Виктор Улин - Жена

«Устами хитрости моей порази раба перед вождем, и вождя – перед рабом его, и сокруши гордыню их рукою женскою.»

(Иудиф. 9:10)

– Вася, а ты уверен? – я сделал внушительную паузу. – Что они – не разъеденные сифилисом украинские проститутки?

Мы уже приняли душ, обернулись простынями, сидели на кухне, взбадривали себя кофе.

Привезенные другом женщины тихо раздевались, готовясь мыться.

Одна возилась в спальне, вторая – в гостиной.

Но меня беспокоили детали.

– Сколько можно повторять, ёб твою мать!

Василий стукнул по столу волосатым кулаком, чашки согласно звякнули.

– Я подобрал нормальных баб. В презере могу трахнуть кого угодно. Весь смак в контакте кожи.

– Ладно, верю, – я вздохнул. – Но если что-то подхвачу, ты меня сам отправишь анонимно в КВД.

– Отправлю хоть в НКВД.

В коридоре раздались осторожные шаги, потом скрипнула дверь ванной, которую я никак собрался смазать, зашумела вода.

Кажется, все шло по плану.

Хотя план казался авантюрным.

– Ладно, хватит пиздеть не по делу, – друг пригладил бороду, посмотрел строго. – Договоренность помнишь?

– Какую? – рассеянно уточнил я.

Причиной рассеянности служила внутренняя неуверенность.

Нам предстояло дело, выходящее за рамки привычного.

Василия я знал со студенческих времен, хотя мы учились в разных институтах. Он был неукротимым бабником, тому способствовали обстоятельства жизни.

В бездарных московских сериалах встречаются отрицательные герои – врачи, изнасиловавшие пациенток. Большей чуши я не могу представить.

Российские врачи никого не насилуют; их со всех сторон атакуют женщины: коллеги, медсестры и даже эти самые пациентки.

В случае Василия все обстояло еще лучше: он был гинекологом, заведовал отделением в областной больнице, купался в цветнике.

Темпераментом друг напоминал двугорбого верблюда. Но если тот шлялся по казахским степям лишь весной, то у этого весна продолжалась круглый год.

Нехватки в одноразовых женщинах Василий не испытывал.

А с некоторых пор его стало преследовать навязчивое желание: поиметь вдвоем двух девиц попеременно.

Вероятно, такая блажь являлась свойственной для мужчины в возрасте « слегка плюс сорок ».

Василий был женат, кого-то родил, считался семьянином. Условий для интимных встреч на своей территории он не имел.

Я детей не любил – не просто не любил, мне была противна мысль об отпрысках, вонючих и крикливых. Поэтому оставался холостяком и это, вероятно, следовало считать диагнозом.

Мои родители давно развелись. От них – точнее, от бабки с дедом по отцовской линии – досталась двухкомнатная квартира.

Подобный тип риэлторы аттестовали презрительным термином « двадцать семь – сорок пять ».

Квартира имела убогую планировку: крошечную комнату перед входной дверью, чуть бОльшую – сбоку. Кухня площадью четыре метра не прибавляла комфорта.

Дом был девятиэтажкой дешевого образца, располагался в окраинном непрестижном районе. Плиты растрескались и ужасали швами, которые сделали нанятые через ЖЭУ альпинисты.

Но тем не менее, это было отдельное жилье, пригодное для существования. И я существовал.

В маленькой комнате я оборудовал спальню. Большая служила гостиной. Там стояли диван, пара шкафов, компьютерный стол и полутораметровый телевизор.

В своем доме мне было комфортно.

Я имел неплохую работу, не ощущал особой нехватки средств и даже владел культовой машиной.

Мой красный « Шевроле Камаро » был не « Берлинеттой » выпуска семьдесят восьмого года. Он относился к четвертому поколению, закончившемуся в « ноль втором » году нашего века.

Но все равно это был автомобиль, полный харизмы – мощный, классический заднеприводный зверь.

Черный кожаный салон предрасполагал к излишествам.

Селектор АКПП – простой, как мусат для точки ножей – имел фиксирующую кнопку сверху

8-цилиндровый V-образный двигатель рокотал сдержанно. На холостом ходу красная стрелка тахометра стояла у отметки « 500 » – значении, неприемлемом для российских тарахтелок, которые глохли на семистах оборотах в минуту.

Внутренняя шкала спидометра была американской, оцифрованной в милях. По внешней шли километры, последним стояло « 240 ».

Достоинства моей машины с убойной точностью оценил Василий.

Как-то раз я решил прокатить его с ветерком по дуге трассы М5, огибающей наш город с юга.

На прямом участке я развил такую скорость, что – несмотря на зализы и обтекатели – ветер выл в зеркалах.

Мой друг опустил стекло, выглянул наружу, снова поднял и констатировал:

– Шайтан-машина. Хуй высунешь – оторвет!

Я был успешен и свободен, а также высок, строен и почти красив с определенной точки зрения.

Жениться я не собирался никогда, но потребность в регулярном сексе являлась одной из главных. Так диктовала биология, запрограммированная природой.

Оставаясь здоровым, энергичным и незакомплексованным, я периодически водил к себе женщин.

Поиск кратковременной партнерши не представлял трудности, для этих целей существовали системы, которые раньше именовались « сайтами знакомств ».

Только учителя младших классов полагают, что датинговые порталы созданы для шлюх.

На самом деле основной контингент подобных сайтов составляют порядочные замужние женщины, матери семейств, иногда даже бабушки.

Они ищут приключений не из-за особенного темперамента.

Просто годы законного брака убивают секс.

Не быв ни разу женатым, до определенного момента сам я о таких вещах не задумывался.

Но Василий – развратник и циник, знаток жизни – сформулировал истину:

«Нельзя вожделеть женщину, с которой срёшь в один унитаз».

Он был, конечно, прав.

Женщины с сайта знакомств страдали от обделенности со стороны мужей, их стоило пожалеть.

То же самое можно было сказать о подвизающихся там мужчинах.

Однако на этих просторах паслись и деревенские акулы, мечтающие заарканить городского жителя.

Опасаясь матримониальных притязаний, приходящим женщинам я позиционировал себя семьянином при жене, отбывшей в командировку.

Для убедительности я купил несколько бюстгальтеров одинакового размера, которые раскидал и попрятал в разных местах. Добавляя штрих, я держал в ванном шкафчике женскую бритву « Venus ».

Все это убавляло пыл соискательниц, которые делали вид, что хотят секса, но на самом деле мечтали что-то поиметь.

Мой дом оставался моей крепостью.

Ни одна женщина не задерживалась тут дольше, чем на две-три ночи.