Вера Стах - Девятка

«Самомнение, однако»… – усмехаюсь про себя и как зачарованная разглядываю тату.

– Хватит лапать меня глазами, – шутливо произносит он.

От его слов щёки обдаёт жаром. Что за хрень?! Мне вроде как по возрасту уже не положено смущаться. Растерявшись, я непроизвольно приопускаю оружие. И Рэми не мешкая пользуется моим лёгким замешательством, – стремительным движением хватает за запястье и резко выворачивает мою руку. Я вскрикиваю от резкой боли и роняю осколок. Он падает на пол, но не разбивается. Похититель, наступив на него босой ногой, отталкивает в сторону, и кусочек зеркала бесследно исчезает под холодильником.

– Пусти, урод! – воплю я, пытаясь вырваться из цепкой хватки. – Пусти, иначе пожалеешь! Воткну нож тебе в глотку как твоему тупому миньону!

– Не забывайся, – угрожающе тихо произносит он, и я замечаю, как желваки играют на его лице. – Иначе сама пожалеешь.

– А мне терять нечего, – дерзко выпаливаю я.

Рэми обхватывает пятерней мою челюсть и, с силой впишись в неё твёрдыми пальцами, приближает к своему лицу:

– Ты даже не представляешь, как много ты ещё можешь потерять. – И внезапно отпускает меня.

Пошатнувшись, я хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть и одичало смотрю на мужчину, который не спеша подходит к кофейному столику и начинает заваривать кофе. Я поворачиваюсь к нему спиной и затравленно осматриваю кухню со столовой и гостиной в поисках нового оружия или выхода. Взгляд останавливается на раздвижных стеклянных дверях, выходящих на патио. На них есть ручка и нет замка в виде считывающего устройства. Во дворе нет никаких стен или забора, лишь терраса, а за ней – зелёный газон, простирающийся до берега тёмно-синего озера. Открытая местность. Быть может рядом есть другие дома, и кто-то из соседей поможет мне, укроет и вызовет полицию.

« Выход! » – в душе загорается надежда.

Настороженно кошусь на Рэми, но он полностью сосредоточен на кофемашине и не обращает на меня никакого внимания. Это мой шанс. И я, не раздумывая, бросаюсь к двери.

Трясущиеся пальцы тянут за ручку, и в слегка приоткрытую дверь залетает освежающий прохладный ветерок. Меня начинает пьянить от сладкого запаха близкой свободы. Но услышав отдалённый лай собак, я в ужасе каменею и впиваюсь взглядом в горизонт. Сразу замечаю два чёрных пятна. Ко мне с неимоверно быстрой скоростью несутся два здоровенных добермана. Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

Рефлекторно захлопнув дверь, в панике отшатываюсь от неё и тут же врезаюсь лопатками в твёрдую грудь Рэми. Хочу убежать от него, от собак и закрыться в своей комнате, но у мужчины на меня другие планы. Он бесцеремонно толкает меня обратно к двери, по которой уже скребутся когти обезумевших животных. Адские псины встают на задние лапы и лязгают клыкастыми пастями прямо перед моим лицом. Я инстинктивно упираюсь ладонями в стекло, желая отодвинуться, оттолкнуться от жуткой картины, но Рэми не даёт такой возможности, – он крепко держит меня. Тогда я закрываю глаза и отворачиваюсь, что угодно, лишь бы не видеть бешеных чёрных стражей. Но и этого мне не позволяют. Похититель запускает руку в мои волосы и, собрав их на затылке в кулак, грубо дёргает, заставляя смотреть на бешеных доберманов, лающих по ту сторону стекла. Он сильнее сжимает пальцы, натягивая волосы до предела. Кажется, ещё чуть-чуть и он выдерет их к чёртовой матери. Кожа головы горит будто её опалили огнём, и от боли глаза распахиваются. А перед ними разверзаются пасти смерти. Кровь стынет в жилах. Страх парализует, и я замираю словно статуя. Боюсь пошевелиться, боюсь вздохнуть.

Рэми тем временем спускает мои шорты вместе с трусиками, разводит ноги в стороны и рывком, без прелюдий входит в меня. Мёртвой хваткой впивается в талию и начинает жёстко таранить моё тело подобно одичавшему животному. Мозг отмечает это бессознательно, вскользь, поскольку всё моё внимание целиком и полностью приковано к не унимающимся псинам, чьи смертоносные пасти щёлкают прямо перед носом, оставляя кляксы мутных слюней на стекле. Мои тело и разум скованы всепоглощающим паническим ужасом. А в памяти против воли всплывают воспоминания далёкого прошлого, возвращая меня в детство…

Я проводила лето у родителей отца. Бабушка с дедом и друзьями что-то бурно праздновали в тот злополучный день, много выпили и решили продолжить пирушку в другом месте. А меня с другой девочкой – чьей-то внучкой – примерно моего возраста оставили под присмотром соседки. Мы втроём сидели в четырёх стенах, не имея возможности выйти на улицу, поскольку входную дверь сторожил здоровенный пёс по кличке Граф. Он был не просто агрессивно настроенным, а бешеным, – нападал на всех и каждого, и мог с лёгкостью загрызть кого угодно, если бы не удерживающая его цепь. Его боялись даже взрослые мужики, как трезвые, так и пропитанные водкой и запахом перегара, с зашкалившим уровнем мнимого бесстрашия. И слушало это исчадие ада только одного человека – деда и только в нём видело хозяина и повелителя.

Непутёвую соседку вскоре сморил алкоголь и она, похрапывая, провалилась в сон сидя на диване. А мы с Катей – так кажется звали девочку – разрабатывали план нашего побега. На дворе была замечательная солнечная погода, и так хотелось поиграть в поле или поплескаться в прохладных водах небольшой извилистой речушки, что протекала неподалёку от дома. Мы пробовали открыть окна, но безуспешно – старые оконные рамы не поддавались, их в очередной раз заклинило. Оставалось только одно – договориться с Графом. Тогда это решение казалось вполне разумным и единственно правильным, ведь в мультфильмах главные героини то и дело общаются с животными, и те их понимают, а иногда и отвечают. И я без колебаний согласилась пойти на переговоры с почтенным зверем.

Стараясь не шуметь и не разбудить пьяную няньку, я пробралась на веранду, открыла двери хаты, и нос к носу столкнулась со сторожевым псом. Он сидел рядом с покосившейся будкой и внимательно смотрел на меня своими коричневыми, почти человеческими глазами. Я без страха взглянула на чудовище и заговорила, ласково поглаживая его по голове:

– Граф, миленький, выпусти нас с Катей, пожалуйста. Нам надоело дома сидеть, хотим в салочки поиграть и на речку сходить.

Не помню, что ещё я ему лепетала, пытаясь смилостивить, но помню, что в один момент что-то переменилось в его глазах… И он неожиданно набросился на меня. Без лая, без рычания. Просто повалил на пол веранды и схватил поперёк живота. Челюсти Графа медленно сжимались, будто он желал продлить своё садистское удовольствие, прежде чем перекусить хрупкий позвоночник пополам. Мне было три года, и я думала, что умираю. Надо ли говорить, что с тех пор собаки наводят на меня леденящий ужас.