София Устинова - Рассекая лёд: Обжигая меня

– Доставлю до дома в лучшем виде!

– Даже в этом же – будет самое то, – не остался в долгу Доровский. И его глаза победно сверкнули. – Главное в целости и сохранности!

– Не вопрос, – совсем заулыбался Тимур.

– Вот это ты молодец! – порадовался тренер, то ли верил безоговорочно, то ли наивно полагал, что этого молодого говнюка можно исправить!

– Ну что, едем? – как ни в чём не бывало кивнул сосед мне на машину.

Я его ненавидела. Сильно. Но с самой милой улыбкой, на которую сейчас была готова, повернулась к Костику:

– Спасибо за день, – прижалась теснее. – Всё было чудесно. Да ты и сам знаешь, – чмокнула в щёку. – А теперь иди в клуб и так уже замёрз.

Но тут Доровский меня придержал:

– Малышка, – понизил голос, – может, чуть подождёшь и я к тебе?

– Кость, – протянула виновато, – там такая разруха, что я подумываю, а не побыть ли у тебя пока ремонт не завершится, – отшутилась, нарочно умасливая слух Доровского. Ему это польстило. Он обнял меня крепче:

– Ты же помнишь об осторожности?

– Конечно.

– Ты будешь благоразумной? – шепотом в лоб.

– Я сама благоразумность.

***

– Это колымага точно не развалится по дороге? – бросил Костик Тимуру, заглянув в авто через переднее сидение рядом с водительским, куда усадил мня.

– До сюда же доехала, – ровно отозвался Тимур, но реплика Доровского его задела. Хотя, что обижаться? Авто и правда было не ахти. Ладно, не новое, но ведь урчало так громко, словно спортивное, да и в салон пыльный, старенький.

– Малышка, если что, звони, – усмехнулся Костик. – Я вас спасать Рамазана отправлю. – Не знаю, зачем, но заткнула его поцелуем. Так хотелось – нет, не поцелуя, а чтобы, чёрт, просто хотелось, чтобы мальчишка это увидел. Увидел, что у нас с Костиком всё хорошо! Что мы не остыли друг к другу. И вообще, ПУСТЬ УВИДИТ!

Видимо я тоже, ещё та девочка. Я не менее глупая и смешная. Обиженная, расстроенная и донельзя ревнивая! А потом меня чуть не вывернуло от собственного поступка – не любила холодные, слюнявые поцелуи этого мужчины!

– Милая, – хрипло простонал Доровский, – если передумаешь, звони.

– Нет, – упрямо мотнула головой, – помучаю тебя. Того глядишь соскучишься крепче.

– Да я сегодня без того на взводе из-за тебя.

И я сделала ещё один вольный жест, огладила щетинистую щёку:

– Потом отработаю.

– Я запомню, – и он поцеловал. Не знаю, что на него нашло, он вообще не из тех, кто прилюдно проявляет такие нежности, но сейчас словно ощущал, как проигрывал очередную битву за меня и усилил напор.

– Кость, – я разорвала эту жуткую показушность. – Мне пора, – из последних сил выдавливала покладистость и благодушие.

– Да, конечно, – Доровский нехотя хлопнул дверью:

– Позвони, как доедешь, – махнул.

– Конечно! – И я ему.

Это игра! Не более.

Доровский такое воспринимал лишь для поднятия самооценки. На самом деле Костик секс воспринимал как один из пунктов на день. Умыться, позавтракать, минет, работа, вставить – примерно так, с разницей, что позволял время от времени сексу случаться в произвольные часы и с некоторыми более развратными и бесстыдными деталями.

***

Машина сорвалась с жутким рёвом. Никогда ещё молчание меня так не угнетало. Настолько! Оно было давящим, осуждающим и презирающим. Невыносимо тяжело. Даже музыка не играла. Мы ехали в глухой тишине, если не считать рёва машины, разрезающего пустые улицы и объездную дорогу, куда свернул сосед. Ночь. Убийственное спокойствие парня, который меня почему-то люто ненавидел.

Убить хотел! Так и видела: сейчас остановит, придушит и выкинет. На дороге никого, свидетелей нет – благодать! И меня больше не видать!

Меня аж трясти начало, по коже мурашки и холод сильнее пробирал, а ведь в машине было довольно тепло. Нет, скорее меня нервировали пронизывающие взгляды соседа. Бросал редко, но метко.

– Не смей этого делать, – не выдержала напряжения. Не знаю, зачем обронила.

– Не сметь что? – тишину протаранил чуть хрипловатый голос Тимура.

– Осуждать!

– Да мне по хрену на тебя! – брезгливо ухмыльнулся, опять всадив в меня шпильку-взгляд.

– Тогда, не смотри так.

– Как? – вот теперь со злым вызовом.

– Вот так! – упиралась, не находя точных слов.

– Как на подстилку? На пустое место? – Он нарочно выбирал колючие эпитеты.

Я не собиралась препираться, как бы обидно не звучало. Оно ведь отчасти было правдой. Я даже дешевле шлюхи, ибо трахаюсь из-за страха лишиться жизни! А стало быть, ни черта не стою.

– Дорогуша, пустое место не должны задевать простые слова, – продолжал изливать умозаключения Тимур.

– Так ты почти не задеваешь, – дёрнула плечом. – Меня только раздражает, что ты рядом.

– Так это ты проникла в мой мир! – с чувством и едва не плюнув. – В дом, где живу! В клуб, где играю! На каток, где катаюсь! В тусовку, где отдыхаю. В мозги мои, которыми, с*а, жить пытаюсь! Склоняюсь к мысли, что ты меня всё же преследуешь!

– У тебя мания, – отчеканила ровно, не желая показывать, как меня задевали его упрёки. И как растревожила фраза о мозгах. – Звёздная болезнь и чрезмерно-обострённая, неизлечимо-болезненная самонадеянность, – глядя в лобовое. – Я не твоя фанатка. Отнюдь! Для меня ты милый мальчик, не более!

Машина с визгом колёс остановилась на обочине. Я чуть не впечаталась в окно, так меня качнуло.

– Ты что творишь?

– У тебя какие то проблемы с возрастом? – ко мне повернулся Тимур, обжигая холодом глаз. – Бзик? – зло поджал губы.

– Нет, – чуть растерялась.

– Тогда какого х*я ты мне этим тычешь?

– Я не тычу! – теперь и я ярилась.

– Да ну? – шикнул негодующе. – Всё время, с момента нашего столкновения!

– Потому что это так, – забормотала. – А ты пытаешься вести себя, как… – опять запнулась. Меня в очередной раз пристыдили, а я как-то не придавала этому значения.

– Кто? – рыкнул парень. – Как нормальный, здоровый мужчина?

– Если и мужчина, то только очень молодой, – торопливо вставила.

– Так вот в чём дело? Ты привыкла трахаться со стариками, а я…

Я его ударила. Не имела права, но ударила. Опять! Ведь именно его слова меня не просто ранили. Убивали!

Почему? Не знаю! Но, да, они мне причиняли жуткую боль и показывали всю нелицеприятную сторону моей основной жизни, где была только грязь и безысходность, хоть и скрывалась за богатством и легкомысленностью.

Рука ещё горела от удара. Тимур меня продолжал испепелять взглядом. Я отстегнула ремень безопасности и порывисто вышла из машины. Правда, тотчас чуть было не упав на скользком, промерзлом снегу обочины. Каблуки, как назло, тонули в светлом хрустящем настиле, а лёд под ним вообще заставлял не идти, а аккуратно катиться.

– Далеко собралась? – в спину нагнало язвительное.