода в самый сильный ураган. Любая надежда на нормальную жизнь умерла. " Я не хотела ничего говорить, но и молчать, я больше не могла".

Завыв как раненный зверь, я кричала, опаляя болящее горло, сжигая любую надежду, вырывая переполненные лёгкие.

– Видишь Эван, без тебя, ничего не получается, я сдалась, я сдалась…

Я лежала уперевшись щекой в пол. Слезы медленно текли по переносице и щеке, образуя лужицу на полу…

– Мне так тебя не хватает, мой милый друг. Ты единственный, кто никогда меня не обидел. Мне так жаль Эван, прости, прости меня…

Я говорила шёпотом, сама с собой, уставившись в одну точку. Темнота в комнате приносила определённое успокоение. Я любила темноту. В ней казалось, что ничего нет. Нет надобности, открывать или закрывать глаза, в темноте я могла отчётливо видеть прошлое. Помнить себя. Его.

Я не заметила, как крепко уснула, всхлипывая во сне. Мне снился сон, оживленный, как картинка из прошлого.

В моей памяти часто всплывает воспоминание, даже когда я сплю, не дает забыть. Единственное место, где я могу снова встретиться с ним. Вот уже долгие годы я вижу один и тот же, преследующий меня сон, сон из прошлого. Или это муки совести не оставляют меня…

Мне восемь лет, я маленькая белокурая девчонка с радостной, доброй и мечтательной душой. Я бегу по зелёному полю, усыпанному разноцветными полевыми цветами, босиком. Мягкая трава щекочет мои ноги, от чего я заливисто смеюсь. Мой смех звучит звонко, ветер подхватывает его, разнося на десятки метров. Со мной мой брат. Он как искаженная картинка в моем идеальном сне, задиристый, грубый, его голос хоть ещё и детский, но с лёгкой грубой ноткой, которая неприятно звучит. Он ругает меня и подгоняет, нужно вернуться домой . Но я хочу свободу, мчась за ветром, я её ощущаю. Вот я уже сижу на качели, высоко вздымая вверх. Мой смех ещё радостнее, еще громче. Сзади меня раскачивает мой друг. Мой единственный друг. Ему двенадцать и он очень красивый. Я уверена, что выйду за него замуж, когда вырасту. Эван, всегда заботился и защищал меня, проверял дома ли я дотемна, хорошо ли поела, сплю ли, не плачу ли. Ему было запрещено приходить в наш дом, но он часто пробирался через окно, ко мне в комнату, читал сказки. А ещё он закрывал мне уши, крепко прижимая к себе, когда за стенкой отец избивал мою маму. Я очень боялась этих мгновений, но он, всегда был рядом, это давало мне уверенности. Он мой самый лучший друг, я очень люблю его, я до сих пор ощущаю это чувство. Иногда, когда я запирала двери, отец ломился ко мне, я знала, что он причинит мне боль. Эван помогал мне, спустится вниз через окно, захватив плед. Мы сидели в конюшне за домом, он укутывал меня теплее, а через время, приносил тёплое молоко с печеньем. Все еще помню его вкус. Тяжело было сидеть одной, когда Эвана не было, когда он пропадал. Его отец был мелкий преступник и в строгости, граничащей с жестокостью, воспитывал сына. Мой был сержантом, служителем порядка, но он был зверским тираном дома. Наши жизни были похожи, потому, Эван, наверное, так понимал и жалел меня. Часто он приходил в побоях и ссадинах. Он был ребёнком, но он так уверенно и смело себя вёл, что я считала его самым сильным человеком в мире. Ни с кем мне не было так спокойно. Я не помню, в какой момент мы познакомились, но я помню его все время, сколько помню саму себя. И он самое нежное и тёплое состояние моей души. Если что-то случалось, я бежала к нему, чтобы поделиться, радостью или грустью, понимая, что он всегда ждёт меня. Я знала, он любил меня, мой милый друг, так же, как и я.