Анна Яфор - Любимая серая мышка

– Это он сказал? Сам? – выдавливаю уже вслух, но все равно звучит еле слышно, потому что язык делается тяжелым и неповоротливым.

– Ну, я же не дура! – с пафосом восклицает девица. – Мне еще никто никогда не отказывал! Если, конечно, у него все в порядке с головой… и со всем остальным.

Она вздыхает.

– Знаешь, а я ведь уже слышала об этом. Только не верила. И потом, вроде бы жила у него эта, Потапова. А может, это только для отвода глаз было. Потому что ну не видела я между ними никаких искр. Да, тусили вместе, уезжали-приезжали, но он даже не зажал ее ни разу! Ну, вот скажи, будь он нормальным мужиком, разве не захотел бы расслабиться на работе? Особенно, когда предоставляется такая возможность?

Он приосанивается, поправляя натянувшуюся на груди блузку, видимо, подразумевая под «возможностью», от которой нельзя отказаться, саму себя. А я не знаю, что ответить. И вроде бы верно все, и должен мужчина реагировать на красивую женщину, но мне жутко не хочется соглашаться с этими аксиомами. А хочется найти какое-то иное объяснение случившемуся.

– Как же жаль! – причитает Снежана, прежде чем покинуть приемную. Заламывает длинные, изящные пальцы с ярким маникюром. А когда уходит, наконец, у меня появляется острое, почти неконтролируемое желание отнести шефу кофе. Да, он не просил, но можно же проявить инициативу? Уже давно не утро, поэтому взбодриться не помешает. Заодно и посмотрю.

На что именно я собираюсь смотреть, решить не могу. Понимаю прекрасно, что вряд ли в кабинете остались какие-то следы их разговора, да и со мной он точно не станет это обсуждать. Но все равно надо его увидеть. Очень-очень-очень! Получить хоть какое-нибудь подтверждение тому, что змея Снежана ошибается.

Я проверяю все до мелочей. Количество кофе, воду, идеальную чистоту чашки. И сахар. Со всех сторон разглядываю коробку, трясу и нюхаю. И, разумеется, пробую на вкус, прежде чем добавить в напиток. Чтобы на этот раз все было наверняка. А потом тихонечко скребусь в дверь.

Мне страшно, потому что я, возможно, узнала жуткую тайну своего начальника. И наверно, не смогу это пережить, если все окажется правдой. А еще слишком хорошо помню собственный сон. И все свои ощущения. Потому мне вдвойне неловко, и хорошо, если Лавроненко этого не заметит.

– Алексей Андреевич, я сделала вам кофе! – выпаливаю, оставаясь у дверей, на случай если он решит меня прогнать. Все-таки являться без приглашения – не лучший способ зарекомендовать себя.

Он что-то сосредоточенно пишет, обложивших целой кучей бумаг. Выглядит напряженным… и злым. Даже на расстоянии хорошо заметна углубившаяся морщинка между бровей. С ней он кажется старше, но почему-то еще более красивым. Более солидным и мужественным.

– Знаю, что не просили, но подумала: вдруг вам захочется… – он поднимает на меня глаза, и это так пугает, что я зажмуриваюсь прежде, чем встречаю его взгляд. Что если сейчас начнет ругаться?

– Мария, я не сомневаюсь, что с координацией у вас все в порядке. Но, думаю, что донести кофе с закрытыми глазами все же не получится.

Снова на «вы» – машинально отмечаю я, но одновременно чувствую, как поднимается в груди волна тепла. Он не возмущается и не кричит, и вроде бы даже не выгоняет меня. Открываю глаза и наталкиваюсь на задумчивую улыбку.

– Давайте свой кофе, – кивает Лавроненко на стол. – Вернее, мой. И присядьте, хочу кое-что у вас уточнить.

Я верчу головой, выбирая место, куда могла бы сесть. В дальнем углу кабинета стоит кресло, большое и просторное, с высокой спинкой и резными подлокотниками. Ни оно, ни кожаный диванчик у стены не подходят для того, чтобы, сидя на них, беседовать с начальником. А свободный стул всего один. И он находится прямо у стола Лавроненко. Если я сяду туда, между нами не будет и полуметра. А если начну отодвигать подальше, это может выглядеть очень странно.

Я теряюсь, не зная, какое принять решение. Тереблю от волнения пуговичку на блузке, некстати вспоминая, что то же самое делала Снежана. Только она пыталась расстегнуть верхнюю и продемонстрировать шефу свои прелести, а я мучаю ту, что находится в самом низу. Просто потому, что не знаю, куда деть руки.

– Что, запала хватило только ворваться в мой кабинет с чашкой кофе? – неожиданно усмехается мужчина, внимательно рассматривая меня. – Садитесь же, – он кивает на стул, – я не кусаюсь.

Тут же заливаюсь краской, понимая, что мужчина не мог не заметить, как я испуганно шарю глазами по кабинету. Усаживаюсь на краешек стула, заставляя себя посмотреть на Лавроненко. Это моя работа! Слушать шефа, выполнять его приказы. И да, находиться в такой вот близости, если это необходимо. Он же не знает, что это слишком сильно напоминает начало моего сна, когда мы были совсем рядом друг ко другу.

– Если хотите задержаться здесь, нужно быть смелее, – улыбается шеф, а я приоткрываю рот от изумления. И лишь потом понимаю, что говорит он о работе. Ничего другого и в помине быть не может, потому что мужчина наверняка не подозревает, какие мысли и желания бурлят в моей голове.

– Вы похожи на мышонка, готового забиться в угол при виде огромного страшного кота. Это я вас так пугаю? Или просто еще не до конца прошел процесс адаптации на новом рабочем месте?

Мышонок? Ну, конечно. Даже не удивительно, что ему пришла эта аналогия. Я отчаянно моргаю, только бы скрыть слишком близко подступившие слезы. Меня дразнили именно так. Дурацкая фамилия в комплекте с именем на почти все школьные годы превратили меня в серую мышку. И если от одноклассников я привыкла не ждать ничего другого, то сейчас чувствовала, что эти слова царапают изнутри. В груди, где мое сердце отбивает сумасшедший ритм.

Если я скажу, что дело в работе, он поверит? А ведь мне надо его в этом убедить. Не хватало еще, как Снежана, демонстрировать свою заинтересованность!

– Начальник должен немного пугать, это нормально! – заявляю, стараясь, чтобы мой голос звучал хотя бы немного убедительно. – Здоровая иерархия и страх еще никому не вредили.

Его брови взлетают вверх, и он неожиданно смеется.

– А знаете, мне нравится. Пожалуй, я попрошу внести этот пункт в устав компании.

Такая реакция для меня неожиданна, но видеть ее удивительно приятно. И я выдыхаю, чувствуя, что напряжение, хоть и не ушло совсем, но немного отпустило.

– Так о чем вы хотели поговорить? Будет какое-то задание? – собираюсь с духом и спрашиваю сама.

– Можно и так сказать, – кивает Лавроненко. – Мария, я уверен, что вы не любите сплетничать, но сделайте для меня исключение. Расскажите, о чем шептались с Денисовой.

– С кем, простите?

– Снежана Денисова. Женщина, которая заходила в кабинет перед вами, – спокойно поясняет шеф, и я медленно впадаю в ступор. Он серьезно сейчас? И о чем же я должна ему рассказать? О том, как эта змеюка делилась со мной планами по соблазнению? Или о том, как поведала о его нетрадиционной ориентации? И откуда ему вообще известно, что мы с ней что-то обсуждали?