Елена Гром - Невеста стального магната

И на это были причины.

В тот момент проблемы с криминальным авторитетом, а ныне новым замом губернатора области вышли из-под контроля. Борис не знал, как защитить себя, так что в первую очередь вынудил Нину на крайние меры. По сути отправил ее в свободное плавание.

Тогда все думали, он умрет, и это помогло вычислить крысу.

Борис думал на Ивана.

Но спустя время понял, что это была проклятая ревность. Потому что на Нину западают все особи мужского пола в радиусе километра.

И ведь дело не во внешности, которая без должного ухода обыкновенная.

Дело в той эмоции, что она собой несет… Порой кажется, что, трахая её или даже фантазируя о трахе, получишь заряд жизненной энергии, которая бьет из неё ключом.

– Этот сопляк ничего не получит, пока не научится вести дела, не как быдло политеховское, – возвращается Борис к теме разговора. Он вспомнил, как ломал руку, что тыкала в него стволом.

– Себя вспомни.

– Я никому не угрожал. Не ширялся. Не трахал шлюх на рабочем столе. И я точно не читал речи под кайфом, – выговаривает Борис зло.

Он не уважал тех, кто получает своё место под солнцем и не ценит его. Он был честен с собой, такая честь редко давалась честным и благородным. Если он когда-то мечтал стать таким, то жизнь быстро показала, что, по сути, ничего в мире не изменилось с момента его создания.

Либо ты маскируешься и прячешься, чтобы тебя не сожрали. Либо сжираешь сам. Но при этом всегда нужно помнить, что на любого хищника найдется зверь крупнее.

Генерал не лез в дела Бориса, но знал он них все. Он не подал бы ему руку, окажись тогда молодой Борис на его месте. Он точно не стал бы выручать его сейчас. Но всегда помнил, что, несмотря на внутренний стержень и внутреннюю эмоциональность, Борис крайне тщеславный и эмоциональный человек. А значит непредсказуемый и опасный.

И девушка, что периодически с ним появляется, яркое тому подтверждение.

– Ты сегодня задержался. Думал, ты оставил затею жениться.

– Я тоже так думал, – выругался Борис и дернул рюмку водки, не закусив.

Он любил это ощущения жжения горла, которое медленно стекает вниз. заполняя все тело негой.

Именно такой было для него Нина.

Горькой, глупой шлюшкой, прикосновение к которой вызывает острое желание просто подохнуть от наслаждения.

Её как коллекционную бутылку водки хочется прибрать к рукам и доставать из бара время от времени. Дегустировать и убирать обратно. Борис порадовался, что избежал алкогольной зависимости под названием Нина.

И он закодировался на два года. Просто наблюдал издалека. Его устраивало представлять её, пока трахает других. Но черт дёрнул написать ей. Уж больно красиво она умирала.

А Борис не раз помнил, как во сне сам её убивал. Снова и снова. Членом. Ножом. Зубами.

А Нину черт дёрнул совершить очередной идиотский поступок именно тогда, когда у генерала юбилей. А значит Борис появился в Москве.

– Ты понимаешь, что можешь навредить тому, к чему шёл так долго… В нашем деле ошибок не прощают…

– Я обыкновенный владелец заводишки. Кому я нужен?

– Ты, – опирается генерал, пьяно хохотнув, – никому… А твой «заводишко» мечтают прибрать к рукам с советского времени. Мы ведь с тобой знаем, что ты там не только алюминий льешь? Не рискуй из-за бабы.

– Я больше рискую, постоянно вытаскивая её из дерьма. Будет гораздо безопаснее привязать её к себе.

– А её ты спросил?

– Она давно согласна, – хмыкает Борис. – Её попытки быть независимой лишь это подтверждают

Генерал пожимает плечами. Он своё слово сказал. Теперь только надеялся, что у Бориса голова на плечах, а не ниже…

Именно в этот момент в кармане пиджака Бориса звонит телефон.

– Борис… Александрович… – блеет в трубку охранник квартиры. И Борис напрягает скулы, дергает кадыком. Сука…

– Короче…

– Нина Леонидовна ушла и кота нет.

– Не понял… – поднимается Борис с кресла и, кивнув усмехнувшемуся генералу, шагает к выходу.

– Ты где был?

– Да здесь. Она сказала, что ей плохо, потом начала раздеваться, а потом… Я очнулся.

– Не объясняй, – шипит Борис и бросает трубку.

Звонит Ивану и выговаривает, что его найденная охрана ведется на малейший женский обман. Он отправляет людей на квартиру, а сам гонит в аэропорт. И только возле здания задумывается, что на месяц можно перевести дела в Новосибирск.

Надо отдать Нине должное, своими чарами она начала пользоваться на полную катушку. Что повлечет за собой новые проблемы…

А значит пора её сажать на привязь. Чтобы объяснить сучке, где её законное место.

И только мысль не дает покоя.

«Что она такого нашла, что сделала ноги?», – только и подумал Борис уже предвкушая, как будет её наказывать.

Врать родителям нехорошо. Это я поняла давно. Помню последствия. Но мне не было стыдно, когда по приезду из Москвы я врала насчет Ульяны… От Бориса я так и не услышала подробностей, но врать бы он не стал.

Я хотела, чтобы еще немного в маме и папе жила вера в лучшее. Чтобы хоть еще несколько месяцев они пожили надеждой на воссоединение семьи.

Но вот о детективе и девушках, которых он вез работать, я рассказала в подробностях. Только в своем спасении не упомянула Бориса.

Это тоже вранье во благо. Не хочу их волновать. Да и судя по прошедшему времени, мой побег его не сильно-то волнует.

День. Два. Три. Неделя.

Сначала я тряслась осиновым листом, даже если видела похожую машину или мужчину в костюме.

Новый год прошел под печатью тревоги, что сейчас ворвутся его люди и все испортят. Но день сменялся днем. Виктор обживал новое место, а я успокаивалась.

Снова вернулась к работе Снегурочки, после Рождества успокоила Женю, которую бросил Шолохов. И только потому, что в дом его Женя не пускала. Решила поиграть в недоступность, а ему это не понравилось. А еще я пару раз сходила на свидание с Толиком. Дала ему себя поцеловать. Специально, словно зная, что Борис смотрит. Пусть видит, что я выросла и могу жить без него. Пора двигаться дальше. Потому что Борис должен оставаться воспоминанием о болезненной любви, но не более.

Так будет лучше для всех.

А еще предстояло дать понять Шолохову, что я никакая ни сабмиссив, и все его поползновения бессмысленны и будут отклонены.

В моей жизни уже был один властный герой, теперь я хочу строить ее сама.

– Уверена, – смеется над моими словами Шолохов, по привычке зажав меня в углу. В самый первый день учебы. – Я соскучился…

– Полностью, – жалась я к стене и надеялась, что в укромном уголке кто-то появится, и Шолохов струсит. – Мне нравится обычные романтические отношения. Прогулки под луной. Сомневаюсь, что вы на них способны.

– Я на многое способен, Малышка, – шепчет он и резко тянется к губам. Его рука зажимает мне лицо, не дает возможности воспротивиться. И мне становится противно от самой себя, что за последние несколько дней уже второй мужчина меня целует.