Алайна Салах - Новогоднее чудо

– Половина двенадцатого! – оповещает, кажется, Карина и несколько раз хлопает в ладоши, как совсем недавно делала Рита. – Предлагаю всем пойти за стол!

Я вдруг вспоминаю, почему не слишком люблю Новый год: возлияния и еда, наоборот и по новой – из года в год программа остается неизменной. Во времена Союза, когда мандарины было принято считать деликатесом, застолье было актуальным, сейчас же набило оскомину. Наверное, всё же стоило полететь на горнолыжку в Андорру или в уютную Прагу.

– А ты чего не идёшь? – подошедший Олег хлопает меня по плечу. – Уже и шампанское разлили.

Брату в отличие от Родиона не нужно пить, чтобы чувствовать себя на подъёме. Алкоголь у нас в семье вообще не прижился: мать – выраженная противница, отец употреблял лишь по праздникам, Олегу верность здоровому образу жизни не позволяет, а я не люблю терять над собой контроль.

– Ты садись, а я Риту дождусь и присоединюсь.

Когда он уходит, я звоню матери, поздравляю её с наступающим. После смерти отца личной жизнью она так и не обзавелась, поэтому каждый год я отправляю её с подругой в санаторий в Одинцово: кедровые бочки, походы на лыжах, свежий воздух, лес – мать это обожает.

– А вот и мы! – раздаётся с лестницы голос Риты, и я машинально на него поворачиваюсь. Я не сразу узнаю девушку, стоящую по правую руку от неё, и приглядевшись, испытываю одновременно удивление и укол раздражения.

Вряд ли сейчас у кого-нибудь язык повернулся бы назвать малышку Машу малышкой. Яркие глаза и блестящий рот, облегающее платье, завитые локоны, каблуки – передо мной стоит словно совсем другой человек. Красивая девушка, очень, и ноги выше всяких похвал. Но ощущение неестественности не покидает, а сестрёнка Риты с ней никак не ассоциируется.

– Красавица, правда, День? – Рита слегка подталкивает Машу вперёд и подтверждает мои мысли: – Всего лишь немного косметики, и совершенно другой человек.

Другой, да, вот только взгляд по-прежнему открытый и невинный.

– Красивое платье, – киваю я. Больше комплиментов не находится, а льстить и лгать не умею. – Пойдёмте к столу.

Улыбка на лице Маши на секунду блекнет, но затем она снова улыбается, правда, под стать своему образу – не слишком естественно. Обиделась? Я вроде ничего обидного не сказал.

За столом наше появление вызывает ажиотаж, но я и Рита здесь ни при чём: причина – это преображение Маши. Помимо восхищённых междометий, вылетающих из уст Ритиных подруг, сейчас к ней прикованы все мужские взгляды: Олег смотрит с торжеством, словно выиграл приз, во взгляде Родиона читается неприкрытая похоть.

– Шикарно выглядишь, – слышу голос Олега, пока он выдвигает для Маши стул. Я здесь один, кто перевоплощения не оценил. Очевидно, дело вкуса.

Смех и шутки, веселые разговоры ни о чем, бой курантов и следующий за ним звон стекла. Я чокаюсь со всеми и ловлю на себе сияющий голубой взгляд. «С Новым Годом, малыш», – говорю так, чтобы в шуме голосов она смогла прочитать по губам, опрокидываю бокал и поворачиваюсь к Рите, чтобы поцеловать. Желания не загадываю, оставлю это для тех, кто верит. Что там Маша хотела? Чуда? Пусть в этом году ей повезёт.

– Мариш, поможешь мне с индейкой, – Рита встаёт из-за стола, Маша поднимается за ней следом, оставляя Олега восхищённо смотреть ей вслед. Поймав мой взгляд, он закатывает глаза и прижимает ладонь к левой половине груди: дескать, глубоко очарован. Я усмехаюсь. Быстро он.

Запах виски и надоевшего за этот вечер парфюма заставляют меня повернуть голову и поморщиться: на место Риты опускается Родион.

– У твоей невесты сексапильная сестричка, друг, скажу тебе. Весь вечер серой мышкой ходила, а как балахон стянула – там буфера ого-го.

Меня не так-то легко вывести из себя, но этому пьяно ухмыляющемуся недомужику удалось. Причины этому целых три: на противоположной половине стола скучает его беременная жена, он меня основательно достал и я не терплю отношения к женщинам, как к кускам мяса.

Я обнимаю его за шею, крепче и дёргаю к себе: так до него основательнее дойдёт смысл моих слов, а для всех это будет выглядеть как дружеские объятия.

– Даже то, что ты напился, не помешает мне разбить тебе рожу. Ещё раз посмотришь в её сторону, так я и сделаю. По-хорошему тебе советую вернуться к своей жене и не портить всем праздник.

Мой нежеланный сосед тяжело дышит, когда я отпускаю его, встаёт и уходит. Разумеется, никакой встречи за пределами этого дома у нас уже не будет. Даже если Родион об этом вспомнит, я с такими, как он, дел иметь не готов. Алкоголь не меняет людей – лишь вытаскивает наружу их сущность, а от этого субъекта за километры несёт гнильём.

После праздничного поедания индейки, мы выходим на улицу, чтобы запустить салюты. С каждой новой разноцветной вспышкой Рита прыгает и радуется, как ребёнок, разительно отличаясь от той женщины, какой я привык её видеть Улыбающаяся и с растрёпанными волосами она выглядит на несколько лет моложе.

– Пойдем наверх, День, – обнимает мою шею и шепчет с обещающим придыханием: – У меня для тебя есть подарок.

Я невольно смотрю на брата и Машу. В её глазах отражается взрывающееся небо, а он с несвойственной ему осторожностью приобнимает её за талию. И правда, отлично смотрятся. Быть может, Олег и есть её то самое новогоднее чудо.

Я быстро целую Риту в губы и обнимаю. Подарки в её исполнении всегда фееричны, что уж говорить о новогодних.

– Конечно, пойдём.

Утро нового года встречает меня солнечными лучами и тишиной. Судя по взрывам хохота и звукам вылетающих пробок от шампанского, празднование длилось долго, и сейчас гости должны спать. Риту я не бужу и спускаюсь на первый этаж, чтобы приготовить кофе: с вечера приметил кофемашину. Ожидаю увидеть в гостиной полный погром, но его, к удивлению, нет: праздничный стол пуст, стулья аккуратно задвинуты, и даже запаха застоявшегося спиртного нет. На кухне та же картина: в сушилке стоят помытые фужеры, негромко гудит посудомойка. Кто-то встал раньше меня. Отчего-то я уверен, что это Маша, – так и выходит. Она появляется спустя пару минут после того, как я опускаюсь за стол с чашкой: в объёмных красных носках с новогодним рисунком и длинном свитере, из-под которого выглядывают острые коленки. Сейчас передо мной снова привычная малышка Маша, при виде которой хочется улыбнуться.

– Доброе утро, малыш. Я был уверен, что уборка – твоих рук дело.

Маша явно не ожидала меня увидеть, потому что замирает в дверях, но собравшись, приветливо улыбается и идёт к раковине. Только сейчас я замечаю в её руках фужеры с остатками вина – очевидно, нашлись где-то в доме.

– Доброе утро и с новым годом, – быстро отвернувшись, она включает воду.