Матильда Аваланж - Хочу твою любовь

В этот предзакатный час в саду старухи Кендрезе было слишком тихо. Благоухали неведомые травы и цветы, которые росли только здесь, липы и дубы сплели свои ветвистые кроны в загадочные узоры, а вечерняя роса насквозь промочила матерчатые клетчатые тапочки Рори, которые тут же стали заляпанными грязью.

Что-то железное, что-то соленое, что-то золотое, что-то красное, что-то противное, что-то мокрое, что-то вкусное и что-то дорогое сердцу…

Рори расстегнула шитую бисером сумочку – подарок Розали на прошлый День Рождения. Там лежали ножницы, щепотка соли в пузырьке из-под лекарства, монетка, красная шелковая ленточка, ломтик заплесневелого сыра, носовой платок, который она смочила водой, красное яблоко и копеечная пластиковая брошка-розочка, которая, как говорил папа, принадлежала ее матери.

Прикусив язык от сосредоточенности, она сделала все так, как говорилось в заговоре, и принялась считать.

Сине-фиолетовые астры пахли так нежно, свежо и каждый лучистый густомахровый цветок действительно напоминал многоконечную звездочку, будто кто-то горстью сыпанул их прямо под сень дуба. Одна из них станет волшебной, и сбудется то, чего Рори хочет больше всего на свете.

Отец никогда не прикоснется к бутылке, устроится на работу, с которой его не выгонят с позором, как обычно… Он купит новый красивый дом и все в Гарвен-Гроув е перестанут смотреть на них косо. И когда они с папой станут такой дружной и веселой семьей, он встретит хорошую добрую женщину. Она будет кондитером, а даже если и нет, все равно будет вкусно готовить, особенно сладкое – всякие пироги, торты, оладушки. В их доме всегда будет пахнуть вкусной едой, вместе станут смотреть фильмы по телевизору, читать про Тома Сойера… И быть может, Аврора сможет назвать эту женщину мамой…

Увлекшись своими радужными мыслями, Рори досчитала до девяносто одного, как вдруг с ужасом поняла, что глаза-то она не закрыла! Каждому ясно – чтоб заговор сработал, нужно строго выполнять все условия, в таком деле ошибаться нельзя! И что теперь? Не будет ничего? Ни работы у отца, ни нового дома, ни пирогов, ни семьи, похожей на семейство Розали – такой, крепкой, любящей, дружной Аврора рисовала свою семью в мечтах…

Солнце уже почти село – у кустов и деревьев выросли длинные уродливые тени, которые ползли, наступали на Рори, точно живые. Девочка зажмурилась и принялась торопливо считать сначала.

– Эй! Эй ты, пигалица! Что это ты тут делаешь? – вдруг раздался гневный окрик. – Кто разрешил тебе заходить в мой сад?

Соседка, фру Кендрезе, стояла прямо перед ней! И как смогла подойти так бесшумно?

Рори сорвалась, как вихрь, но в своих мокрых тапочках поскользнулась на сырой и влажной земле, шлепнувшись прямо в грязь.

– Попалась!

С неожиданной силой старуха поймала ее за шиворот. Последние солнечные лучи растаяли, растворились в холодном воздухе – сумерки сгустились слишком резко, как будто кто-то щелкнул выключателем.

– А ну говори, мерзавка, чего пришла?

Всхлипнув, Рори отчаянно завозилась в грязи, пытаясь высвободить воротник из клешни Кендрезе. Старуха нависла над ней, как никогда похожая на ведьму: седые волосы неопрятно торчат в разные стороны из-под черного платка, обмотанного вокруг головы, тонкогубый рот искривлен, а в сощуренных глазах злоба.

Они с Роз постоянно болтали о том, что соседка ведьма, но все-таки в глубине души Аврора не верила, что это правда. Просто хотелось поговорить о загадочном, придумать себе какую-то страшилку, помечтать, что таинственное рядом. И все же эти разговоры были понарошку.

Ведьм не существует, ведь правда же?

В следующее мгновение Кендрезе вытаращила глаза, а ее хватка ослабела. До смерти испуганная Аврора рыбкой скользнула в сторону, но у живой изгороди стала, как вкопанная – путь ей отрезала тьма.

Словно кто-то капнул в воздух чернил, и они растеклись в окружающем пространстве, сгущая вокруг небольшого пятачка мрак.

Старая Кендрезе изменилась, стала совсем не похожа на себя. Вместо неопрятных патл – белые волосы, собранные в пучок на затылке. Вместо бесформенного балахона – джинсы и замшевая куртка. Вместо озлобленного оскала – благородные, красивые черты лица. Этот образ казался намного более привлекательным, если бы не глаза – два темных зияющих провала, из которых брызнула чернота, что поглотила жалкие остатки света.

– Помогите! – пронзительно закричала Рори. – Папа, папочка!

Она осталась в кромешной темноте один на один с этой жуткой старухой. Не стало ни деревьев, ни сада, ни дома, это было какое-то другое место, непонятое, темное, страшное. В панике Аврора закружилась, бросаясь в разные стороны, но повсюду было одно – липкая, холодная, враждебная мгла, в которой существовало что-то разумное, живое, злобное.

Оно, в отличие от Рори, прекрасно ориентировалось в этой темноте.

– Мицара, – сказал кто-то во тьме невнятно, будто рот его был полон болотной тины, камушков и лягушачьей слизи. – Мицара, отдай свой эфир…

В нос ударил сладковатый запах застоявшейся гнили, от которого Рори чуть не вывернуло наизнанку, а потом она почувствовала на щеке прикосновение влажных костистых пальцев.

– Папа! – на самой высокой ноте завизжала Рори. – Папа, помоги!

В тот момент, когда она, всхлипывая и трясясь, перегнулась пополам, чувствуя, что сейчас умрет от ужаса в этой темноте, раздался выстрел.

Сгустившуюся вокруг Рори тьму прорезал свет, такой яркий, словно он исходил от прожектора. Подняв голову, Аврора увидела отца. Всклокоченный, помятый, он стоял на садовой дорожке, держа в одной руке светодиодный кемпинговый фонарь, а в другой ружье.

– Что за… – Уолли Йорк грязно выругался, не в силах оторвать взгляд от старой соседки, бесформенной темной кучей осевшей прямо в клумбу астр.

Только глянув, Аврора подбежала к отцу, спрятав лицо в поле его куртки. Не было никакой незнакомой старухи с белыми волосами и черными глазами. Среди пышных фиолетово-синих астр лежало безжизненное тело фру Кендрезе.

– Я хотела сорвать звездный цветок, папа… – зарыдала Аврора. – Я просто хотела, чтобы все было хорошо…

Отец неловко обнял ее, гладя по голове и бормоча успокоительные фразы, но как-то машинально. От него пахло спиртным, а руки его дрожали. «Эта тварь хотела тебя убить!», – повторял он, но испуганный взгляд его постоянно возвращался к лежащей в клумбе Кендрезе.

– Ничего-ничего, малышка, – прошептал Уолли и крепко ее обнял. – Я брошу пить, мы, наконец, продадим эту старую развалюху, в которой живем, и переедем в другой район. Все еще будет хорошо…