Константин Фрес - Мой самый любимый Лось

– Я похож на человека, который будет врать? – спросил он, и Анька поверила ему тотчас же.

Да, с отцом она не сталкивалась, когда уходила с вечеринки с Лосем. С матерью – да. Мать Лося видела, и Лось мать видел. Но не факт, что он знаком с ней и знает, чья она жена. Мать на охоту с отцом не ездит… И та кудахтала, как наседка, пытаясь удержать, ухватить Аньку за руки, но на Аньку напала веселость.

– Мама, я замуж выхожу! – кричала она весело. – Если сильно повезет! Боже, как мне будет завтра стыдно…

– Не будет, – пообещал Лось скорее матери, чем Аньке. И вот это обещание он выполнил железно – пьяную ее трахать не стал. Он реально вел себя так, будто воспринял ее пьяный треп про честность серьезно. Обалдеть…

– Лось, поцелуй меня, – пробубнила из своего теплого кокона Анька. – Сию минуту поцелуй.

Лось снова глянул на нее своими холодными глазами, и в них промелькнуло что-то, похожее на нежность.

– Я накажу тебя за твои выкрутасы, когда приедем, – пообещал он.

– О да, накажи, – оживилась Анька. – Только сейчас поцелуй…

Лось ткнул какую-то кнопку, и с легким жужжанием поднялось стекло, отделяющее шоферское место от пассажирского сидения. Анька даже засмеялась, увидев эти неспешные и основательные приготовления к поцелую. Лось был просто соткан из всего основательно, размеренного и качественного.

– Это значит да? – спросила Анька, хихикая.

– Это значит да, – подтвердил Лось.

Когда Лось целовал Аньку, он даже был похож на человека. Очень похож.

Не на холодного разговаривающего Терминатора, а на живого, теплого человека, чьи губы ласкали Анькины губы так сладко, так мягко и страстно, что ей мгновенно стало жарко в коконе, в который Лось ее заботливо завернул.

Лось и сам теперь нетерпеливо пытается отыскать тепло ее тела среди одежек, в которые он укутал Аньку, но максимум, что ему удается – это погладить ее спинку. От кожи его отделяет алый атлас платья, и его пальцы нетерпеливо мнут, комкают ткань. Лось крепче прижимает Аньку к себе, целуя ее все нетерпеливее, все откровеннее и страстнее, так, что Анька начинает постанывать. Его ладонь, путаясь в одежке, спускается вниз, жадно прихватывает ягодицу Аньки и ныряет в ее трусики. Касание получается вкрадчивое, но такое бессовестное, откровенное, что Анька вскрикивает. Ее голенькая нагретая жопка помещается в его ладонь как большое яблоко, и его пальцы поглаживают ее упругую кожу, пока один – самый коварный, – протискивается меж Анькиных сжатых бедер и погружается в сливочную мягкость ее тела. Анька горячая и мокрая, и это Лосю нравится. Его жесткий палец погружается в ее жаркую дырочку, нарочно дразнит, поглаживая там, на чувствительном входе, растирая тягучую влагу, находит упругий клитор и начинает его катать неспешно, как крохотную горошинку, касаясь лишь подушечкой.

Анька пытается кричать, но поцелуи Лося ей мешают. Он зажимает ей рот своими губами, прихватывает ее язык, запускает свой язык в ее рот, и Анька понимает, что попалась. Сладко, невыносимо сладко попалась, и Лось с места не двинется, пока не наиграется, пока она не кончит ему в руку.

Это было так развратно, так дико и так живо, по-настоящему, что Анька послушно вскидывает трясущиеся колени, позволяя Лосю гладить ее там, в ее сокровенном местечке, и кончает почти мгновенно, чувствуя, как Лось пальцами считает мягкие спазмы ее горячего нутра. Он затирает ее жалкие стоны поцелуями, и не торопится убирать руку. Теперь движения его пальцев в ее теле хищные и жесткие, и Анька понимает, что снова попалась. Наказание от Лося будет серьезное, он готов растерзать ее тело.

Теперь Анька рада, что у Лося есть мордовороты, эти двое из ларца.

Потому что можно распахнуть дверцу машины и покинуть ее, не заботясь о том, что будет с ней дальше.

Можно раскидать в холле вещи, не прекращая целоваться, и не думать о том, кто уберет пальто и блестящие ботинки, чтоб они не попортились от воды. Анька обвивает плечи Лося руками, обхватывает его ногами, приникает к нему, ласкаясь почти одержимо, запускает в его волосы пальцы с яркими острыми ноготками. Она тоже хочет услышать подтверждение его страсти, хриплое частое дыхание. Лось поддерживает ее под бедра, но кажется, что он весь растворяется в поцелуях, ласки мягкого Анькиного языка стирают последние мысли в его голове, и Анька нетерпеливо ерзает в его руках, трется о его грудь своею, и шепчет жарко:

– Неси меня наверх, мой северный олень, будешь шлепать меня по жопке за непослушание.

Босые ступни Лося спешно пересчитывают ступени, и Анька уже видит краешком глаза знакомую дверь спальни. Ну, давай знакомиться заново, теперь все по-настоящему, по-взрослому, так, как должно было быть вчера!

В комнате пасмурный полумрак; Лось задвинул плотные шторы, и от них комната погружена в серые сумерки. Лось не спешит в постель: раздеть Аньку, распотрошить ее яркую обертку, кажется, для него такое же удовольствие, как и секс. Он с удовольствием распускает застежку на ее платье и толкает его вниз, позволяет скатиться с ее бедер к ногам. Его широкая ладонь накрывает Анькину поясницу, и девушка отчаянно стонет. Ей кажется, что жар его руки пронизывает ее насквозь, ласка опутывает невидимыми нитями, и Анька извивается, погибая от острого возбуждения, тая в его ладонях. Она уже готова на все, но коварный Лось не насытился ее откровенным желанием, ее изнеможением. Он прижимает ее к белоснежной стене – бархатно-нежно-серой в этих ненастоящих, волшебных сумерках, – поднимает ее руки над головой и гладит, гладит ее извивающееся тело до тех пор, пока Аньку не начинает трясти от нетерпения, пока меж ног ее не становится еще более мокро и жарко. Его ладонь цепляет ее острые соски, прикрытые только кружевами лифчика, и Анька вскрикивает – а потом извивается еще сильнее, стараясь сама задеть его руку часто вздымающейся грудью.

– Мучитель!

Она выворачивает свои тонкие запястья из его ручищи и толкает его в грудь. Ее цель – постель, и Лось позволяет себя усадить на неприбранные с прошлого их раза простыни. Анька сдирает нетерпеливо с него рубашку и горячими губами прижимается к его груди, жадными ладонями сжимает необъятные плечи мужчины.

– Какой ты красивый, – вырывается у нее, и Лось в темноте вздрагивает, когда ее губы касаются его живота.

Анька чуть слышно смеется, когда под своими руками ощущает дрожь. Рука Лося касается ее прохладного плеча самыми кончиками пальцев, и он чуть слышно, так трогательно и беспомощно стонет, когда Анька добирается до его члена. Когда ее губы накрывают горячую крепкую головку, Лось невольно подается вперед, и его пальцы делают чуть заметную попытку привлечь Аньку к себе плотнее. И Анька не против.