Марина Андреева - Я и мой король

– Что случилось? – опешила я.

– Он приходил… – всхлипнула она. – Вот я ещё чуть-чуть собрать успела. Остальное уже забрали…

С этими словами она складывала в дорожный сундук книги, одежду и всякие необходимые мелочи: гребни, ленты. Я прежде никогда надолго не покидала поместье. Собственно, и сейчас не уезжала за пределы своих земель. Но и вне замка я может быть всего несколько раз в жизни ночевала, когда мы с батюшкой родственникам визит наносили.

– И что? – не поняла я.

– Он велел тебе срочно выезжать. А я… Я дособеру оставшееся и приеду позднее.

Вот же! Ну что поделаешь? Спорить видимо бесполезно, хотя бы потому что для споров надо ещё отыскать неуловимого опекуна. У него истинный талант – когда не надо появляться, а когда нужен, срочно будто под землю проваливается – не отыщешь.

– Сейчас. Я тоже кое-что прихвачу… Может и ты успеешь за это время что-то собрать ещё, – произнесла я.

Я заозиралась по сторонам, гадая, что здесь особо ценно для меня? Ведь что-то могут и украсть в моё отсутствие. И вообще, было такое ощущение, будто расстаюсь с этим домом, этой комнатой навсегда. Вернусь ли? Кто знает что меня ждёт впереди.

Вон портрет на стене, где мы с отцом. Но он большой, как его утащить? А ещё… Ещё мамину шкатулку надо забрать. И не только потому, что в ней мои драгоценности. Это единственное, что осталось в память о подарившей мне жизнь женщине. Папа говорил: мы очень похожи. Вот только не осталось от неё ничего. Ни вещей, ни картин с её изображением. В замке, в крыле, где жила мама вскоре после ее смерти случился пожар, сгорело всё: вещи, картины, магиснимки. Сохранилась только эта шкатулка. Она сделана из зачарованного розового дерева, вот и не пострадала, как и драгоценности. Ах, как жаль, что отец не догадался положить туда хотя бы одно мамино изображение.

А может, всё и не так было? Кто знает. Лесси появилась уже после трагедии. А отец молчал. И только злился, если я спрашивала. Для меня до сих пор остаётся загадкой: что именно унесло жизнь матери? Моё рождение? Или разразившийся в тот день пожар? Или?.. Что-то с появлением опекуна я стала подозрительнее. Везде мне мерещатся заговоры и преступления. С чего бы это?

В итоге, сборы много времени не заняли. Лесси, непрестанно причитая, доложила в один из саквояжей то, что считала самым необходимым.

– Я уж постараюсь побыстрее, госпожа, – приговаривала нянюшка, провожая меня к выходу из здания. – А-то как же вы там одна? Хоть от этого далеко будете и то хорошо… – шептала она.

– Конечно-конечно, – утешала пожилую женщину я. – Ты главное сама поскорее приезжай.

– Да я уж постараюсь… Вы там поосторожнее… – напутствовала меня Лесси, по-матерински обнимая. – Далеко от дома не отходите. Лес же вокруг. Звери дикие… Хотя и люди порой похуже зверья иного будут.

– Не буду, – утешала я нянюшку, целуя в щеку.

На душе было тоскливо от одной лишь мысли о расставании с верной служанкой. Но я делала вид что всем довольна. Всё равно опекуна не переубедить, так зачем ещё и Лесси расстраивать показывая своё истинное настроение. Никому от того лучше не станет. Ну приедет она чуть позже и что? Только не пойму к чему такая спешка? Ощущение будто меня из собственного дома гонят.

– Книг побольше взяли бы, чтобы не скучно было. А я уж расстараюсь, чтобы побыстрее, – тем временем причитала она. – И чего этот… не дал разрешения сразу с вами ехать. Горничные бы все и дособирали…

– Не знаю. Я просила, – вздыхаю. – Ты же знаешь…

– Ох, госпожа, – вытерла глаза Лесси.

Так и распрощались. На улицу выходила в странно-сметённых чувствах. Вот вроде всё решается – жена опекуна больше не будет меня преследовать, да и сам он окажется далеко, но отчего-то тревожно на душе. Видимо не люблю я перемены. А переезд это…

Во дворе стояла запряжённая парой вороных карета. Сейчас бы верхом прокатиться, но и в этом мне было отказано. Хотя денёк на редкость погожий выдался. Ни малейшего ветерка. Солнышко ласково пригревает. Так и хочется подставить лицо под его лучи, зажмуриться и просто радоваться жизни. Как когда-то. Когда отец ещё был жив. Когда жизнь была простой и беззаботной.

Слуги высыпали меня провожать. А я… Стыдно признаться, но я… До последнего ждала появления опекуна. Может он поедет меня проводить? Или хотя бы выйдет пожелать доброго пути?

Чего больше было в этом ожидании – страха или жажды встречи?

Ответа я не знала. Слишком уж всё противоречиво. И… стыдно.

Карета тронулась. Зашуршал под колесами влажный после ночного дождя песок. И в душе ещё глубже укоренилась тоска. Не пришёл. А клялся-то! Клялся… Любит… Разведется… А я, наивная, поверила ведь.

Оборвала себя, отгоняя прочь эти мысли. Хватит уже! Гордость – вот, что мне осталось. Что за глупые мысли вообще посещают мою головушку?

Отодвинув шторку, наблюдала, как остаются позади аллеи, хозяйственные постройки. Вскоре копыта лошадей простучали по брусчатке уложенной возле надвратной площадки. И вот карета пронеслась сквозь распахнутые врата, и мы миновали высокую крепостную стену. Проехали по мосту через ров, по дороге, что вела резко вниз, прочь от замка. Оставили позади прилегающий к замку городок.

Прежде мне нравилось глазеть в окошко, наблюдая за жизнью горожан. Но сейчас это занятие быстро утомило. Да и мысли кружили совсем не там, не за пределами кареты в поле зрения, а где-то далеко-далеко отсюда.

Привычный мир остался где-то в прошлом. Словно страницу своей жизни перевернула. Впереди чистый лист – неизвестность.

От этой мысли волна мурашек пробежалась по спине и рукам.

Что-то меня там ждёт?

Кучер подстегнул лошадей и окружающие пейзажи начали проноситься мимо с ещё большей скоростью. Голова аж закружилась от мельтешения перед глазами. От тряски. От страха? Пришлось зашторить окошко и ухватиться за подлокотник. Так казалось что трясет немного меньше.

Вскоре извне донеслись какие-то звуки. Лошадиный храп. Мужские голоса. Топот копыт, скрип и постукивание заглушали всё, не позволяя разобрать слов. При этом карета почему-то не сбавляла темп. И это пугало. Неужели разбойники?! Но откуда? Да знаю они нередко промышляют на торговых трактах, но тут? Эта дорога ведёт в тупик.

Я невольно вжалась в угол, обняв себя за плечи, как недавно делала Лесси, опасающаяся гнева моего опекуна.

Боги, что меня ждёт, если карету захватят?!

Ограбят? А ведь я взяла с собой то, что особенно дорого мне. Не финансово ценно, а морально. И потерять это… Вот только это может оказаться не самым страшным. Что если надо мной надругаются? Поруганная честь – великий грех для девы любого сословия. Но если верить оговоркам нянюшки… Таким образом у меня навсегда отнимут так и не пробудившуюся магию. А возможно и войдут в права владения имением. Подобное недопустимо! И я как назло не в замке, где за меня и стены заступиться могут.