Анн-Мари Вильфранш - Тайны любви

— Дорогая Ивонна, вы ставите меня в трудное положение, — пробормотал Арман, пытаясь сохранить видимость спокойствия, хотя прикосновения Ивонны вызывали в нем сладострастную дрожь. — Всего минуту назад вы утверждали, что тот член тела, который вы держите в руках, не видит различий между красавицей-аристократкой и ее толстой кухаркой, что он одинаково рад войти и к непривлекательной, и к восхитительной женщине. Если бы у меня хватило дерзости признаться, что эта часть моего тела испытывает сумасшедшее желание проникнуть в вас, вы можете подумать, что в моем теперешнем состоянии мне сгодится любая, кто бы ни согласился, пусть даже ваша кухарка. И вы смертельно оскорбитесь…

— Что вы! — воскликнула Ивонна. — Ведь я знаю, что вы пришли в это состояние-, увидев мою грудь, значит, вы хотите любви именно со мной. Не беспокойтесь: я поняла вас правильно.

Арман затруднился дать оценку ее логике, но охотно согласился, что именно прелестная грудь Ивонны вызвала в нем страсть к ней — и лишь к ней одной.

— Разумеется, я знаю, какое впечатление производит моя грудь на мужчин, — Ивонна продолжала невозмутимо гладить Армана. — Я открыла ее для вас, и вот мы видим этот член вашего тела, увенчанный пурпурной диадемой, в наилучшей форме. Вы так взволнованы тем, что я показала вам, что он достиг полной длины и толщины и стал твердым, как ручка от метелки.

— Он еще не в самой полной силе, Ивонна, но… приближается к ней, — легкая дрожь наслаждения пробежала по животу Армана — Лучше всего он бывает тогда, когда сокрушительный экстаз заставляет его сжаться и выплеснуть свою радость. Но стоит ли вашим прекрасным карим глазам видеть это — куда большее удовольствие вы можете испытать иным способом.

— Ах, вы и в самом деле настолько самонадеянны, что считаете себя достойным самой интимной дружбы со мной? — Ивонна медленно провела кончиком языка по ярким губам.

— Вы одна вправе решать, кто этого достоин. — Арман по-прежнему с огромным трудом сохранял беззаботный вид, но чувствовал, что вот-вот выйдет из роли и будет умолять Ивонну о снисхождении.

— Я еще не решила окончательно, что с вами делать, Арман… — Ему показалось, что дыхание Ивонны участилось, а щеки слегка порозовели.

Как бы то ни было, он протянул руку и принялся ласкать ее груди, перекатывая между пальцами их торчащие кончики. Ивонна не оттолкнула его и не воспротивилась, когда он, наклонившись, коснулся их языком Услышав ее вздох, он просунул ладонь меж ее бедер и стал их ласкать сквозь тонкий шифон. Вскоре она задрожала от удовольствия и рука Армана устремилась под одежду, но тут Ивонна прошептала: «Подожди минутку!»

Он выпрямился и смотрел с бешено бьющимся сердцем, как Ивонна расстегивает две пуговицы сбоку у пояса брюк. Подцепив длинными пальцами белоснежные трусики, Ивонна спустила их вместе с брюками до щиколоток безупречно гладких ног — и Арман громко вздохнул от восхищения. Вскочив с кресла, он опустился на одно колено на ковре и снял с ног Ивонны мягкие туфельки, а потом помог ей освободиться от упавшей одежды.

Колени ее по-прежнему были плотно сжаты, так что Арман мог видеть лишь завитки каштановых волос под животом, где сходились бедра. Взяв в ладони оба колена, он решительно их раздвинул, открывая главное сокровище Ивонны. Кудряшки подлинней, чем у сестры, отметил он про себя, а вид продолговатых темно-розовых лепестков заставил его судорожно вздохнуть от вожделения. Ивонна застыла на миг, позволяя созерцать себя, а затем подняла босую ступню с высоким подъемом; пальцы с ноготками, сияющими алым лаком, потерлись о лафет трепещущего орудия страсти.

— Погляди-ка, он еще окреп, как только я избавилась от трусиков. Но больше он уж, верно, не станет?

— Станет, — нетерпеливо выдохнул Арман. — Когда войдет в тебя! Тогда ты почувствуешь всю его мощь — и испытаешь блаженство!

Эти слова еще больше возбудили Ивонну. Дыхание ее участилось, рот приоткрылся, а веки томно опустились. Арман поднес к губам ее ступню, держа за щиколотку, и перецеловал все пальчики. Едва он отпустил ее, Ивонна сжала обеими босыми ступнями его истомившегося дружка и стала медленно водить вверх-вниз.

— Когда войдет в меня? — переспросила она, удивленно приподняв тонкие брови. — Но об этом я ничего не говорила. Я еще не решила насчет вас, Арман. С чего вы взяли, что вам будет позволено затолкать в меня столь заурядный на вид предмет?

— Заурядный?! Минуту назад ты сказала, что находишь его потрясающим.

Ивонна повела плечами, груди встрепенулись.

— Может быть, я что-то такое и сказала из вежливости, но вы наверняка не так наивны, чтобы верить всему, что говорится. Прошу вас уяснить, что я повидала предостаточно таких мужских игрушек и знаю, о чем говорю. Надо отдать вам должное, ваша — несколько больше средних размеров, но это еще ничего не значит.

— Ваши слова напомнили мне о моем дяде Анри, — мягко сказал Арман, вздрагивая от прикосновения босых ног Ивонны. — Думаю, вам приходилось с ним встречаться. Он большой знаток вин. Завяжите ему глаза и дайте всего один глоток из бутылки без этикетки — он безошибочно назовет местность виноградник и срок выдержки. Увы, за годы прилежного дегустирования он сделался настоящим экспертом, но утратил способность наслаждаться вином. Его внимание приковано к определению вкусовых оттенков и сравнению с другими винами, которые ему приходилось пробовать. Он пьет вино без удовольствия.

— По-моему, ваша игрушка еще подросла, — заметила Ивонна, никак не откликнувшись на эту маленькую притчу. — Вы расписали мне, какой вы превосходный любовник, и я, естественно, хочу посмотреть на то, что — как вы рассчитываете — должна буду принять в себя. Я привыкла иметь все самое лучшее, так что не рассчитывайте меня провести. Если я, паче чаяния, пойду на риск и разрешу вам продолжить, я вправе рассчитывать на подтверждение ваших обещаний.

— С величайшим удовольствием, — пробормотал Арман. — Вам не придется жалеть.

Он раздвинул ее щиколотки и, стоя на коленях, приблизился к Ивонне настолько, что самая нетерпеливая часть его тела дерзко уперлась в ее теплый живот. Его руки скользнули вверх, к раскинутым бедрам, и он хотел было уже вонзиться в нее, но Ивонна прикрыла рукой темно-каштановые завитки, преграждая ему путь.

— Только не так, — сказала она строго. — Это плохое начало, Арман. Я люблю наслаждаться ощущением мужского тела на мне, лежа на спине. Возможно, я покажусь старомодной в этом пристрастии — я слышала, современные девицы предпочитают распластать мужчину на постели, а самой усесться сверху. Но я не люблю таких вещей. Полнее всего я ощущаю себя женщиной, когда сильный мужчина подминает меня под себя, когда он лежит между моих ног, и я вся в его власти.