Дарина Фокс - В плену желаний

– На вкус и цвет фломастеры разные, для меня не так важен процесс, как его завершение, а уж куда, без разницы.

– А Бушин руки предпочитает, – заржал Веренько. – Как это называется?

– Что ты имеешь в виду? – переспросил Гринев, опередив Тимура.

– Ты че, брат, не в курсе? Я сегодня тетку водил к нашему сатрапу, вот он там отрывался по полной, я чуть сам не обкончался, – делился по секрету Василий.

– Ну-ка, приколи, – с интересом произнес Андрей и, осушив рюмку водки, приготовился внимательно слушать.

– Да че, она разделась, такая ниче себе краля, не знаю, как Гитлер, а у меня сразу встал… – восхищенно рассказывал Вася.

– Че ты как баба! – возмущался Гринев. – Переходи к главному!

– Он ее облапал всю и руку засунул между ног, девка визжала, как резаная, – приукрашивал свой рассказ Веренько. – А Бушин все не останавливался, насаживал ее на свои пальцы, потом, видимо, надоело, и мне швырнул, мол, хочешь – продолжай…

Сообразив, что речь идет об Ире, Громов с трудом поборол свой порыв немедленно уйти из бара, чтобы не слышать тех подробностей, которые совсем недавно жаждал узнать. Он заставил себя сидеть на месте, наказывая тем самым за то, что не смог помочь, за то, что не уберег.

Устремив остекляневший взгляд на дно бокала, Тимур весь превратился в слух, жадно ловя каждое слово. Его воображение мгновенно рисовало насыщенные картинки, позволяя Громову полностью погрузиться в атмосферу происходящего там. Он испытывал все Ирины чувства вместе с ней, леденящий душу ужас и боль, и содрогался от понимания того, что ей пришлось пережить.

Тим почувствовал, как в нем закипает злость, будто лава в жерле вулкана. Он физически ощущал, что она жидким огнем разливается по венам. Все мышцы в его теле были напряжены, а глаза налились кровью. Тяжело дыша, мужчина пытался унять проснувшегося в нем хищника, рвущегося в атаку. Чтобы хоть куда-то направить негативную энергию, он одним глотком допил свой виски и сжал пустой бокал так, что побелели костяшки пальцев.

– А ты? – металлическим голосом спросил Громов, все еще надеясь на чудо.

– А я че, я не растерялся, вдул ей по первое число, – беззастенчиво врал Василий, блаженно прикрыв глаза, словно переживая этот момент еще раз.

– Братуха, да ты крут! Давно пора было ее распечатать, – воскликнул Андрей, хлопнув товарища по плечу. – Теперь-то дорога точно открыта. Я думаю, Гитлер не откажется отдать ее мне.

Ярость и алкоголь, смешавшись между собой в жгучий коктейль, сделали свое дело. Громов терял ощущение реальности, голова предательски кружилась, а глаза застилала пелена. Впервые в жизни он испытал явное состояние аффекта. Тимур осознал, что в эту секунду он действительно способен на убийство, и это немного отрезвило его.

– Тебе уже отдали Ингу, напомнить, что ты с ней сделал? – сквозь зубы процедил мужчина, сжимая кулаки все сильнее. Он прекрасно понимал, что нарывается и дело может закончиться дракой, но ему было нужно выплеснуть адреналин.

– И че? Я что, виноват в том, что у нее такая слабая духовка оказалась? Эта-то покрепче выглядит, – парировал Гринев, начиная заводиться от необоснованных обвинений Тимура.

– Да ты, придурок, затрахал ее почти до смерти, – крикнул Громов, бокал в его руке предупреждающе потрескивал.

– И эту затрахаю! Тебе-то че? – раздраженно спросил он, вскакивая с места и зло глядя на товарища.

Тимур медленно слетал с катушек, все его хваленое самообладание летело к чертям. Пара секунд отделяла его от провала. Прикрыв на секунду глаза, Громов представил, как тяжелый стакан врезается в самодовольную физиономию Гринева, и уже готов был замахнуться, но вдруг почувствовал, что бокал в его руке разлетелся на мелкие осколки.

Звук бьющегося стекла вернул в реальность, немного остудив его пыл. В последний момент Тимур нашел в себе силы сдержаться. Линии на его ладони окрасились в красный цвет, кожу едва ощутимо защипало, кровь медленным потоком скатывалась на пол. Мужчина встал со стула. Встряхнув руку от возможных осколков, схватил с барной стойки полотенце, обмотал им ладонь и направился к выходу.

– Ты куда собрался? – раздраженно выпалил Андрей, преградив ему путь. – Мы еще не закончили.

– Да пошел ты! – прошипел Громов, с силой оттолкнув Гринева со своей дороги так, что тот отлетел на несколько метров, и прошел мимо.

Тимур покинул бар, оставив двоих друзей в недоумении. Он понимал, что совершил ошибку, не сдержавшись, но сожалеть было поздно. Гнев клокотал в нем, сжигая заживо изнутри. Громов задыхался от переполнявших его эмоций, не находя им выход.

Быстрым размашистым шагом он шел по коридору в свою комнату и молился лишь о том, чтобы не встретить Бушина. Мужчина знал, что не сможет остановиться и попросту убьет его, без капли раскаяния. Этот урод не достоин жить на этом свете.

Добравшись до комнаты без происшествий, Тимур вошел в ванную и выбросил окровавленное полотенце в мусорное ведро. Затем открыл кран и долго умывался холодной водой, пытаясь погасить внутренний пожар, но тщетно. Облокотившись на раковину, он посмотрел на себя в зеркало, но увидел лишь полные отчаянья голубые глаза, умоляюще глядящие на него. Не сумев совладать с эмоциями, Громов громко зарычал и ударил кулаком в свое отражение.

Раздался хруст сминаемого стекла, и осколки со звоном посыпались на пол. Белоснежная раковина окропилась алой кровью, но Тим не чувствовал боли, слишком сильно болело внутри. В этот удар он вложил всю свою злость, но этого оказалось мало, легче не становилось. Тимур наивно полагал, что физической болью сможет заглушить то, что творилось в душе и разрывало ее на части.

Тяжело дыша, мужчина смыл кровь с рук и раковины и, не придумав ничего лучше, отправился в спортзал. Только там он мог позволить себе выплеснуть эмоции, не вызывая подозрения у окружающих.

Спортзал делился на несколько зон: тренажерный, фитнес и кикбоксинг. В это время здесь никого уже не было, что давало Громову возможность беспрепятственно воспользоваться боксерской грушей. Надев перчатки с открытыми пальцами, он подошел к снаряду и что было сил ударил по нему, затем еще и еще, и так до хруста в пальцах.

Тимур представлял перед собой то Бушина, то Васю, то Андрея, и каждого хотелось убить. Каждому он вынес смертный приговор и мысленно приводил его в исполнение. Он колотил грушу до изнеможения, буквально выбивая из себя дурь.

Тим чувствовал, как постепенно его отпускает, пелена гнева понемногу спадает и возвращается возможность мыслить здраво. Пот градом катился по его телу, а мышцы сводило от перенапряжения, но он продолжал лупить снаряд, пока не вымотался окончательно. Обессилев, он медленно обнял грушу и облокотился на нее головой, стараясь удержать равновесие.