Евгения Кочетова - Небеса опускают взор

Служанка же напомнила, что госпожа ‒ главная жена, а значит, в любом случае выше какой-то индуски выскочки. Нур выдохнула, но гнев не покидал.

Позже Калияни направилась в зал, где ее ожидал шейх. Пожилой мужчина с мешками под глазами, с пресным выражением лица, недовольным взглядом и поджатыми тонкими губам уставился на пришедшую, сидя на мягкой лежанке. Девушка уважительно поприветствовала пожилого ладонью у лица и замедленным кивком. Реакция последовала сухая, точнее, никакая, шейх как смотрел не сморгнув, так и не изменился в кислом лице. Сурайя показала госпоже присесть напротив. Он сразу обратил внимание на сегодняшнюю одежду госпожи: на ней были нижние штанишки, поверх расклешённая юбка, на груди свойственная индианкам укороченная кофточка, нагой живот и всё остальное, кроме рук, закрывала дупатту, накинутая на голову как платок.

– Мусульманке лучше носить платья и кафтаны с длинными рукавами, – сразу высказался он чванливым голосом с упреком.

Калияни опустила взгляд и промолчала. Шейх подал ей книгу, завернутую в шелк.

– Это Коран, который вам нужно изучить… – сообщил пожилой.

Девушка посмотрела на сверток и взглянула на стоящую неподалёку Сурайю. Та ей покивала, дав намек взять. Калияни взяла и вновь выразила жестом уважение. Она хотела развернуть священную книгу, но шейх вдруг дернулся и воскликнул:

– Нет! Откроете только после того, как помоете руки!..

На его эмоциональный всплеск Калияни даже вздрогнула, затем опустила книгу на ноги. Пожилой тяжело, с хрипами задышал, его возмутило бесцеремонное поведение неверной. После успокоения шейх спросил:

– Вы говорите на персидском?

– Нет, – ответила девушка, чувствуя себя будто на суде.

Шейх подергал седую бороду.

– Очень плохо… вам придется выучить… Коран, который я вам дал, написан на языке великого падишаха и теперь вашего мужа, вы должны знать его язык, – заключил он.

– Мне не доводилось жить с теми, кто говорит на персидском, – пояснила Калияни.

Но шейх это и так знал.

– Я в курсе, откуда вы… – с ноткой колкости сразу ответил пожилой. – Однако Аллах разрешает брать в жены неверную, если она становится мусульманкой, хоть и мы – богословы этого не одобряем… Но коли так пожелал великий падишах, то нам пришлось согласиться, – всем видом и речами показывал свое негативное отношение к индуске духовный лидер. – Ваши служанки будут вам помогать в освоении языка и священной книги. А через какое-то время мы снова встретимся, и я проверю, что вы уже изучили в Коране…

Калияни тяжело, но тихо дышала, встреча и диалог ее сильно утомили. Немилость и явное пренебрежение мужчины напрягали и заставляли ощущать себя не в своей тарелке. Даже загорели уши.

– Если вам всё ясно и нет вопросов, то мы можем завершить беседу, – сказал шейх и словно ожидал, что девица спросит про религию хотя бы что-то, покажет свой интерес.

Однако Калияни совершила уважительный жест и согласилась с завершением. Торчащие брови шейха возвысились, выражение лица выказывало возмущение и неодобрение, но он вынужденно ответил замедленный кивком в знак напускного почтения жене падишаха и дал ей право первой встать. Калияни поднялась, ее дупатту немного съехала вбок и обнажила часть живота, что уловил шейх и про себя невероятно негодовал. Девушка скорее вышла из большого, но душного зала, где ее едва не задушил своим взглядом богослов. В коридоре она поинтересовалась у Сурайи:

– Как думаешь, он меня сильно возненавидел и наговорит падишаху плохого?..

Помощница вздохнула и ответила:

– Шейх-уль-ислам самый влиятельный богослов в государстве и уважаемый в других, но я должна признать, что он весьма нетерпелив к иным верам и людям. Он пользуется благосклонностью падишаха и вполне может повлиять на изменение мнения…

Калияни вдруг улыбнулась, чем озадачила Сурайю.

– Ну и пусть… может, тогда падишах разведется со мной, и я вновь буду свободна… – высказалась девушка.

Помощница ахнула и затревожилась.

– Что вы, госпожа… не дай Аллах такому случиться… Это ведь позор для женщины, к тому же без супруга очень тяжело, вам снова придется трудиться на ферме…

Но девушка оставалась в приподнятом настроении.

– Я очень люблю ферму и слонов… работа там и общение с ними мне приносили удовольствие, даже несмотря на тяжесть ведер с водой и корзин с едой, – уверенно сказала она.

Сурайя не совсем разделяла ее радость и стремление к прошлой нищей жизни, однако не стала оспаривать.

Вечером падишах ожидал новоиспеченную жену на совместный ужин. Подали много разных блюд, очень упитанный правитель любил вкусно поесть и выпить. Ему было тяжеловато сидеть на подушке из-за выпирающего живота, который он решил прикрыть накидкой перед молодой красавицей. Неподалеку играли музыканты, ударный инструмент являлся ведущим, под который стучала бедрами танцовщица, развлекающая падишаха. Калияни вновь нарядили, точно золотую статуэтку, в бархатный бордовый кафтан, на шее лежало громоздкое колье едва ли не до талии, увенчанное изумрудами, на раковинах висели подобные серьги до плеч. Голову покрывать не стали, так как в присутствии девушки будет только муж, слуги и танцоры ‒ не считались. Ее объемные кудри частью собрали наверх, украсив декорацией, а остальные волосы оставили на спине. Сурайя завела госпожу в трапезный зал и отошла подальше. Калияни обратила внимание на танцовщицу и сластолюбивый взор на нее падишаха. Но, как только она приблизилась, правитель отвлекся и направил на новую жену не менее любострастный взгляд, что аж открылся его рот. Девушка опустила голову к ладони и выразила уважение.

– Присаживайся, – махнул рукой в перстнях и шумных браслетах падишах.

Калияни заняла место напротив. Подошли служанки обихаживать госпожу.

– Подними глаза, – сказал девушке супруг. – Теперь тебе необязательно постоянно смотреть в пол, можешь смотреть на своего любимого мужа…

От последних слов девушка едва не сморщилась, но сдержала эмоции в себе и направила глаза на падишаха.

– Я снова убедился в своем верном выборе… – заявил он, внимательно разглядывая Калияни. – Твоя красота ‒ непревзойдённая, не сравнится ни один цветок, ни одно драгоценное украшение… ты – сама украшение моего дворца… – говорил падишах с воодушевленной улыбкой.

У девушки не было настроения и совсем не хотелось отвечать, но округленные глаза Сурайи подсказывали о надобности.

– Благодарю вас, великий падишах, – вымолвила без энтузиазма Калияни, преподнося это робостью.

Мужчина махнул мясистой ладонью и в убеждении поправил:

– Можешь называть меня просто Джахан… официальное обращение положено только при посторонних…