Марина Андреева - Селена

Наконец-то семнадцатилетие! Я так долго ждала этого дня. Мой первый бал. Представление обществу. Идеальное место чтобы встретить свою любовь.

Аромат парфюма кажется до сих пор щекочет ноздри. Сверкание драгоценностей слепило ярче канделябров и магических светильников. Разряженные великосветские дамы и кавалеры, снизошедшие посетить замок некогда влиятельных, а ныне опальных соседей, шептались за нашими спинами, исподтишка кидая косые взгляды. Ну и боги с ними! Всё было просто великолепно!

Перед мысленным взором мелькают образы молодых людей, встреченных на балу. Вот, например, граф Артон Леорский! Как же он красив! А сколько силы в его руках, обнимавших мой стан во время танца… взгляд карих глаз заставлял сбиваться дыхание… А маркиз Савойе?! Такой озорной и заразительной улыбки никогда прежде не видела… Барон Рендонский… Волевой, решительный, за ним можно оказаться как за стеной… Герцог Ардонский тоже внешне хорош: гордый профиль, пронзительный взгляд синих глаз, полуулыбка на точёных губах, но что-то в нём было отталкивающее. Меня аж передёрнуло. Вспомнились орды мурашек пробегавшие по всему телу каждый раз, когда его холодные руки касались оголённых участков кожи. Были конечно и другие, не особо приятные — престарелые кавалеры, но они терялись в общей массе привлекательных молодых людей.

Кто из этих кандидатов лучше? Маменька точно о влиятельности и богатстве речь заведёт. А я так не хочу! И пусть сейчас щёки вспыхивают при воспоминании о каждом из возможных претендентов на мою руку. Я ещё не в силах выбрать одного — единственного. Надо обождать. Вот пожалуют в наш замок с визитами, пообщаемся, узнаем друг друга получше, ну а там сердце само выберет…

Из приоткрытого окна доносится стрёкот цикад. Обычно скрипучий, раздражающий, но сейчас чудится в нём мелодия — будто оркестр играет. Губы невольно расползаются в улыбке, а тело так и рвётся вальсировать. Где-то вдалеке, нарушая гармонию кричит сыч. Горящих щёк касаются слабые порывы ветра. Голова слегка кружится, словно выпила лишний бокал шампанского. Звёзды за окном мерцают, как свечи в канделябрах. Кажется, бал не окончен, вот сейчас из-за спины раздастся вкрадчивый голос — «графиня Вигентонская… сеньорита Селена, позвольте пригласить вас на танец?», я обернусь, и очередной кавалер с почтением склонив голову, коснётся моей руки, и мы закружим по залу.

— Дочь, пройди в кабинет, — я вздрогнула от неожиданности, былую эйфорию как рукой сняло, когда отец говорил таким тоном… не к добру это, ой не к добру.

Он хлопнув дверью скрылся из вида. Плетусь следом на подгибающихся ногах. До кабинета рукой подать, а я как во сне бреду и бреду, и конца края этой дороге нет. Тело пробивает озноб в предчувствии чего-то, что явно мне не понравится. Надеюсь батюшка не принял чьё-то предложение без моего ведома? Ведь обещали, что я смогу самостоятельно сделать выбор! Да, круг кандидатур сузится из-за необходимости получить одобрение родителей, но основное решение останется за мной! А может речь пойдёт о поездке в столицу, которую планировали после моего первого бала? Нет. Вряд ли. К чему бы такая поспешность? Впереди ещё целый месяц.

Вот уж и кабинет. Берусь за ручку двери, тяну на себя — не поддаётся. То ли я сил лишилась, то ли дверь внезапно потяжелела. И по телу странная слабость разливается.

— Входи, — распахнув злосчастную преграду настежь, молвил отец.

Зашла. Камин полыхает, распространяя аромат берёзовых поленьев. Тепло, а меня продолжает знобить. Отец обошёл стол, уселся в своё любимое кресло и жестом указал, мол, присаживайся.

Как-то осунулся он после бала. Всегда моложавый, крепкий, а сейчас морщины разрезали лоб, тени под глазами. Может приболел? Хотя нет. Челюсти напряжены так, что аж желваки гуляют, ещё и губы сжаты в тонкую линию — явно злится. Вот только на кого и за что? Неужто я неподобающе повела себя на балу?

— Селена, — произнёс отец и встал со своего места. — Ты уже не маленькая и прекрасно понимаешь в каком положении находится наш род, — при этих словах он отошёл к камину и взяв кочергу начал тормошить паленья.

Потревоженные угли заискрили, наружу полыхнуло жаром, а меня от такой вступительной речи пуще прежнего зазнобило. Обнимаю себя за плечи, в попытке унять дрожь и хоть немного согреться, но тщетно. Колотит так, что зубы вот — вот чечётку отбивать начнут.

Минутные стрелки на часах проходят круг за кругом, а отец всё молчит. То ли ждёт, когда же я самостоятельно догадаюсь о чём речь, то ли просто слова подбирает? Догадки-то у меня имеются, но озвучивать их не стану — слишком страшны перспективы в том случае, если окажусь права.

— К чему этот разговор, батюшка? — не выдерживаю.

Отец выпрямился во весь свой немалый рост, подкинул в руке кочергу, будто взвесил и… швырнул на пол. Та звякнула о мрамор, отскочила и покатилась по светло — бежевому напольному ковру, оставляя грязный серый след. Я дёрнулась, едва не упав со стула. Поджала ноги под сиденье, будто кочерга могла повторно пронестись в опасной близости. Вжалась всем телом в спинку стула и ошалело смотрю на стоящего передо мной человека. Что ж такое случиться могло, чтобы педантичный в вопросах чистоты и нерациональных трат, вечно спокойный и уравновешенный отец выкинул такой вот финт?

— Герцог Ардонский попросил твоей руки, — нарушил тишину отец, а у меня внутри всё аж похолодело.

Хотелось крикнуть — «Нет!», но меня опередили:

— Старший герцог…

— Что?! — вылупилась я на продолжающего отводить взгляд отца, в надежде на то что ослышалась.

Если младший Аргонский был хотя бы молод и внешне хорош собой, пусть и неприятен, то этот… этот был магом и при этом выглядел лет на семьдесят, если не больше! Сколько ему в действительно даже страшно подумать!

— Это шутка такая, па? — взирая на отца, выдавила я, хотя и понимала — не до шуток ему.

Если он настолько взбешён, то вопрос уже решён и меня просто ставят перед фактом. Но как же так? Обещали же право выбора! Вот и где оно? Не — е-ет… Это невозможно! Наверняка, матушка ещё не в курсе. Стоит ей рассказать и…

— Мы с твоей мамой были вынуждены принять это предложение, — припечатал отец, убив остатки надежд. — Ты должна понять — от этого зависит благосостояние всего рода. Боги с нами, но ты будешь жить в роскоши, и для Киреана…

Глаза мгновенно застилает пелена слёз. Не помню, как выскочила из кабинета. Я неслась прочь, не разбирая дороги, то и дела натыкаясь на слуг и предметы. И вот я уже в некогда любимом уголке замка — оранжерее. Когда-то, ещё в детстве, любила прятаться здесь, представляя, что это мой тайный мирок, в котором никто кроме садовника меня не сможет найти. Почему-то сюда редко кто-то заглядывал и это давало мне возможность побыть наедине с самой собой. Вот только сейчас это место уже не кажется таким уж надёжным укрытием.