Вадим Андреев - Райцентр. Повести и рассказы о любви

Когда ее сын заснул у меня на руках, я положил его в кроватку. И стал собираться в общежитие.

– Не слишком поздно? Говорят, что в это время много дураков пристают к прохожим, – сказала Слава. В неформальной обстановке я сразу же стал ее так называть, чтобы потом не ломать себе язык. А она ни слова против не сказала.

– У тебя же нет еще одной комнаты, – усмехнулся я.

– У меня есть раскладушка, и если обещаешь сегодня вести себя по джентльменски, то можешь до утра поспать на ней.

Слово дал не приставать. Сегодня! Раскладушку установил рядом с ее кроватью, застелил выделенной простыней, получил подушку и тоненькое одеяло. Больше у нее ничего не было, – для гостей не предназначалось. Вы даже представить себе не можете, какая ужасная ночь была! Оказывается, что раскладушка не предназначена для использования без матраса или чего-то теплого под лежащим. Я пытался подстелить под себя одеяло, но тогда замерзал сверху, пытался обернуться в одеяло, но его хватало только на одну сторону тела. Завернулся в одеяло поперек себя, но тогда мерзли все не укрытые и не закутанные части тела еще больше. Накинул на себя куртку, одел брюки, – сапоги постеснялся. Ничего не получалось, – я замерз до одурения. От того, чтобы разбудить сладка спящую хозяйку вообще даже мыслей не было. Во-первых, как я считал, еще не пришло время. Во-вторых, я дал слово. Или во-первых – дал слово, а во-вторых – не пришло время. Я от холода стал плохо соображать, скукожился к утру и начал кашлять. Рано утром еще в темноте поплелся на кухня ставить чайник. А что? Я всё равно не спал и заснуть всю ночь не смог.

Прошло сколько-то там дней.

Я снова оказался у них в квартире, снова задержался до поздна, снова начал собираться в общежитие.

– Я тебя на пущу. Ты допрыгаешься своими ночными походами по городу, который к тому же еще и не знаешь как следует.

– И что, опять на раскладушке спать?

– А чем тебя она не устраивает?

И я рассказал ей ужасы прошлой ночи. И я пояснил ей, почему к ее будильнику на кухне был свежий чай и горячие бутерброды. И почему я сбежал, не дожидаясь начала и окончания завтрака Славы с сыном.

– М-да… – протянула Слава. – Я как-то не подумала. В квартире очень тепло от батарей, и потому никогда не думала о такой ситуации. Мама ко мне приезжала и спала со мной на кровати, потому я и не знала. На раскладушке никто никогда не спал. Прости. Ложись тогда со мной на кровать, но мы ляжем валетом, чтобы не обниматься случайно во сне. Благо, что подушек у меня есть достаточно.

Я был согласен на всё, потому легли головами в разные стороны. И теперь не спалось от желания. От чисто мужского желания. Когда я услышал, что Слава заснула, то моя рука (почему-то) случайно легла на ее область туловища между ногами, нащупала ее трусы в самой нижней их части и просто прижалась всей своей поверхностью. Слава перестала сонно дышать. Она словно замерла. Постепенно моя рука стала гладить ее промежность из стороны в сторону, включая срамную область и внутренние поверхности бедер, – медленно и ритмично, словно во сне. Без попыток попасть пальцами под трусы, без шалостей типа раздвинуть губы через трусы, без массажа именно области клитора…

Прошло совсем немного времени. В том, что она уже не спит, я был уже уверен. В какой-то момент она вскакивает, перекладывает подушку рядом с моей и ложится уже в ту сторону головой, как и я. Продолжаю притворяться спящим. Она хватает мою руку и кладет на свою промежность, которая оказывается уже без трусов.

– А? Что? Это ты? Что-то случилось? – ну должен же я был сделать вид, что только что проснулся.

– Ничего-ничего, всё в порядке, – и она впилась мне в губы долгим поцелуем. Этот поцелуй длился долго. За это время я снял свои трусы, Слава перелегла на меня всем телом, – благо она маленькая и худенькая, – пристроила в нужном направлении моего «коня» и соединилась со мной. Мы начали медленные встречные движения тазом, ускоряясь и ускоряясь, пока быстро и качественно не кончили. Ничего особенного, – простая рабоче-крестьянская позиция (эх, деревня!…). Я кончил в нее, а она на мне.

– Так ты на самом деле спал? – спросила она потом, когда мы уже отдышались. Хорошо ей рассуждать, лежа в тепле в собственной постели, когда рядом лежит такая большая и горячая грелка во весь рост. А я до сих пор, как мне кажется, не мог отогреться после прошлой ночи на раскладушке.

– Да, а что? Я сделал что-то не так, когда проснулся?

– Просто ты гладил меня, как получается, во сне. Может быть ты гладил не меня?

Блин! Блин! Блин! Ну не выгонит же она меня теперь ночью в общежитие! Вот уж поистине женское коварство задавать вопросы!

– Знаешь, я спал. После той ночи, когда я у тебя промерз, это первая ночь, что я так отрубился в тепле. Если тебя моя рука потревожила зря, давай ее накажем.

– Давай накажем. Говоришь, что промерз. Начнем отогревать провинившуюся руку, – и положила мою руку на свою промежность.

Теперь я уже не не стал прятаться за сонное состояние и рабоче-крестьянское происхождение. После нескольких поглаживаний по поверхности половых губ, я проник пальцем между ними и словно бы зачерпнул и разнес по ним достаточно влаги, чтобы мои массажные движения не были для нее болезненны не сейчас, ни потом. Растер, смочил, зачерпнул еще недостающее количество несколько раз. Попутно нащупал клитор и придавил его. Если до этого она просто лежала на боку с закрытыми глазами и приподнятой ногой, то в момент надавливания на клитор сильно вздрогнула и застонала. Ноги расширились еще больше. Передняя часть таза выгнулась в мою сторону.

Когда она стала уже проявлять нетерпение, я поставил ее «на четыре кости» и пристроился сзади. Слава выгибалась своей промежностью в моем направлении так, словно хотела укусить меня этим местом. В тот момент, когда ее руки оказались вдоль простыни, я одним быстрым толчком послал свой «отбойный молоток» в нее «по самое не могу». Думаю, что тот звук, который она издала, был приглушенным криком, и не мудрено, потому что в соседней комнате спит ребенок, да и соседи не глухие. Ее словно затрясло в лихорадке. Я вынул свой инструмент, и снова вогнал в нее «по самые помидоры». Снова заглушенный крик. Снова вынул-вогнал-крик. Вынул-вогнал-крик. Еще и еще. Мне стало интересно, хватит ли к нее сил не закричать в момент оргазма, и начал повторять эти вынул-вогнал-крик с максимальной скоростью и напором.

Когда она прижала к лицу подушку и рычала в нее не переставая, а я продолжал долбить ее с настойчивостью отбойного молотка шахтопроходчика, то возникла мысль, которую я и сразу и реализовал. Я завел ее руки под ее колени, жестами показал ей, чтобы она сделала «замок» из рук у себя под коленями, в связи с чем ее тело изогнулось в удобной для меня немыслимой позе. ПО моим расчетам длина ее влагалища должна была укоротиться немного, и потому начать растягиваться под каждым моим «ударом». Не ожидал я такого, не ожидал. Первый же удар пришелся в дно влагалища, – даже почувствовал его силу. Слава длительно завыла в подушку.