Полина Раевская - Паранойя. Почему он?

– А ты у нас, вижу, добреньким стал – сам повёз, – насмешливо заметила меж тем Зойка.

– Да я чёт не сообразил, – включил я дурачка, но сестра, конечно же, меня в момент раскусила.

– Ой, Серёжа, не заливай, пожалуйста. Знаю я, чем ты там «не сообразил».

– Ладно, не ворчи.

– Я и не ворчу, но хочу напомнить, что сейчас вот вообще не до девчонок.

– Ага. Всё, давай, увидимся в офисе, – отмахнулся я, не хватало ещё выслушивать нотации, тем более, что особого повода для них нет. Настёну – Сластёну я трогать не собирался, слишком уж зелёная она, а сейчас действительно не время, чтобы играть в мечту юной девы. На разок же её тоже как-то совсем не хочется. Жалко. Хорошая вроде девчонка, в чём мне пришлось убедиться уже в следующее мгновение.

– Сергей, ты… вы, – поправила она себя, видимо, вспомнив, что негоже «тыкать» дядьке на двадцать лет старше. -Передайте, пожалуйста, мои извинения вашим друзьям. Я, правда, не подумала…

– Да ладно тебе, я бы тоже залез, – подмигнув, успокоил я её, а то уж очень она загрузилась. И чтобы окончательно разрядить обстановку, насмешливо уточнил, возвращаясь к вопросу моей «сытости». – Ты лучше скажи мне, Анастасия Андреевна, кормить меня собираешься или нет? Я по твоей милости, между прочим, без завтрака остался, а ты мне тут всё какие-то «спасибо» да «извините» втираешь.

Естественно, она опять залилась краской смущения, я же едва сдержал смешок.

Умиляло меня это чудо. Я уже и забыл, что от женщины может пахнуть не только сексом, пресыщенностью и корыстью, но и стыдливостью, нежностью и искренним, не прикрытым никакими масками интересом.

– У меня яблоки есть, сойдёт? – выкрутилась она. Я не стал смущать её ещё больше и согласно кивнул.

– Сойдёт. Яблоки я люблю.

– Только они не мытые, я их по дороге на озеро нарвала, – предупредила она, зашуршав рюкзаком.

– Ну, оботри их там чем-нибудь.

– Да в том и дело, что нечем.

– Об топик свой оботри, – бросил я без задней мысли и только после вспомнил, что он у неё коротенький, и ей придется обтирать яблоки об свою прелестную «двоечку». Меня это повеселило. Однако фортуна ко мне благоволит. Опробовал Настьку со всех сторон: и ножки облизал, и кровушки хлебнул, осталось только яблоки со вкусом её сисичек пожевать и счастье есть.

– Может, водой полить? – предложила она, с сомнением взглянув на меня через зеркало.

– Так сойдёт, – усмехнулся я, и не оборачиваясь, протянул руку.

– Я себя прямо Евой ощущаю: со змеёй пообщалась, теперь вот яблоки раздаю, – весело заметила Настёна, вложив «запретный плод» в мою ладонь. Я хохотнул, поражаясь символизму ситуации.

– Ну, будем надеяться, что из Рая нас не выпрут, – сыронизировал я и надкусил яблоко.

Настя хмыкнула, а потом как-то тяжело вздохнула.

– Чего вздыхаешь? Нога болит?

– Нет, с ногой, кстати, всё нормально. Похоже, действительно медянка. Я за Розамунду переживаю.

– А чего за неё переживать? Найдут, никуда она не денется.

– Хорошо бы, а то мне лучше тогда от змеиного яда помереть, – призналась она со смешком, в очередной раз повеселив.

– Что, всё так печально? – сочувственно уточнил я, хотя можно было и не спрашивать. Назвать собаку на полном серьёзе тройным именем – это действительно печальный случай. Настька, видимо, собиралась сказать то же самое, но запуталась в обращении.

– А ты… ой, то есть вы…

– Да ладно уж церемониться. Мы теперь, можно сказать, одной крови, – ухмыльнувшись, дал я добро на фамильярность.

– А вот это совсем не смешно. Вдруг я каким-нибудь СПИДом болею, – вполне резонно заметила она.

– А ты болеешь? – насмешливо отозвался я.

– СПИДом – нет, но ещё кучей всяких заболеваний вполне могу, – не растерявшись, продолжила она гнуть свою линию, но малость просчиталась.

– Так и я могу, Настенька, а слюна на открытую рану – не есть хорошо.

– Ну –у… будем надеяться, что пронесёт.

– Понятное дело. Что тебе ещё остается, если ты сразу не сообразила?!

– Мне простительно, я растерялась.

– А в том и смысл, чтобы не теряться. Так что не далеко ты от меня уехала: тоже сначала делаешь, а потом думаешь, – подвел я итог.

Настёна собиралась что-то ответить, но позвонила Зойка, чтобы сообщить, что она обо всём договорилась, и в больнице нас уже ждут, а также, что парни нашли собачонку. Наказав, чтобы Леха подъехал с ней к больнице, я поспешил закончить разговор.

– Ну всё, нашли твою Розелайду. Скоро подвезут, – отложив телефон, сообщил я.

– Ой, как хорошо, – выдохнула Настя с облегчением. – Спасибо большое! Даже не представляю, что бы я делала…

– Лучше расскажи, каким ветром тебя в наши края занесло, – прервав её причитания, задал я главный вопрос.

– Э… ну, я… к бабушке приехала – погостить, – как-то не очень убедительно сообщила она. Я взглянул в зеркало, но Настя что-то с сосредоточенным видом стала искать в рюкзаке, поэтому лицо разглядеть не удалось, и я решил, не заострять внимание. В конце концов, какая вообще разница?!

– Значит, бабуля у тебя восьмидесятитрехлетняя любительница бразильских сериалов, – резюмировал со смешком.

– Не-ет. «Любительница» – это… бабушкина приятельница. Она тоже гостит.

– Весёлое у тебя лето.

– Есть такое дело.

– Ну, а в лесу ты что забыла? Бабушка разве не говорила, что это частная территория?

– Нет, конечно, иначе я бы не полезла.

– Вот так уж прям и не полезла? – подразнил я её.

– Естественно! Чужая территория – это табу, – лукаво улыбнувшись, высокопарно отрапортовала она.

– Серьёзно, однако, – протянул я. – И чего тебе в такую рань не спится? Это ведь не первое твоё нарушение границ частной собственности?

Настя, смущенно засмеявшись, нехотя призналась:

– Не первое. Уже неделю каждое утро нарушаю, чтобы запечатлеть рассвет.

– В смысле? – удивился я. Мне казалось, всё гораздо прозаичней, и девчонка просто ходит купаться.

– Я рисую. Правда, обычно не пейзажи, но здешние места очень вдохновляют, – воодушевлённо поделилась она. Я же не знал, что сказать. От искусства я был крайне далёк, как и от творческих личностей, певички и актрисы не в счёт, поэтому был заинтригован.

– Значит, ты у нас художница?

– Ну, если ты, как моя мама считаешь, что татуировка – это удел наркоманов и зэков, то нет.

– То есть? – не догнав, уточнил я.

– То есть я тату-художник, – отправила она меня в нокаут, весело поблёскивая глазками, зная, какое впечатление произведёт.

Я мог себе представить, как она, подобно великосветской барышне рисует птичек и рассвет, но, чтобы тату – это у меня как-то в голове не укладывалось. Не вязалось с её образом. Однако Настёна – Сластёна оказалась полна сюрпризов.

– Интересное кино, – усмехнувшись, подивился я. – Ты не похожа на всех этих…