Полина Ордо - SM: Доверие

Я чувствовала, как дрожат мои руки. Я засунула их в карманы куртки и искоса посмотрела на Лилю. Та казалась совершенно невозмутимой. Она спокойно вела машину. Складывалось такое впечатление, что она мне рецепт пирожков рассказывает.

– Боль быстро стала моим наркотиком. Я не могла без неё. Дошло до того, что если не было таких клиентов, я сама… травмировала себя. Вот тут я крепко подсела на всё это. Потому что поняла, что таким образом, могу выплеснуть всё то, что копилось внутри меня. Ненависть, злобу, презрение. Это было похоже на то странное чувство метания. Когда ты понимаешь, что делаешь плохо и всё равно делаешь. Не можешь остановиться.

– Тебя не наказывали за это? Неужели никто не видел, что ты делаешь?

– Нет. Я старалась делать это тогда, когда меня никто не видит. Мне удалось спрятать шпильку для волос. Я заточила её концы и просто… протыкала свою кожу. Два маленьких пятнышка. Кто из заметит? Тем более что заживали они достаточно быстро.

– Прости, но это… ненормально.

– Я знаю. И тебе не за что извиняться.

– Нет, есть за что. Я тебя только что обвинила.

Лиля сбавила скорость и задумчиво смотрела на дорогу.

Она говорила такие ужасные вещи совершенно спокойно. Как будто… ничего и не было. Как так можно? У неё в глазах не было и слезинки. Ей совершенно себя не жаль? Она до такой степени ненавидит саму себя? Но за что? Разве была хоть капля её вины во всём произошедшем?

– Человек в таких ситуациях часто теряет свой облик, превращается в животного. Это был способ выжить и не сойти с ума. Это лучше алкоголя и наркотиков, лучше самоубийства.

– Но ты не животное…

– Я хуже, – Лиля усмехнулась и прибавила газу. – Мне всё равно. Я стала равнодушной. Я недочеловек.

– Неправда! – мой тихий восклик её удивил. – Неправда. Иначе ты бы отнеслась ко мне по-другому. Не сняла наручники, например. Тогда ты бы не пыталась спасти того мужчину. Того, ради кого ты всё это затеяла. Так что тебе не всё равно.

Лиля с благодарностью посмотрела на меня. В её каре-зелёных глазах я заметила большое облегчение.

– Может быть. Но теперь я со спокойствием и невозмутимостью отношусь ко всем этим ужасам. Они мне кажутся какими-то… обычными. Как будто так и должно быть. Когда одна из девушек впервые вскрыла себе вены, я долго плакала и не могла спать. Я так сильно переживала за неё. Она истекала кровью и никто не мог остановить это. Наш врач не сумел её спасти. Это был второй раз, когда я столкнулась со смертью. Когда Пугало застрелил Джека, я это восприняла как-то… странно, будто всё понарошку. Не по-настоящему. Смерть Марины стала для меня серьёзным потрясением. Вот она делится со мной шоколадкой, тайком ото всех, и вот её вытаскивают из ванны. Голую, мокрую, истекающую кровью. И в её глазах я не вижу жизни, не вижу блеска… В тот вечер я исполосовала своё бедро, в попытке справится со всем этим. С такой силой втыкала шпильку, что просто сломала её, – Лиля глухо откашлялась и попросила меня достать бутылку воды из бардачка. Сделав пару глотков, она продолжила. – Спустя полгода Женя выбросилась из окна. Она пыталась сбежать от клиента и просто с разбегу выпрыгнула почти с третьего этажа. Я наблюдала за тем, как она лежит на земле и кричит от боли. Как дёргано ходит вокруг неё француз и выясняет отношения с сутенёром Жени… Её добили только через полчаса. Один выстрел и тишина. А я лежала на кровати, совершенно спокойная и равнодушная. Будто и не случилось ничего.

– Пожалуйста, остановись, – я с такой силой вцепилась в ручку, что готова была открыть дверь прямо сейчас и выброситься на дорогу на полном ходу.

Когда Лиля притормозила у обочины, я выскочила из автомобиля и бегом направилась вниз по откосу, туда, где были низкие деревья и густой кустарник. Проваливаясь почти по колено в грязном снегу, я схватилась за первое дерево и буквально согнулась пополам. Меня выворачивало. Желудок горел огнём, когда я в очередной раз гулко кашляла.

Громко рыдая, я жалась к дереву, ничего не понимая.

Что, твою мать, происходит?

Что происходит со мной?

Я вышла к машине спустя почти двадцать минут. Меня не хило колотило. Зуб на зуб не попадал. Лиля сидела на багажнике, мерно качая ногами. Она смотрела на звёздное небо, сжимая в руках бутылку с водой. Сейчас она выглядела как большой ребёнок.

– Держи, станет легче.

Сделав пару глотков, я решилась задать вопрос:

– Зачем ты мне всё это рассказываешь? Зачем так подробно, в таких красках? Зачем? – я плеснула себе воды на руку и умылась. – Какая в этом необходимость?

Лиля спрыгнула с багажника и подошла ко мне. Она смотрела прямо в глаза, я цепенела от этого прямого, честного и открытого взгляда.

– Потому что Сергей тебе верит. Но не верит мне. Ты единственная, кто может убедить его в обратном. Он прислушается к тебе. Поэтому тебе придётся выслушать меня до конца, – Лиля сделала шаг назад и улыбнулась. – А ещё мне становится гораздо легче. Ты ведь не психолог. Ты не ищешь причины в моём прошлом, не обвиняешь меня во всём, что происходило. Ты не делаешь мне больно. Просто слушаешь меня… Похоже, мне этого очень не хватало.

Я сделала очередной глоток. Озноб не проходил. Со страхом смотря на Лилю, молилась только о том, чтобы Серёга нашёл меня как можно быстрее.

***

Трасса резко скакнула вперёд, в то время как мы свернули влево. Обычная дорога на две полосы терялась в густом лесу. Теперь мы уходили прочь от жилых мест и лишних глаз. Стоило только съехать с шоссе, как потерялись все другие машины. Мы остались одни.

Я всё ещё часто и мелко дышала ртом, когда Лиля решилась задать вопрос:

– Ты как?

– Сойдёт… – я старалась не дышать носом, потому что резкий запах бензина стал меня преследовать повсюду, вызывая мерзкие и липкие приступы тошноты. – Ты всё в таком духе рассказывать будешь?

– Нет… – Лиля всматривалась в дорогу, то и дело пригибаясь и ища что-то по бокам. – На самом деле этим бы всё и ограничилось. Бессмысленно рассказывать про дни, похожие друг на друга как две капли воды. Один сменялся другим и ничего не менялось. Но так случилось, уж не знаю, по воле бога или дьявола, что в моей жизни практически одновременно появились трое человек, которые изменили всё.

Я машинально кивнула, прислушиваясь к своему животу: просить Лилю остановиться или можно ещё потерпеть?

– Даже не знаю, с кого бы не начать. Сложно понять, кого нужно выбрать первым…

– А что они такого сделали?

Лиля хмыкнула и пожала плечами. Задумчиво облизала губы и неторопливо ответила, плавно растягивая слова:

– Каждый из них сделал для меня что-то… хорошее. Если это так можно назвать. Первый доказал, что моя душа ещё не очерствела, и я могу вполне искренне сочувствовать и сопереживать. Второй заставил биться сердце, дал мне возможность… любить. Но тут я сомневаюсь: хорошо это или плохо? Третий сделал немыслимое: открыл для меня мир иной боли. Тогда это было мне нужно. Сейчас же это как яд, вся я разрушаюсь, превращаюсь в гниль от этого и ничего не могу поделать.