Ульяна Соболева - Твоя случайная жертва

Снова задержала дыхание и посмотрела на него в отражение. Какой же он… какой же он необыкновенный. Таких не бывает на самом деле. Таких только в рекламе показывают или в журналах, которые лежат в комнате матери Милки.

– Да. Она даже снялась на обложку газеты.

– Серьезно?

– Милааа! Нет! Не смей!

Но подружка уже несла номер газеты с моей полуголой фигурой на обложке. Она сунула журнал в руки гостю отца, и тот тихо присвистнул.

– Само совершенство. Вы рождены стать королевой красоты.

Накрыл мою руку своей, и от этого прикосновения я полетела в пропасть так быстро, что в ушах засвистело.

– Кто? Ксенька? Та куда ей. Матери нет, а отец алкаш. Модели образованными быть должны, а она даже в универ не поступила.

Я ее даже не слышала… я только на него смотрела, открыв рот. Каждое слово от него, как феерическая инъекция самого сумасшедшего наркотика, меня вело от комплиментов, внимания, мужской близости. Весь вечер гость провел с нами, а я впервые не хотела сбежать от Милки домой. Я не учла только одного – он так же нравился и ей. Когда я пошла в туалет, Милка ждала меня снаружи и с шипением втащила обратно.

– Не заигрывай! Он мой, ясно?

– Я… я и не думала.

– Думала. Еще как думала. Я вижу, как глаза горят. Так вот запомни – таким, как он, такие, как ты, не нужны. Лучше домой иди, Ксеня. Пора тебе уже за папочкой лужи подтереть!

Я оттолкнула ее, впечатав в стену. Бросилась к двери, но в коридоре меня поймал гость.

– Куда?

– Домой!

Пробормотала я и стянула лёгкое пальто с вешалки.

– Я отвезу, – глаза блестят в темноте, как у хищника, а мне нравится этот блеск, я ощущаю эту волну сумасшествия, ворох бабочек в животе, дрожь во всем теле. Наверное, вот так влюбляются с первого взгляда.

В машину Гостя я садилась под взглядом Милки, полным ненависти, презрения и зависти. А ведь завидовать должна была я…Тому, что она осталась, а я… я не должна была вообще выжить после этой прогулки с чудищем… Потому что люди на такое зверство не способны. То, что он со мной сделал… человек сделать не мог.

Земля забилась мне в рот, в уши, за пазуху и мешала дышать. Хрустящая, безвкусная и вызывающая позывы тошноты. Не знаю, как я оттуда выбралась и теперь пыталась откашляться, выплюнуть комья грязи. Мне не было страшно, мне не было больно. Я ничего не ощущала. Только понимала, что надо куда-то ползти, чтобы выбраться, а потом бежать. Ведь чудовище может быть где-то рядом.

Я все вспомню потом, позже, уже в больнице. Потом мне будет страшно, больно и холодно. А сейчас я встала на подкашивающиеся ноги и босиком, шатаясь, шла к дороге. Я помнила, что она была где-то недалеко и слышала звуки проезжающих машин. В голове шумело. Я много выпила. Вкус алкоголя и чего-то соленого оставался на языке и во рту вместе с хрустом песка или земли. Я отчего-то плохо видела. Все расплывалось, и казалось, что я смотрю на мир сквозь узкие щелочки.

Упала уже у самой дороги и… перед глазами вспыхнул яркий свет. Это была проезжающая мимо машина, которая не остановилась. Я так и не знаю, кто подобрал меня на той автостраде, где нечеловек выбросил меня после того, как поразвлекался. Пришла в себя уже в больнице. Встать не смогла, было очень больно. Я покрутила головой и увидела медсестру.

– Ооо, спящая красавица пришла в себя. Борис Маркович, прынцесса с дороги очнулась. Давайте я ей обезболивающее уколю.

– Подожди.

Передо мной появился врач, склонился ко мне и посмотрел в глаза, оттягивая нижние веки.

– Да, пришла в себя. Тебя родители не учили, что смешивать наркоту и алкоголь – это чревато?

Я хотела ему ответить, что не пью и не принимаю наркотики, но не смогла.

– И кончать с собой таким способом тоже чревато. Можно выжить, например. Ты б вЕнки порезала или повесилась. Че уж там.

Я не понимала, о чем он говорит. Смотрела ему в лицо, слышала, но ничего не понимала. Кто хотел покончить с собой? Я? Да я трусиха ужасная, я бы никогда не причинила себе вред… Тогда.

Он отошел от моей постели, и я услышала женский голос.

– Думаешь, она сама это сделала?

– Меньше думать надо. Нож там и нашли, девка пьяная, наркотой накачанная, трахалась, видать, потом ее хахаль бросил, а она решила с собой покончить.

– А синяки? А разорванная одежда? Ты ж дежурил ночью и все видел. Он же ее…

– МОЛЧАТЬ! Никто и ничего не видел. Я принял пациентку с ножевым ранением в живот, без следов насилия на теле, с алкоголем и наркотиками в крови. Это все, о чем тебе надо думать, Света!

– Какой же ты…

– Человек. Я че-ло-ве-к! Жить хочу, есть хочу, телек смотреть, разговаривать. И ты хочешь. Так вот запомни все, что я тебе сказал, и повторишь потом, когда надо будет.

– Тебе угр…

– Просто скажи правду. Ту, что я тебе озвучил.

Когда он ушел, Света подошла к постели и, склонившись ко мне, тихо сказала.

– Бедная малышка… не дадут они нам правду сказать, и ублюдок не получит по заслугам. Мразь… выйдет сухим из воды. Давай хоть обезболю тебя.

Она вколола мне что-то, и я уснула. А когда проснулась, очень громко кричала. Мой собственный крик меня разбудил. Только я не помнила, что именно мне снилось.

***

– Меня изнасиловал мужчина, потом ударил ножом в живот.

Следователь оставался совершенно безучастным и что-то записывал в блокнот.

– Какой мужчина? Как его зовут?

– Я не помню, как его зовут. Он был в гостях у Авчинниковой Милы. Мы с ней учились вместе.

– Вы это уже говорили в прошлый раз. А мы, в свою очередь, опросили и Милу, и ее мать, и ее отца – никаких гостей, кроме вас, у них в тот день не было. Но они сказали, что вы пили шампанское, а потом поехали куда-то праздновать, где тоже намеревались выпить.

– Поехала я не праздновать, а домой! С их гостем! Он предложил меня подвезти. Мы поссорились из-за него с Милой, и я поехала. Он высокий такой, светловолосый. На вид очень серьезный, очень властный, такой… чистый, аккуратный… Красивый. Глаза у него бирюзовые.

В отчаянии смотрела на следователя, а он на меня взглядом полным жалости и какого-то презрения.

Я еще не понимала, что нет никакой справедливости, что никто не станет мне помогать, что Милка будет врать мне в глаза, и что ее отец запретит ей со мной общаться, а мать назовет шалавой, получившей по заслугам. Все они скажут, что я больная на голову идиотка, и никакого гостя у них в тот вечер не было.

– Лучше расскажите, зачем вы ударили себя ножом, Ксения.

– Я? Себя?

– Да. Вы. Себя. Мы были на том месте, о котором вы говорите, и нашли там нож. На нем только ваши отпечатки пальцев. Там нет никаких следов борьбы….

– Он сделал это в своей машине. Не там.

– Что сделал?

– Изнасиловал меня.

Краска прилила к щекам, когда на лице следователя появилось насмешливое выражение.