Кристина Амарант - Невеста демона, или Крылья для двоих

Тася всхлипывала, бессвязно вскрикивала и подавалась ему навстречу, в стремлении раскрыться, принять его полнее, стать единым целым. Привычный эмпатический контакт усиливал все ощущения тысячекратно. Она ощущала себя одновременно собой – плененной, покорной, принимающей своего мужчину. И им – возбужденным, напряженным. Тонкие запястья под пальцами, покорно раздвинутые навстречу бедра, нежность, восхищение, голодное и яростное желание обладать, присвоить, поставить свои метки на нежной коже, свое семя в лоне… Чужие чувства, эмоции, ощущения. Чудесная, восхитительная раздвоенность, рядом с которой меркнет любое удовольствие от обычного секса.

– Пусти… меня… – попросила она, и Мэл послушался. Теперь можно было обнимать его и гладить по плечам. Лихорадочное дыхание обжигало шею, сильные пальцы мяли и стискивали ягодицы. Демон входил в ее тело глубоко и мощно, и от этого было так хорошо…

Мэл стиснул ее. Навалился, прижал к себе так, что на мгновение перехватило дыхание. Резко вышел и вошел снова. Как со стороны Тася услышала свои восторженные, развратные крики. Внизу живота словно раскручивалась огненная спираль и каждое движение возносило ее куда-то вверх, к пику наслаждения.

Совместный оргазм она встретила жалобным стоном. И долго потом лежала в его объятиях, не в силах пошевелиться. Мэл гладил ее по спутанным волосам и целовал в лоб – легонько и нежно, едва касаясь губами горящей кожи.

– Ну и что это было? – с напускной строгостью спросила Тася, когда дыхание выровнялось, а ошеломление от испытанного чуть отступило.

– Мне кажется, это называется сексом, – хмыкнул демон.

Шутит. Рядом с ней Мэл начал шутить все чаще. Иронизировал над собой, подтрунивал над ней. С невозмутимым лицом и убийственно серьезным тоном, но Тася всегда понимала, что это именно шутка.

– Это – сексом, – проворчала девушка. – А до этого? Зачем ты меня связал?

– Потому, что ты этого хотела.

– И отстегал!

– Только не говори, что тебе не понравилось.

– Понравилось, – она чуть покраснела. – Но ты не должен был делать это, не спросив меня!

Мэл отвел с ее лица прядь, заглянул в глаза.

– Весь смысл и все удовольствие в том, что я не спрашивал, Таисия. И ты это знаешь.

Она смутилась. Да, Мэл был прав. Если бы он ее предупредил заранее, если бы она ждала и знала, что произойдет, страх никогда не был бы таким настоящим и упоительным.

– Как ты вообще до этого додумался?! – она поспешила перевести тему. – Почему именно сейчас?

– Пьеса вчера, – голос демона снова зазвучал волнующе хрипло. – Там была связанная девушка.

Вот теперь Тася вспыхнула, став почти малиновой. Да, они действительно вчера смотрели пьесу, и когда Тася увидела на сцене героиню – связанную и беспомощную, в окружении банды разбойников – она вместо ужаса за судьбу девушки ощутила приступ легкой зависти и неимоверного возбуждения.

И уж конечно сидевший рядом Мэл понял это. Он всегда знал, что она чувствует. Иногда лучше, чем сама Тася.

Рабство у демонов открыло ей глаза на собственные тайные желания. Ей нравилось ощущение грубой веревки или кожаных ремней на запястьях. Нравилось подчиняться приказам, произнесенным резким безжалостным голосом. Нравилась легкая боль. И даже стыд, от понимания собственной испорченности, был сладким и желанным.

Но Мэл, в отличие от его братьев, никогда не делал с ней этого. Однажды он обмолвился, что ему нравится иногда связывать и пороть партнершу, поскольку это желание в природе демонов. Она втайне надеялась, что когда они начнут жить вместе, Мэл иногда будет давать волю темной половине своей души. Однако в сексе демон неизменно был внимателен и нежен. Ни разу даже не шлепнул.

– Я понял, что тебе это нужно.

– А тебе? – спросила Тася, все еще пунцовая от стыда. – Тебе это нужно?

Фиалковые глаза вспыхнули жадным огнем и сузившиеся было зрачки снова расширились.

– О да, – его губы искривила усмешка. Прежде, чем Тася успела что-то сказать, он снова взял в плен ее запястья и заставил вытянуть руки над головой. Вторая рука по-хозяйски легла на грудь девушки. Тася почувствовала его удовольствие: Мэлу нравилось ее тело. Нет, даже не так! Отголоски его чувств, которые она ловила всякий раз, когда демон прикасался к ней или смотрел на нее, были куда сильнее простого и скромного “нравится”.

– Ты – связанная и послушная, только моя… я чуть не кончил даже без помощи рук.

От этих слов, сказанных хриплым шепотом, внизу живота снова предвкушающе заныло.

– Но почему ты никогда раньше…

Она пожалела, что задала этот вопрос, прежде, чем договорила его до конца, потому что демон выпустил ее запястья. Где-то в глубине сложной палитры его эмоций мелькнул страх.

– Мэл, ты боишься? Чего?

– Себя, – медленно ответил он. – Я видел к чему приходят демоны, которые следуют только за своей темной стороной, – он схватил ее, стиснул в объятиях, за которыми стояло не вожделение, а только отчаянный страх потери. – Я люблю тебя, Таисия. Не знаю, как буду жить, если ты уйдешь.

Тася обняла своего мужчину, пытаясь успокоить, передать этими объятиями свою любовь и безграничную веру в него.

– Я не уйду!

– А если я однажды перейду черту? Если напугаю по-настоящему, оттолкну, сделаю слишком больно?

– Не сделаешь. Ты же слышишь мои эмоции. И все контролируешь.

– Я боюсь пропустить момент, когда нужно остановиться. Но я могу не захотеть остановиться. Мой отец, он… – демон запнулся, и Тася замерла, чтобы не спугнуть его. Мэл слишком редко рассказывал про своих родителей, словно обсуждение этой темы причиняло ему боль. – Он долго ломал мою мать, пока не добился полного подчинения. Сейчас она ненавидит его, но готова выполнять любое приказание. Как дрессированная собачка.

Он стиснул Тасю так сильно, что девушка жалобно вскрикнула. И тут же побледнел, разжал руки и отпрянул.

– Прости.

– Мэл, все хорошо, – Тася подвинулась и склонилась над ним – таким взъерошенным и родным. – Ты не такой, как твой отец! У нас все будет по-другому. Я не верю, что ты сможешь сделать мне по-настоящему больно или страшно. Ты же сам говорил: это просто наша природа. Мне нравится, – тут она чуть покраснела и замялась, подыскивая подходящее слово для своей постыдной тяги, – подчиняться. Иногда. А тебе нравится приказывать. Мы дополняем друг друга. Можно просто договориться о границах допустимого.

– Думаешь?

– Конечно! – она нагнулась, потерлась носом о его нос и спрыгнула с кровати. – А теперь я хочу в ванную. И завтрак!

Демон поймал ее уже у двери. Подхватил, довольно визжащую, на руки и заявил непререкаемым тоном.

– В ванную ты пойдешь со мной.