Нара Андреева - Тили-тили Тесто

Вика почувствовала, как на неё вдруг навалилась огромная усталость:

– Да, сон мне сейчас не помешает. Пойду я домой, тёть Лен. И вы ложитесь, я вас завтра обязательно навещу.

– Может, у меня останешься?

– Да я бы с радостью, только вот мамка вчера ещё уехала в деревню к бабуле. Дома нет никого, а в нашем районе воры объявились, по ночам по пустым квартирам ходят. Брать-то у нас нечего, да не хочется с последним расставаться.

– Ну, раз так, иди домой, конечно, – согласилась тётя Лена. – И не забывай меня, заходи… У нас тут нет никого, мы ж с Виталиком оба из Осиновки, деревенские. Вся родня там, а здесь только ты и есть…

Домой Вика добралась уже затемно и без сил рухнула в кровать. Она так устала, что заснула прежде, чем закрыла глаза, а когда открыла – оказалось, что уже утро. И совсем не раннее, часы показывали начало девятого.

"Хорошо, что сегодня воскресенье, на лекции не надо, – подумала Вика. – Два пропущенных дня подряд мне бы боком вышли, хоть и отличница".

Умывшись и позавтракав, она решила позвонить тёте Лене. Номер она помнила наизусть, хотя не пользовалась им уже четыре года.

Трубку подняли, и только Вика собралась спросить у женщины о самочувствии, как прозвучал знакомый до боли в сердце низкий голос:

– Слушаю…

Вика вздрогнула и осела на пол:

– Я слушаю, говорите! – устало повторил Стас.

Рука затряслась, и трубка упала Вике на колени.

– Перезвоните, вас не слышно, – раздалось из трубки, и послышались короткие гудки.

– Ты всё-таки приехал, Стас, – прошептала Вика. – Ты приехал… и теперь я об этом узнала. Боже, дай мне сил!

Через некоторое время, измаявшись от бессмысленного метания по квартире, Вика признала, что напрасно попросила у бога сил. Надо было просить бессилия, чтобы сесть спокойно и ничего не делать. А лучше безумия, чтобы вообще ни о чём не думать.

Желание увидеть Стаса было непреодолимым. Как будто не было этих четырех лет, прожитых без него. Как будто не пыталась она каждый день его забыть, невзирая на газеты, пестрившие его фотографиями и регулярно транслируемые хоккейные матчи по телевизору.

В их городе о Стасе говорили, пожалуй, больше, чем во всем Союзе вместе взятом. Ведь Стас был воспитанником местного клуба и его достижениями гордились. Да и почти каждый горожанин утверждал, что знаком с Косогоровым лично. Ничего удивительного, что все её попытки не увенчались успехом. Он по-прежнему снился ей по ночам, иногда она замечала, что стоит у окна и смотрит на дорогу, выискивая знакомую фигуру. Часто бежала вприпрыжку к почтовому ящику, если видела почтальона, в надежде получить письмо. Но Стас ни разу не написал, не навестил. Наверное, за эти четыре года он забыл о ней, что вполне объяснимо. Он был знаменитостью, чемпионом, а она просто студенткой из провинциального города.

Чтобы забыть тот злосчастный разговор в парке и не думать о Стасе, Вика ударилась в учебу с таким рвением, что даже самые вредные и придирчивые преподаватели не находили никаких прорех в её знаниях. Она сидела по ночам в библиотеке, писала реферат за рефератом, участвовала во всех дискуссионных клубах. От клейма зубрилки-отличницы Вику спасало то, что она с удовольствием помогала всем сокурсникам. Но вот от клейма недотроги спастись не удалось. Все перешептывались у неё за спиной, мол, Вика-то Науменкова королеву из себя строит. Тот ей не такой, этот не этакий. Всех кавалеров отшивает. И чего ей, спрашивается, надо? Так ведь и останется в девках на всю жизнь. Все вон по парам давно, даже самые страшненькие замуж собираются. А она всё нос воротит.

Вика это понимала. Но даже когда она с этим пониманием пыталась сходить на дискотеку или погулять с подружками по парку, всё заканчивалось в тот момент, когда какой-нибудь парень пытался с ней познакомиться. Вся её сущность начинала протестовать: "Это не он, не он, не он… ". И так каждый раз. И ведь ребята были хорошие, умные, приятные, некоторые так просто красавцы, но ни один из них не был Стасом Косогоровым…

Когда часы показали полдень, Вика не выдержала: "Я только поздороваюсь с ним и всё. Посмотрю на него и сразу уйду, – убеждала она себя. – Скажу, что пришла проведать тёть Лену, скажу, что не знала, что он там… " С такими мыслями она надела пальто, обулась и, открыв дверь, застыла, позабыв как дышать…

Когда их дружба только началась, Стасик очень стеснялся заходить в гости к своей воспитательнице, поэтому всегда ждал Вику, тогда еще Викусю, сидя на ступеньках, прямо напротив их двери. Потом, став школьником, Стас на этом месте ждал её по утрам, чтобы лишний раз не разбудить маму, которая любила подольше поспать в те дни, когда работала во вторую смену. Ну, а когда Стас начал уезжать на сборы, он никогда не предупреждал Вику о возвращении, а вот так потихоньку усаживался на лестничной клетке и ждал пока она куда-то пойдет, чтобы улыбнуться и сказать "вот и я".

Сейчас Стас сидел на лестнице, сжавшись в комок. Некоторое время он словно не замечал её. Потом, вздрогнув всем телом, поднял голову:

– Викаааа… – его глаза странно блеснули, а голос звучал незнакомо. – Такая нара… дная, кааак кан… фетка. В гости идёшь?

Вика с недоумением оглядела свое ношеное не первую осень пальто и довольно потертые польские сапожки, что достались ей от дочки маминой подружки. Стас по сравнению с ней всегда был одет куда наряднее. А сейчас, так вообще, был в модной дутой куртке, джинсах и кроссовках.

– Чёоо расте… рялсь? Н-не поним-машь, дааа? До сих пор? Ты ум… умудряшся быть нарядной во всём, даж в шкльной форме. Неужель ник-кто тебе этого не обснил? Так воооот – грош им всем цена…

Стас поднялся, и тут Вика чуть не подпрыгнула от удивления. Он всегда был высоким и мускулистым, но сейчас возвышался над ней как гора. Чтобы заглянуть ему в глаза, пришлось высоко запрокинуть голову…

– Стас, ты вырос…

– А ты – нет, – с такой же странной интонацией заметил он, шагнув навстречу.

– И ты выпил!

Стас подошел к ней и осторожно, словно она была фарфоровой, сжал её плечи:

– Н-ну, д-да, прпыстил рюма… шку… Одну… чесслово! Вика, не пргоняй меня, пж… пжласта… – окатив водочным амбре, он умоляюще заглянул ей в глаза. – Не п-пргоняааай, а!

– Да бог с тобой, заходи. Куда я прогоню тебя, в таком-то состоянии.

Стас криво ухмыльнулся:

– Камсмлка Науменква, мне не паслышлсь, ты упомя … нула бога? А как ж т-твой воин… воен… ик… ат-теизм?

– Может быть, я и не выросла физически, лейтенант Косогоров, но ума у меня, определенно, прибавилось. Еще вопросы есть?

– Есть, – Стас перешел на шепот. – А мамк не буит руга. . ик… са, если я зайду?

– Думаю, нет. Она никогда не была против тебя, а сейчас мамы и вовсе нет дома, она у бабули. Вернется, как обычно, завтра в…