Виктория Королёва - Исправь меня, если сможешь

А ведь я мог узнать интересующую меня информацию у отца, но не стал. Протвино признаваться в своих слабостях, но я просто… испугался!

– Добрый день, могу я узнать, в какой палате находится Анжела Винслоу, – спокойно спросил я.

Постоянно хотелось посмотреть назад, проверить, не стоит ли кто-либо знакомый прямо за моей спиной. Не хочу быть пойманным. Потому что существует большая вероятность, что ребёнок был мой.

Опять подумал об этом! Твою же мать!!!

А сколько видели нас тогда? Тогда когда я вёл её наверх? Сказала ли она сама кому-либо?! Чёрт! Ответов на мой вопрос не было, а вопросы мать их, да.

– Эм… конечно, – Мисс Берднер опустила глаза на монитор и исподтишка посмотрела на меня. – Анжела Винслоу находится на пятом этаже в пятьсот двадцать третьей палате.

Я уже развернулся для того, чтобы уйти, как вспомнил, что даже не сказал спасибо. Вежливость превыше всего, тут меня знали как хорошего и открытого «мальчика», не хотелось бы выходить из образа.

– Спасибо, миссис, – миссис специально было сказано для того, чтобы подчеркнуть её не увядшую молодость. Тем самым выразить своё восхищение её «красотой». – Берднер, вы профессиональны как никогда! – я подарил ей свою фирменную улыбку и пошёл прочь.

Шёл быстро, не оглядываясь и по лестнице, потому как существовал большая вероятность натолкнуться на кого-нибудь знакомого в лифте. К чёрту всех знакомых, не хочу никого видеть.

Рядом с палатой Винслоу никого не было; на самом деле, я боялся встретить здесь её родителей, но к моему глубочайшему счастью из палаты вышла миловидная блондинка в больничном халате.

– Доброе утро, – девушка развернулась и подняла на меня усталые голубые глаза – видимо, она ночная медсестра: слишком усталый вид для 10 часов утра.

– Могу я увидеть Анжелу Винслоу? – насколько это было возможно, спокойно спросил я.

– К ней нельзя! – грубо ответила девушка. – А Вы вообще кто такой? – она практически впилась в меня взглядом. – И как ВЫ сюда попали? Если вы не знали, то это закрытый корпус, вход посторонним воспрещён! Будьте добры, покиньте помещение.

Удивился! Да не то слово! Повелительные нотки в голосе и сведённые брови показывали во всей красе настрой оппонента. И её вот это вот «вы» было крайне пренебрежительно. Уже был готов ответить в её духе, как за спиной услышал до боли знакомый голос.

– Силена, все хорошо – это мой сын. Спасибо вам за бдительность, вы можете идти.

Чёрт, как же я не хотел попадаться ему на глаза. Силена потупила взор, спустя секунду, посмотрела внимательно на Адриана, а потом перевела взгляд на меня. Сравнивая… И её смена настроения не прошла мною незамеченной, как-то слишком быстро она что называется «осела» ниже плинтуса.

– Доброе утро, – чопорно пробубнила девушка, сверкнув на меня злым взглядом.

– Доброе. – Спокойно ответил мой отец.

Пришлось повернуться к отцу лицом. Адриан смерил меня спокойным и так знакомым мне холодным взглядом. Отец всегда так смотрел, слегка с высока, показывая так надоевшую мне надменность. Иногда казалось, что я не сын ему вовсе, а дворняжка гадящая на газон около дома.

Я невозмутимо смотрел в светло-карие глаза отца и держал оборону. Что-то неизбежно надвигалось за моей спиной, под спокойным взглядом родителя я чувствовал себя полным ничтожеством и это невероятным образом злило меня. Только вот «холодная война» не продлилась долго.

– Расслабься, герой-любовник, – спокойно сказал отец. – Мойра ничего не узнает, – отец подтолкнул меня к двери.

Больничный халат на моих плечах начал спадать, пришлось подхватывать его и поправлять. За этими незамысловатыми движениями я прятал свой страх. Страх перед сложившейся ситуацией. Одно дело, когда твой родитель знает, что ты мог бы сделать и совсем другое, когда он знает наверняка об уже произошедшем.

– Ты о чём? – я поднял бровь.

Не смотря на патовую ситуации, продолжаю делать вид, что я тут совершенно не причём. Да и какой смысл менять тактику. Мир вокруг меня замедлился – я слышал, как бешено бьется сердце в груди. Стало по-детски страшно гнева отца, как в далёком детстве, когда я велосипедом поцарапал его машину, припаркованную около дома.

Когда шёл сюда искренне верил, что мне плевать, сейчас смотря на человека подарившего мне жизнь, уже не так уверен в этом. Мнимая уверенность с каждой секундой всё больше и больше таяла.

– Иди.

А потом он развернулся и пошёл прочь. Оставляя меня одного. И вроде бы ничего не произошло, но у меня было такое чувство, что моя голова только что побывала в дерьме.

Стоял долго, смотрел в спину отцу и злился, сжимал руки в кулаки до боли. Как только отец свернул за угол, гулко выдохнул и проклиная свою пьяную голову, натворившую дел, нехотя отворил дверь палаты. В глаза ударил свет из окна, ослепляя. Сфокусировал взгляд спустя несколько секунд и вновь смачно выругался!

Лучше бы не приходил и не открывал эту дверь.

Анжела сразу же подняла на меня глаза, будто бы знала, что я приду. Никогда не замечал насколько у неё глубокий цвет глаз, необычный, не такой как у всех. Она носит очки, а сейчас без них, я чётко помню, что она их носит. Может быть, поэтому я заметил их цвет, ведь стекло искажает, не так ли?

Застыл на пороге, даже не представляя, что мне сейчас делать. На самом деле, представлял, точнее не представлял, а надеялся, что она в истерике вышвырнет меня из палаты, и на этом я смогу со спокойствием снять с себя это бремя. И самое приятное со спокойно душой и с чувством выполненного долга вернуться восвояси, но вместо этого она прошептала:

– Я знала, что ты придёшь. Проходи.

Скрежет стекла по металлу!

Чёрт!

На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой и полуторалитровая бутылка. Я бросил взгляд именно туда, так как на девушку мне было тошно смотреть. Что сказать ей, что просить? Зачем я вообще пришёл к ней?

Молчание угнетало нас обоих. Анжела молчала, не знаю о чём думала она, но я с ума сходил от самобичевания и нелепости происходящего! Как же я мог так вляпаться.

Ещё раз, посмотрев на девушку, я поправил не мешающий мне ворот рубашки. Нужно было куда-то деть глаза, руки, всё…

– Мне сказали, что ты меня звала, – вкрадчиво начал я.

Я не знал, что сказать и поэтому решил, что нужно начать именно с этого. С того самого вопроса, который меня мучил больше всего. По сути, мне было абсолютно фиолетово насколько ей сейчас хреново или наоборот. Может быть, её накачали сильнодействующими обезболивающими. Плевать, главное – знать. Мучиться в догадках – это не для меня. Винслоу со своей шокирующей новостью для меня словно кость в горле, и я намеревался вырезать её так же эффективно, как это сделали с тем бременем, что она скрывала. Думаю, что скрывала, иначе бы прибежала со скорбным личиком и с благими намерениями если не женить, то приковать к себе однозначно.