Анн-Мари Вильфранш - Тайны любви

Вряд ли они сознавали, насколько комичное зрелище оба представляли собой в тот момент: Арман в спущенных до щиколоток брюках, с голым задом, судорожно пляшущим над ее нежным лоном, и Ивонна, обнаженная от талии до верхнего края чулок, с беззащитными ягодицами, прижатыми к животу Армана, с ногами, задранными по обе стороны его головы. Выше пояса ее тайные прелести были скромно прикрыты облегающим платьем с бриллиантовыми брошками. Широко раскрытые руки были стиснуты в кулаки: все происходило не так, как ей было угодно.

Арман объявил о своем намерении заняться любовью с ее ногами, — каким бы странным не казалось это намерение. И в самом Деле, прикосновения к скользкому шелку чулок неимоверно возбуждали его. Повернув голову, он жадно припал губами к тонкому черному шелку, и Ивонна сквозь ткань ощутила на икре его влажный язык.

— Вы с ума сошли! Пустите меня, извращенец!

Тихо застонав от наслаждения, Арман усилил свои ритмические толчки, наращивая темп и заставляя ноги Ивонны вздрагивать отзываясь на его порывы. Сняв с нее остроносую черную туфельку, он поднес к лицу ступню Ивонны и осыпал ее поцелуями сквозь легкий шелк. Возбуждение Армана грозило перейти в безумие, пылающий живот еще сильней прижался к упругим ягодицам Ивонны, движения стали неистовыми.

— О Ивонна, любовь моя! — выдохнул он в последнем усилии.

— Нет! — взвизгнула она, видя, что Арман на грани экстаза. — Не смей! Я так не хочу!

Но протест ее опоздал, даже если бы Арман пожелал внять ему. Содрогаясь и пылая, он вонзался в нежную плоть с широко раскрытыми невидящими глазами. Он уже не понимал, в чьем теле находится — Ивонны ли, Мадлен или какой-то другой женщины…

— Боже мой! — с отвращением простонала Ивонна, но не успели замереть ее слова, как глаза Армана закатились, тело забилось в конвульсиях, а горячий рот впился в ее правую ступню. — Боже!.. — повторила она, на этот раз совсем по-другому, потому что оргазм Армана немедленно поверг все ее существо в экстаз, заставив извиваться на постели.

Отдышавшись, Арман снова сжал ее щиколотки, разводя ноги на всю ширину, чтобы полюбоваться своим длинным мокрым орудием, все еще наполовину погруженным в розовое отверстие. Ивонна подняла голову, тоже разглядывая то место, где сливались их тела, но на ее хорошеньком личике читалось одно лишь неудовольствие.

— Все было, по-моему, очень мило, — небрежно бросил Арман, повторяя ее слова, сказанные утром.

— Грязное животное! — Голос Ивонны мог бы сковать льдом целую реку. Она попробовала высвободиться, но Арман не отпустил ее, и она оставила попытки.

— Я любил вашу правую ножку, и это было восхитительно. Прежде чем вас отпустить, я доставлю себе удовольствие и займусь любовью с ее сестричкой — поступить иначе было бы просто невежливо. Но до этого сделаю с вами кое-что еще.

Он выпрямился, извлекая из Ивонны свое обмякшее орудие, зажал ее колени под мышками и запустил в нее пальцы, лаская секретный бутончик.

— Нет! — вырвалось у нее. — Сегодня утром вы уже проделали это со мной…

— И это было восхитительно, — ответил он, погружая пальцы во влажную чашечку цветка. Ивонна задрожала всем телом. — И я намерен несколько раз получить ваш маленький ответ на мою заботу, прежде чем займусь левой ногой. Лежите смирно и наслаждайтесь, Ивонна. Все равно вы не в состоянии меня отвергнуть.

Около десяти часов утра, когда бледное осеннее солнце едва заглядывало в окно спальни, Арман проснулся с чудесным ощущением радости бытия. Предмет его гордости проснулся еще раньше и теперь выпирал из-под розовато-лиловой шелковой пижамы, но не одно это рождало в нем упоение. Повернувшись на спину, подложив руки под голову, Арман погрузился в размышления, в памяти всплыли планы на сегодняшний вечер, сулившие блаженство. В половине восьмого он будет обедать со своей новой подругой — белокурой Сюзеттой Шене. Восемнадцати лет от роду, она вся состояла из нежных округлостей.

После изысканного обеда они поедут в клуб потанцевать часок-другой, а потом… ах, потом, потом! — думал Арман, а предмет мужской гордости меж тем стремился превратить его простыню в тент — он привезет ее сюда, к себе на квартиру, а потом… Что говорить, близость с Сюзеттои была непохожа на близость с любой другой женщиной. Девическая пухлость ее тела пробуждала в Армане страсть такой силы, какую ему редко приходилось испытывать, а его пылкость порождала в Сюзетте столь же пламенный отклик, так что они прекрасно подходили друг другу. Их любовный акт напоминал брачные игры пары бенгальских тигров.

Необычным было и то, что Армана редко привлекали такие молоденькие девушки. Он предпочитал связи с женщинами своего возраста — а ему исполнилось тридцать — или даже несколько старше. Зеленые девчонки были не в» его вкусе; другое дело вполне зрелые дамы — ухоженные, цветущие, опытные и, желательно… замужние. Такие женщины обогащали близость своим любовным мастерством, приобретенным за десять-пятнадцать лет общения с разными мужчинами. Они знали, чего хотят от любовника, не были — и не стремились казаться — целомудренными, их не удивляли пикантные новшества в постели.

Но у каждого правила есть свои исключения. Таким исключением была Сюзетта для Армана, он не в силах был сопротивляться исходившему от нее обаянию юной чувственности. Те вечерние и ночные часы, которые они проведут вместе, в его постели, они будут любить друг друга до полного изнеможения — в этом у Армана не было ни малейших сомнений. А когда в полдень они проснутся все в той же постели, то, возможно, будут еще слишком изнурены, чтобы заняться любовью еще раз до ухода Сюзетты…

С такими мыслями Арман поднялся, отмалчиваясь от нетерпеливого дружка, и отправился завтракать. Мадам Котье хлопотала уже больше часа. Когда она внесла в гостиную кофе с ароматными свежевыпеченными булочками, Арман сообщил ей, что сегодня намерен провести ночь с дамой. Мадам Котье невозмутимо кивнула и сказала, что постелет в честь гостьи новые атласные простыни серебристого оттенка. Потом осведомилась, какие будут распоряжения насчет завтрака на следующий день.

— Я поведу даму в ночной клуб. Будем танцевать допоздна и вряд ли проснемся раньше полудня.

— Ах да! — Мадам Котье склонила голову набок, сложив руки на груди. — Я слыхала, эти ночные клубы очень утомительны. Надеюсь, мсье Арман, вы и мадам не слишком устанете. Я буду здесь и, как только вы распорядитесь, подам вам кофе в постель в полной сервировке для двоих, будь то даже в середине дня.

В предвкушении приятного вечера Арман пробездельничал все утро. Поболтав по телефону с приятелями, он вышел перекусить в излюбленном ресторанчике поблизости. После легкого, но сытного второго завтрака, запитого полбутылкой отличного красного бордо, в половине третьего вернулся домой, намереваясь соснуть часок-другой, чтобы набраться сил для свидания с Сюзеттой.