Эл Найтингейл - Властелин моих ночей

– Да отстаньте же вы от меня, наконец! – не выдерживаю и отодвигаю от себя руку медсестры со шприцем. – Оставьте хоть одно живое место на моей заднице. Мне, между прочим, еще на ней сидеть за обедом.

– Химический раствор может разъедать кожу даже после того, как ее тщательно промыли, – следует испуганный ответ. – Даже в кровь может попасть.

– И? – переспрашиваю раздраженно. – Это что-то изменит? Может быть, я стану еще большим уродом, чем сейчас?

– Вы не урод, сто седьмая! – с важным видом объявляет врач, солидный мужчина в белом халате, и важно поправляет очки с плотными стеклами.

На дворе двадцать четвёртый век, а он все еще носит на лице это недоразумение! Лазерная коррекция стоит копейки, вот уж не поверю, будто врач «Лазурита» не может себе это позволить. Скорее, все дело в солидности. К тому же за толстыми с затемнением линзами очков не так видно красные с огненным отливом зрачки.

Тоже мутант. И пусть имеет докторскую степень, опыт работы и множество наград, работать он сможет только здесь, в запретном городе. «Лазурит» – вершина его карьеры. Интересно, как этот врач вообще получил образование? Скорее всего, богатенькие родители долго скрывали, кто появился на свет в их семье. Тратили баснословные суммы на отпрыска, скрывая о нем правду. Только благодаря родительскому усердию и их богатству, он смог бы продержаться так долго. Не только появиться на свет, но и не оказаться в запретном городе сразу после рождения – живым или мертвым.

Второй вариант наиболее распространен, к сожалению. Многие родители даже не знают, что ребенок жив. Им говорят, будто он умер при родах, и предоставляют заверенную Правительством справку. В развитом, цивилизованном и благоустроенном государстве не рождаются мутанты. Они не ходят по улицам и не пугают своим видом добропорядочных граждан. Они тихо живут и так же тихо умирают в запретном городе.

Даже врач – он все равно оказался здесь. Не сумел миновать очередной проверки или прокололся на какой-нибудь глупости. И участь его немногим более завидна, чем моя или той же сто шестой.

Откуда мне это известно?

Да если б я знала… Мне стерли память о личной жизни, но не скрыли правды о глобальном. Или, что вероятнее всего, скрыть не сумели. И я все еще помню, что каждый год на свет появляются такие, как я. Несмотря на все попытки предотвратить это. Только в «Лазурите» нас больше сотни.

А сколько всего в запретном городе?

– Сто седьмая, очнитесь! – грубоватый голос доктора заставляет вернуться к реальности.

– Я и не сплю, – произношу вяло. Что само по себе чудо, так как обезболивающего вперемешку со снотворным в меня вкололи как в слона.

Язык, кажется, распух и едва шевелится. Веки налились свинцом, да все тело стало тяжелым-тяжелым.

– Сердечный ритм все еще учащен, – констатирует врач. – Ваши ладони потеют, а снотворное почти не действует. Что-то случилось? Нечто важное? Я имею в виду вовсе не происшествие с химикатом.

Надо же, какой догадливый. Вот только хрен я ему расскажу правду.

– Что стало с кристаллом, который вы обрабатывали?

Нет, ну прям твердая пятерка за сообразительность. И мне тоже.

– Кажется, он остался стоять на полочке, – вру самозабвенно. – Там было девять, проверьте. Не помню, который из них хотела обработать первым.

– Проверим обязательно, – согласно кивает врач. – А сейчас одевайтесь. Сможете распустить волосы?

– Боюсь, не сегодня, – качаю головой, изображаю скорбную мину и ржу в душе.

Волосы мои имеют не только необычный фиолетовый окрас, но и потрясающее свойство копить в себе статическое электричество. Прикасаться к ним иногда чревато последствиями. Я сама не контролирую этот процесс и часто получаю неслабый удар током. Но как-то привыкла, вернее, смирилась, ведь контролировать этот процесс нет никакой возможности. Иногда у меня просто волосы, а пару дней в месяц – целый энергетический сгусток на голове.

Представляю, сколько беспокойства доставляла я родителям в детстве. При условии, что они у меня были. Взять бы да сбрить к чертям долбаное «сокровище», да только каждый свой волос я ощущаю как часть себя. В моих мутировавших волосах, видите ли, есть нервные окончания. Сбривать их болезненно и бесполезно, отрастают они с неимоверной скоростью.

Международной конвенцией запрещено лишать мутантов их гребаных мутаций. Это слишком часто приводит к смерти или бешенству. Если не ошибаюсь. Дикарь был последним, кому пытались удалить лишнюю голову. Операция даже прошла успешно. Но сбрендивший мутант прорвался сквозь стену, покинул запретный город и, прежде чем его поймали, перерезал больше трех десятков человек. Обычных, не мутантов. За них бы никто не вступился.

Теперь оперировать и изменять нас боятся.

Вот и доктор явно струхнул, косо глянув на мои волосы. Что ж, эту небольшую битву я выиграла. Но впереди еще решающее сражение.

– Я слышала, у вас освободилось место в библиотеке, – припоминаю вслух и скромно (вроде бы скромно и мило) улыбаюсь. Дожидаюсь задумчивого кивка и продолжаю: – Могу я занять это место? Понимаете, после случившегося мне немного страшно заходить в кабинку и работать с реактивами.

– О вашем желании станет известно директору, – соглашается доктор и поправляет очки. – Приложу к этому результаты вашего осмотра и свое ходатайство. Думаю, перевод в архив вполне вам показан.

Огромного усилия стоит подавить радостный вопль, рвущийся из груди. Теперь-то я узнаю, что собой представляет глава Правительства!

В архив переводят на следующий же день, и я иду туда, полная надежд и предвкушения. Хочу быть уверенной в том, что не ошиблась. Странно, но по главному монитору никогда не показывали его выступлений, даже упоминаний о нем не было. Что-то это да значит.

Первым делом достаю заветный кристалл и вставляю в анализатор голоса. Табло выдает всю имеющуюся информацию: Рон Купринг, глава Правительства с две тысячи триста второго года. Наследник и единственный ныне живущий потомок величайшего Говарда Курпинга, создавшего ныне существующий мир. Его изобретение позволило забыть об энергетическом кризисе и развиваться в новом направлении…

Перематываю – это неинтересно. Все мы знаем, что сделал созданный Купрингом миниатюрный ядерный реактор. Компактная установка питается низкообогащенным ураном и доступна каждому. Теперь такой агрегат в каждом доме, он производит свет, тепло, позволяет бесперебойно работать технике и даже транспорту. О том, что это скрытый убийца, которого мы приютили на своей груди, – всегда молчат.

Наш мир идеален. Не идеальны только люди. Не все.

Что ж, Рон Купринг, теперь я знаю, что это был ты. И, клянусь всем святым, что осталось на этой земле, я до тебя доберусь!