Джорджетт Хейер - В плену желания

© Georgette Heyer, 1962

© Jon Paul, обложка, 2015

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2017

В третьем часу ночи наемный экипаж выкатил на Хилл-стрит. Ночной сторож, совершающий обход площади Беркли, в этот момент в очередной раз прокричал «Все спокойно!». Полная луна на безоблачном небе делала свет газовых фонарей почти незаметным. Сидевший в карете одинокий путешественник отметил про себя это обстоятельство, обратив внимание и на то, что на улице Пэлл-Мэлл газовое освещение уже успело заменить старомодные масляные светильники. Свет, льющийся из широко распахнутых дверей, факельщики и застывшие на мостовой кареты на восточной стороне площади Беркли подсказали путнику – далеко не все высшее общество покинуло Лондон, несмотря на то обстоятельство, что в конце июня сезон подходил к концу. Впрочем, как и предполагал молодой джентльмен, Хилл-стрит была на удивление пустынной. Если бы на двери одного приметного особняка на северной стороне улицы не оказалось дверного молотка, путника это не удивило бы; однако, стоило экипажу остановиться, беглого осмотра хватило, чтобы понять: городская резиденция графа Денвилла пока еще не покинута на лето ее обитателями.

Пассажир, молодой человек в украшенном кисточками и шнуровкой польском сюртуке и касторовой шляпе с низкой тульей, выбрался из кареты, вытащил объемистый дорожный саквояж, поставил его на ступеньку крыльца перед парадным входом и достал кошелек. Расплатившись с кучером, джентльмен подхватил саквояж, поднялся по ступеням к парадной двери и дернул за шнурок железного колокольчика.

Стук копыт и грохот колес уезжающей кареты постепенно стих, однако никто, похоже, открывать не собирался. Путник дернул колокольчик еще раз, причем значительно решительнее. Откуда-то донеслось позвякивание. Джентльмен прислушался. Прошло несколько минут, и ему пришлось признать, что все его старания оказались напрасными: никто из слуг милорда так и не проснулся. Молодой человек стоял обдумывая создавшееся положение. Возможно, хотя и маловероятно, хозяева дома покинули Лондон, не сняв с двери молоток или не закрыв окна ставнями. Желая удостовериться в этом, джентльмен отошел на тротуар и принялся внимательно разглядывать особняк. Запертых ставен он нигде не обнаружил, более того, одно из окон первого этажа на поверку оказалось слегка приоткрытым. Молодому человеку хорошо было известно, что через это окно можно проникнуть в столовую. Пробраться в дом таким образом не составляло для него решительно никакого труда. Скинув с себя сюртук и убедившись, что ночного сторожа нигде поблизости нет, джентльмен продемонстрировал безучастной луне, что у полковника Дэна Маккиннона [1] Дэн Маккиннон (1791–1836) – британский военачальник, шотландец по происхождению. В битве при Ватерлоо, будучи ранен, он вместе с 250 солдатами в течение дня защищал стратегически важную высоту от нескольких батальонов неприятеля. ( Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное. ) из Колдстримского гвардейского полка есть ловкий соперник, способный на самые отчаянные акробатические сумасбродства.

Впрочем, если начистоту, достопочтенный [2] Достопочтенный – в Великобритании титул детей пэров и некоторых сановников. Кристофер Фенкот не был лично знаком с полковником, а свое стремление добраться до подоконника не счел рискованным и весьма затруднительным предприятием. Без видимого напряжения достигнув нижней оконной рамы, молодой человек проник в дом. Спустя пару минут он очутился в вестибюле, где на столике с мраморной столешницей обнаружил слабо горящую масляную лампу, подле которой стоял серебряный подсвечник с водруженной в него незажженной свечой. Заметив это, не лишенный сообразительности мистер Фенкот сделал вывод: знатный владелец дома приказал своим слугам не ждать его прихода и ложиться спать. Парадная дверь оказалась не запертой на засов, что лишь упрочило его в такой догадке.

Молодой человек открыл дверь, намереваясь занести свой саквояж с крыльца в дом, и улыбнулся, вообразив, как его светлость озадачится, придя домой и обнаружив у себя в кровати того, кому там уж никак быть не полагалось. Наверняка граф решит, что выпил лишнего. Проказливая улыбка не сходила с губ джентльмена, пока он, зажегши свечу от огня лампы, не направился к лестнице, ведущей наверх.

Мягко ступая, молодой человек тихо стал подниматься по лестнице, держа в одной руке подсвечник, а в другой – саквояж. Сюртук он накинул себе на плечи. Ни одна ступенька не скрипнула под его ногами, но когда он миновал второй пролет, дверь этажом выше открылась.

– Это ты, Эвелин? – раздался встревоженный голос.

Джентльмен поднял голову и посмотрел вверх. В слабом свете свечи, горящей в подсвечнике, зажатом в хрупкой женской ручке, виднелась фигурка, окруженная облаком кружев, стянутых лентами из бледно-зеленого атласа. Из-под ночного чепчика очаровательного покроя выбилось несколько локонов цвета зрелого пшеничного колоса.

– Что за чудесный чепец! – непринужденно заметил молодой человек.

Облегченно вздохнув, женщина рассмеялась.

– Глупости! Ой, Эвелин! Я весьма рада тому обстоятельству, что ты наконец вернулся, но что, ради всего святого, тебя задержало? Я места себе не находила от тревоги!

В глазах джентльмена сверкнул дурашливый огонек, однако он произнес с игривым укором:

– Полноте, маменька!

– Тебе легко говорить: «Полноте, маменька!» – возразила она. – Ты же обещал не задерживаться ни дня…

Внезапно умолкнув, леди окинула его пытливым взглядом. Оставив саквояж, молодой человек сбросил сюртук с плеч, сорвал с головы шляпу и в два прыжка преодолел оставшиеся ступеньки.

– Хватит, маменька! Как вы можете быть столь жестокосердны? – с наигранным возмущением произнес он.

– Кит! – воскликнула женщина. – Сыночек мой дорогой!

Обняв свою вдовствующую мамашу, мистер Фенкот, смеясь, произнес:

– Насколько мне известно, я не являюсь вашим самым дорогим сыночком.

Чтобы поцеловать его в щеку, матери пришлось привстать на цыпочки. При этом воск со свечи имел несчастье капнуть на рукав его сюртука. Затем леди Денвилл с подобающим случаю достоинством ответила, что она никогда не отдавала ни малейшего предпочтения ни одному из ее сыновей-близнецов.

– Само собой, маменька, ибо вы не могли отличить нас друг от друга, – предусмотрительно забирая у нее из руки подсвечник, вымолвил мистер Фенкот.