Лёля Зайкина - (не) Реальный ты

Мысли будто бросились врассыпную, смешиваются, сталкиваются меж собой. Сердце ускоряется, ускоренно качая кровь. А щеки тем временем всё заливает и заливает алым жаром.

Сбившееся ещё во время моей шалости дыхание так и не восстанавливается. А грудь ходит ходуном туда-обратно. Это единственная часть моего тела, которая подвижна. Все другие частички меня застыли.

Рука, ещё недавно ласкающая влажные складки, так и замерла на них. Разведённые ножки лишь слегка подрагивают от напряжения, а распахнутые глаза никак не решаются моргнуть.

Пашка тоже замирает, будто превращаясь в истукана. Лишь румянец медленно ползёт по его щекам, окрашивая и уши, которые вмиг становятся пунцовыми. Мужчина тяжело сглатывает, будто у него в горле образовался ком. И лишь после этого, будто вернув способность издавать звуки, низким не свойственным ему голосом, хрипло произносит.

– Черт… Мужика тебе надо…

Пашин голос, в совокупности со смыслом слов, выводит меня из зависшего состояния. Резко дёрнувшись, я вытаскиваю ладонь из шёлковых трусиков. И тут же, влажную от возбуждения кожу пальцев обжигает взгляд, а я вновь впадаю в диапаузу, теперь не зная, куда девать перепачканную ладонь. Не обратно же?..

Но к счастью Пашка приходит в себя раньше, чем я.

– Черт… Прости… Думал что-то случилось… Слышал шум… Я пойду… К себе… – прерывисто выдаёт муж, всё ещё севшим, низким голосом. Размашистыми шагами направляется к двери и через мгновение исчезает за деревянным полотном, а я, наконец, могу расслабиться.

– Черт… – слетает уже с моих губ, и я, проводив мужскую спину размытым взглядом, расслабленно падаю на кровать. Но ощущение неловкости так и не пропадает. Напротив накапливается, а в душе просыпается совесть, которая тут же принимается за нравоучения, преследуя меня до самого утра и так, не позволив сомкнуть веки.

********

Утром за завтраком, я чувствую себя взвинченной, напряжённой и всё надеюсь, что Паша не поднимет тему вечернего происшествия. Подумаешь… Ничего особенно и не произошло…

Во-первых мы взрослые люди, а во-вторых он видел меня и не такой, хоть и не очень помнит, но…

– Алл, у меня ощущение, что я со своей работой отбираю у тебя лучшее время твоей жизни, – муж всё-таки прерывает тишину, повисшую в помещении, а вместе с ней и мои размышления, – Давай, разведёмся.

Его голос становится решительным, а слова хоть и не вызывают и сотой доли эмоций, которые испытывают любящие жены, услышав эту фразу, всё-таки провоцируют небольшой буранчик переживаний. Ведь я привыкла к этим отношениям. Мне нравится что я не одна, что мне есть о ком заботиться, кого ждать с работы, кому, в конце концов, готовить лазанью…

– Но… – только и успеваю сказать я, а лицо явно приобретает растерянное выражение.

– Я не думаю, что дойдёт до увольнения, но даже если и так это не стоит твоего счастья. Тебе нужно, чтобы рядом был любящий мужчина. Нужно заводить знакомства. Сидя в своём тереме вдохновения, ты рискуешь так и остаться одной…

Его слова острыми булавками проникают в сознание, будят самые отвратительные, отталкивающие воспоминания… В них смешались любовь и предательство, надежда и разочарование, радость первых отношений и боль…

– Ты думаешь, я смогу кому-нибудь поверить? – едва слышно спрашиваю, чувствуя, как дрожат губы. И тут же Пашка втягивает меня в тёплые объятия, а горячие ладони касаются головы, поглаживают волосы.

– Нельзя всегда прятаться, отказываться от жизни… В конце концов никто не предлагает бросаться в омут. Всего лишь знакомства, общение. У тебя же есть потребности…

Мои уши вновь краснеют, и я, уловив скрытый меж словами смысл, выныриваю из его объятий.

– У тебя тоже… Ты прав… Надо разойтись, чтобы ты мог строить свою жизнь…

Пашка улыбается.

– Ты же знаешь моя жизнь, это работа. Но если ты захочешь свободы. Пожалуйста, не молчи… – муж притягивает меня к себе, чмокнув в нос и отстранившись, направляется к двери, – Ну, что вечером съездим за платьем для вечеринки? Или всё-таки предпочтёшь этой пытке развод?

В его голосе слышны игривые, шаловливые нотки. Нет и намёка на серьёзность. И я вслед за парнем перенимаю весёлое настроение.

– Пытка, значит пытка, – с интонацией шутливого смирения произношу я, и Пашка разражается беззаботным смехом.

Вся неловкость, что образовалась между нами, моментально исчезает, будто смех лавиной снёс выстроенную между нами стену непонимания и смущения. Передо мной предстаёт всё тот же весёлый, но в то же время надёжный и заботливый парень, который в нашу первую встречу, когда я чувствовала себя потерянной и ни кому не нужной, подарил мне тепло своей души, поддержку и защиту.

Муж исчезает сначала за поворотом, пропадая из поля зрения, а после за ним закрывается и входная дверь. Об этом меня оповещает щелчок замка, но я особо не реагирую. Целиком и полностью окунувшись в воспоминания юности, за которым следуют и обрывки событий детства.

Стараюсь сильно не погружаться, касаюсь их лишь поверхностно, вспоминая ту атмосферу любви и гармонии, в которой жила.

Задумчивым взглядом обвожу кухню, и на смену статичному виду рождается картинка, напоминающая, как когда-то давно мама пекла тут блинчики, и мы все вместе втроём нашей маленькой счастливой семьёй пили ароматный чай. Поочерёдно макая в выставленные в ряд креманки с различными вареньями и джемами, сложенную в четверо, ещё горячую золотистую выпечку.

Картинка счастливого детства тает, и вслед за ней возвращается реальность и понимание, что от прошлого, увы, почти ничего не осталось. Несколько лет назад мы с Пашей сделали тут ремонт, да и мамы с папой, давно нет рядом…

Мой отец в молодости построил не плохой бизнес, но с годами фирма утонула в океане конкуренции, и к тому моменту, когда не стало мамы и папы, у нас была лишь квартира. Уж не знаю к счастью или нет, кроме родителей у меня никого не было, и почти в семнадцать лет я попала в детдом. Хорошо хоть ненадолго, всего год ада….

Это было для меня катастрофой. Но потом спустя годы, когда услышала истории тех, за кем присматривали «горячо любящие» родственники. Я была уже не так однозначна в своём отношении к этой ситуации.

Хотя мне пришлось не сладко…Мало того, что привычный мир резко разрушился, так ещё и пришлось столкнуться с жёсткой реальностью, попасть в окружение озлобленных, обиженных жизнью подростков. Для меня девочки всю жизнь окружённой заботой, выращенной практически в тепличных условиях, это было ужасным испытанием. Для сверстников же я стала забавой, развлечением, объектом для подтрунивания…

Меня шпыняли все кому не лень, и вот в один из таких моментов, когда меня загнали за сарай и, окружив, хотели раздеть, чтобы позабавиться, я услышала голос. Это был взрослый парень – Пашка. В тот день и ему не хило досталось, но он отнёсся к этому философски со свойственным ему юмором. С того момента он стал для меня ангелом хранителем, а его сестра которая тоже воспитывалась в этом учреждении и которую Паша ежедневно проведывал, так как отсутствие жилья не позволяло ему оформить над сестрой опеку, первой подругой.