Юэда Снеж - Перерождение

От одного его взгляда внутри всё холодеет и тело немеет. Глупо надеяться победить его, просто глупо. Но нужно гнать эти мысли прочь. Прочь! Иначе я не смогу даже начать. Даже не попытаюсь.

Металлические створки смыкаются за его спиной, и он, мягко ступая по мозаичному полу, подходит ко мне, уже расстёгивая верхние петли рубахи. Привык, гад. Привык! Но ведь и у меня в паху разгорается похотливый огонь. Давлю это пакостное, паскудное чувство. Я ещё способен контролировать себя, ещё способен держать себя в руках.

Он подходит, останавливается напротив, смотрит сверху вниз, губы чуть кривятся в улыбке. И я понимаю – пора.

Пинаю поднос с посудой, и тот летит ему под ноги. Демон чуть наклоняется, отвлекаясь, а я выстреливаю. Подскакиваю снарядом и бью заточенными палками прямо в открытое горло. Если постараться, можно достать до мозга.

Но почему руки проходят мимо? Почему я вновь оказываюсь стиснутым железными тисками? Как он смог уклониться? Когда успел вырвать палки и прижать меня спиной к своей груди?

– Отлично, – шепчет он, свободной рукой трогая и дразня мои соски, а я дрожу от этих ласк.

– Если бы вместо палки у тебя был Карающий Луч, а вместо соперника – соломенное чучело, – продолжает он, – результат был бы потрясающим. И чему вас только учат в ваших Академиях? Впрочем, это не твоя вина. Просто в твоей жизни не было ни одного толкового учителя. Но это поправимо…

Его рука спускается всё ниже, а я не могу ничего сделать, совершенно ничего. Только стискивать зубы и сдерживать стон.

Как же я жалок, ничтожен и слаб. Это был мой единственный шанс освободиться, а я упустил его. Понадеялся на чудо, пошёл на поводу собственной злости. Дурак! О чём я думал? Ведь даже с собой справиться не могу.

Он сжимает мой налитый силой член. Я кусаю губы в кровь, но стон рвётся наружу. Тихий сладкий стон. Моё тело предаёт меня. Предаёт… Я погружаюсь во тьму. Подчиняюсь.

Он входит в меня как хозяин. Его власть безгранична, она разливается во мне сладостным ядом, дурманит сознание, подавляет разум, пробуждает зверя. Тёмного, безумно развратного зверя. Зверя, который получает удовольствие оттого, что его имеют.

Мы кончаем одновременно, и зверь ликует. Он знает, что это только начало.

– Пожалуй, я дам тебе несколько уроков, малыш, – говорит Джилонг, целуя мои плечи. – Но сперва я познакомлю тебя со своими любимыми учениками. Они уже давно мечтают встретиться с тобой.

Пелена похоти бледнеет, и я вижу их – троих демонов. Они входят в комнату, идут ко мне. На лицах у них жажда. Жажда, которую они хотят утолить мной. Мной!

Господи, только не это! Не надо, Господи!

Но Он не слышит. А они окружают меня, лапают, смеются. Не успеваю ничего сделать, а один из них уже раздвигает мои ягодицы и входит. Грубо, жёстко. Он рычит, а в это время второй обхватывает моё лицо ладонями и целует. Страстно, нежно, безумно. Голова идёт кругом.

– Ммм… – улыбается он. – Да ты просто чудо.

А в следующую секунду он уже пихает мне в рот свой член, и я не сопротивляюсь, послушно заглатываю. Джилонг обучил и этому. Демон стонет и проникает глубже. А я подстраиваюсь под их движения, дрожу, чувствуя, как руки третьего скользят по телу, опускаясь всё ниже.

– Я думал, ты не выдержишь, – произносит он, и его голос отливает металлом. – Но ты удивил меня. Приятно удивил. Такому развратному мальчишке не место среди светлокрылых. Твоё место здесь – с нами.

Он говорит, шепчет, ласкает меня, а я растворяюсь, тону…

* * *

Я сижу в кресле и любуюсь им – своим маленьким ангелочком. А он выгибается под руками демонов, дрожит, подчиняется ритму их движений, стонет.

От света и чистоты не осталось и следа. Тьма наполнила мальчишку. Его собственная, выпущенная из закоулков души, тьма. Да, очнувшись от дурмана страсти, он снова загонит её назад, и пастырь-совесть вновь начнёт грызть его. Но зубы пастыря коротки, ему не справиться с этой железной шкурой воли. Воли к жизни. Природной, звериной, изначальной.

Пресветлые учителя допустили ошибку, недосмотрели, недовоспитали. У неприступной двери, за которой спрятали тьму, оказался слабый засов. Но вот стержень – жизненный стержень – крепче многих. Идеальное сочетание. И такое редкое.

Ведь сколько его собратьев ломалось в самом начале. Они не выдерживали, умирали, только лишившись крыльев, не переносили даже мысли существования без них. А те немногие, что выживали, неизменно сводили счёты с жизнью, как только эта возможность улыбалась им.

И лишь он – Меирэль – смог справиться. Физически слабый, неумелый, ещё совсем мальчишка, а смог. Самородок в куче песка. Я уже почти не надеялся отыскать его. Не надеялся, но искал.

Поэтому сейчас, глядя, как мои верные ученики обучают малыша, я улыбаюсь. Потому что с каждым вздохом, с каждым стоном он приближается ко мне, всё шире открывая ворота своей тьмы.

Вода из металлической пасти дракона льётся тонкой струёй, смывая грязь и пот, а я деру кожу, терзаю ногтями. Хочется содрать её совсем, хочется вырвать из памяти всё, что творилось несколько часов назад. Хочется забыться, сойти с ума, умереть. Но я продолжаю жить и помнить.

Я помню всё.

Трое демонов – они насиловали меня. По очереди и все вместе, меняясь местами, меняя позы, раз за разом, пока я не потерял сознание. Я насквозь пропитан их потом и спермой. И от этого не отмыться. Уже не отмыться никогда.

Смотрю в зеркало, и оттуда, из начищенной серебряной глади, на меня таращится отвратительное создание, в котором едва узнаю себя. Бледное угловатое тело покрывают царапины и засосы. Отросшие, как у девчонки, волосы потускнели, из золота превратились в ржавчину. Лицо острое, хищное и какое-то птичье. А глаза – два серых провала. В них нет прежнего чистого света. Даже отблеска нет. Но они горят, живут.

Я живу!

Зачем? Почему? Как у меня вообще хватает наглости продолжать существовать? Почему Небеса ещё не разверзлись и не испепелили меня – грязное, бескрылое ничтожество?

Много довелось услышать о пропавших на границе, нас пугали ужасами плена, отрубленными конечностями, пытками, адской, невыносимой болью. Нас готовили к такому. Но теперь я знаю, что делают демоны с пленными ангелами. Они превращают их в игрушки для секса, для животного, омерзительного траха.

Любой из моих собратьев давно бы нашёл способ избавиться от этого, воспользовался бы первой возможностью и покончил с собой. Лучше навсегда расстаться с вечностью, утратить возможность слиться со Светом, переродиться немощным человеком – всё лучше, чем такое животное существование.

Но я не смог. Трус, дурак, гордец. Понадеялся… На что? О чём тогда думал? Как вообще мог помыслить о том, чтобы убить Дьявола? Убить того, кто живёт уже тысячи лет, того, кто сильнее всех павших. Того, с кем справиться может только сам Бог.