Михаил Каюрин - 666 женщин Лешего

– Усаживайся, непутёвая, поехали, – почему-то совсем неласково произнёс он и отвернулся к мотору, готовясь к запуску.

Фелиция хотела огрызнуться, поскольку не считала себя легкомысленной и беспутной, но в последний момент сдержалась, успев разглядеть хмурое лицо Громова.

«Не хватало ещё разозлить мужика на старте, – рассудила она и решила оставить егеря на некоторое время в покое. – Ссора нам сейчас совсем не нужна. Путь долог, успею ещё вонзить в него своё ядовитое жало».

Сойкина устроилась на сиденье посередине лодки спиной к Виктору и устремила свой взор вперёд.

Взревел мотор, нарушив утреннюю тишину, лодка медленно описала дугу и, набирая скорость, бойко устремилась вверх по течению.

Первые километры шли по реке в полном молчании.

Фелиция с любопытством смотрела по сторонам и восхищалась открывающимися перед ней пейзажами. Она неожиданно поймала себя

на мысли, что все её вылазки на природу, оказывается, можно посчитать на пальцах одной руки.

Её друзья предпочитали отмечать значимые события, как правило, в уютном ресторанчике, либо с шашлыками на чьей-нибудь даче. А вот пройти с десяток километров по дикой природе с рюкзаком за плечами, как ни странно, ни ей, ни её друзьям в голову не приходило.

Впрочем, и тематика её острых репортажей обычно была связана с городскими интригами. Жизнь охотников и лесорубов её никогда не интересовала, поскольку представлялась однообразной и скучной, лишённой духа романтики.

«Может быть, мой герой, вот также, как я сейчас, вдруг открыл для себя то, чего ранее не замечал? Открыл и, восхищённый первозданной природой, решил немного побыть у неё в гостях? – размышляла Фелиция. – А, побыв в неизведанном для себя мире, был настолько пленён его чарующей силой, что не смог противостоять? Возможно такое?»

Она задумалась ненадолго, потом переключила мысли на егеря.

«Взять хотя бы того же Громова, – продолжила свои рассуждения журналистка. – Что заставляет этого человека каждый день проводить в тайге? Каким пряником этот урман заманивает его в непроходимые чащи? Надо бы спросить об этом из любопытства».

Заводить разговор при завывающем моторе, надрывая голосовые связки, вовсе не хотелось, однако, сказалась профессиональная привычка. Желание получить ответ сиюминутно, чтобы продолжить размышления уже в более узком направлении, перетянуло чашу весов. Инстинкт журналиста получать информацию, не откладывая на потом, сработал автоматически.

Она повернулась к егерю, внимательно посмотрела на его обветренное загорелое лицо, пытаясь по лицу определить внутреннее состояние кормчего.

Лодка только что преодолела стремительный перекат и пошла по тихой водной глади. Громов, уловив желание женщины спросить его о чём-то, сбросил обороты. Двигатель перешёл на тихое урчание.

– Скажи мне, Витя, только без лукавства: почему ты стал егерем? – поинтересовалась Фелиция. – Насколько мне помнится, у тебя были хорошие способности по математике. Ты даже в городских олимпиадах участвовал, кучу грамот имел. Да и по физике у тебя были одни пятёрки.

Громов ответил не сразу. Вопрос бывшей одноклассницы, вероятно, застал его врасплох. Он некоторое время смотрел неподвижным взглядом поверх её головы. Вглядывался вдаль, будто и не было никого перед ним, будто перед его глазами открылась некая панорама, видеть которую мог только он один.

Наконец, его глаза ожили, взгляд заметно потеплел, он некоторое время смотрел на Сойкину с нескрываемым интересом.

– Видишь ли, Фиса, ещё в молодости, когда я увлёкся математикой, мне в голову пришла одна интересная мысль, – брови егеря на пару секунд сошлись к переносице и быстро выправились.

– О чём? – спросила Фелиция.

– Мысль о том, что в этом мире все события запрограммированы. Причём, задолго до того, когда им суждено состояться. И глуп тот человек, который мнит себя властелином природы. Нарушить взаимосвязь всего живого невозможно, – убеждённо проговорил Виктор. – Людям пора бы понять, что распорядителем процессов на Земле является сама природа, а вовсе не человек с его амбициями.

Громов внезапно умолк и, повернувшись ухом к мотору, стал вслушиваться в шум мотора. Его явно что-то насторожило. Запустив ладонь под корпус, принялся что-то подкручивать на ходу.

Фелиция успела выслушать лишь философское предисловие о роли человека в природе, и терпеливо ждала вразумительного ответа на свой вопрос.

– В бескрайных просторах вселенной самый маститый учёный – несмышлёная букашка, – как ни в чём не бывало, продолжил философствовать егерь. – Это по воле матушки-природы происходят все события вокруг, и человек не способен влиять на их ход. Уже тогда я понял, что каждому из нас уготована участь заблаговременно.

– Вот как? – удивилась Фелиция, не ожидая услышать от Громова столь замысловатое, длинное и спорное предисловие. – Ты хочешь сказать, что предназначение человека на Земле программируется уже в утробе матери?

– В том, что программируется – не сомневаюсь. Но на какой стадии это происходит – пока не ведомо никому.

– Очень любопытное утверждение! Может, поделишься секретом, как можно узнать о своём предназначении в мире матушки-природы? – спросила Фелиция с нескрываемой насмешкой.

– Элементарно, Фиса, – ответил Виктор, подражая знаменитому сыщику и не обращая внимания на язвительный тон женщины. – В какой-то момент каждый из нас должен внимательно прислушаться к себе и понять, какое занятие ему больше по душе. Нутром почувствовать, где он будет трудиться с полной отдачей сил и максимумом комфорта.

– Как ты понял, что твоё место в лесу, а не на научном поприще?

– Осознание пришло само самой. В тайге я почувствовал себя по-настоящему свободным и независимым, мне в лесу всегда комфортно.

– Хм-м, не думаю, что великий математик или физик чувствует себя менее свободным и независимым, чем ты, – усомнилась Фелиция.

– Не знаю, какие чувства испытывают эти люди. Стать гениальным учёным мне не дано – нет той целеустремлённости, без которой достичь больших высот в науке невозможно. А быть рядовым математиком и прозябать в каком-нибудь зачуханном институте до старости – меня не прельщало. Я стал рядовым егерем и ни разу не пожалел о своём выборе.

– И я не сожалею, что выбрала для себя журналистику, – подумав, сказала Фелиция. – Правда, периодически злюсь на себя, когда у меня получается что-то не так, как хотелось бы. Обзываю себя в такие моменты ничтожеством и задумываюсь: а не ошиблась ли я с выбором профессии? К счастью, очень скоро всё становится на свои места, = a ия опять чувствую прилив сил.

– Значит ты тоже на своём месте, – сделал заключение Виктор и, посчитав разговор оконченным, включил полный газ.