Виктор Улин - Стимуляция

Ленины губы были накрашены алой помадой. Она выглядела яркой, из нее исходила энергия.

– Или ты не согласен?

– Я…

– С Надеждой мы все обсудили. Она тоже считает, что раз в месяц в возрасте женского расцвета – лучше вовсе не жить. Я о вас на самом деле все знала, просто хотела услышать твое вИдение проблемы.

– Ну ты лиса, – восхищенно пробормотал Ремезов. – Патрикеевна рядом с тобой отдыхает, про Алису даже не говорю.

– Я знаю, – Лена скромно кивнула. – В общем, женская половина согласна. Что скажешь ты?

– А что скажет Колька? – ответил он.

– Вижу настоящего мужика, – она усмехнулась. – В серьезном случае спрятаться за чужое мнение, потом сказать « а я думал так »… Колька пока ничего не скажет, я с ним еще не развивала тему. Но знаю, что он уже посматривает на сторону. Так что – извини за выражение – Надеждины сиськи ему зайдут, и еще как! Визуально, повторяю, визуально. Уверена, согласится. Дело за тобой.

– Я… – Ремезов потер затылок. – Все это как обвал лавины, но…

– Но, – подсказала Лена, глядя насмешливо.

– Но, с одной стороны, перспектива после десяти лет дружбы…

– Двенадцати на самом деле.

–…После двенадцати лет непорочной дружбы увидеть тебя голой – это сильнее, чем « Фауст » Гете.

– За перспективу спасибо, но вынуждена тебя огорчить. Ничего достойного ты не увидишь. Тело твоей жены на порядки лучше.

– Но если поверить в перспективу возрождения отношений…

Ремезов посмотрел вдаль.

Постепенно темнело, над невероятно далеким шоссе затеплились оранжевые фонари.

–…Почему бы не попробовать. Ведь по сути мы не будем делать ничего плохого.

– О чем я и говорю, Сережа!

– Хуже не будет.

– Вот это точно, может быть только лучше. Так займемся?

– Когда?

– Да хоть сейчас. Могу раздеться прямо на балконе. Квартира пустая, в пьяная в жёпу, на все готова, настроение зашибись.

– Сейчас не стоит, – возразил он. – Я тоже слишком сильно выпил. А мужская сущность обманчива. Чем больше пьешь, тем больше хочется и меньше можется. Если устроим…

– Стимуляцию, – подсказала Лена.

–…Стимуляцию в моем нынешнем состоянии, результат будет плачевен. И может стать хуже.

– Тогда когда?

– Какой у нас сегодня день недели?

– Пятница, мне кажется

– Завтра мы будем приходить в себя после нынешнего перепоя. А вот послезавтра, в воскресенье – самое то попробовать.

– Точно, – она кивнула. – В воскресенье – мы у вас.

– Нет, Лена, не у нас. Квартира вроде большая, но вчетвером устроиться негде. Выедем в Боголюбовку. Вовка сможет остаться дома без вас?

– А куда он денется? Сейчас же остался!

– Ну так вот. Уедем и оторвемся в голизне древних греков.

– Окей, – радостно сказала Лена. – А я завтра подготовлю Ломилина. Сделаю из него всегда готового пионэра!

Над душистым луговым разнотравьем волновалось знойное марево. Жужжали пчелы, потрескивали стрекозы, беззвучно порхали бабочки. Где-то неподалеку, ощущая разгар лета, пробовал свой напильник кузнечик.

Под огромной повислой березой, раскинувшей сучья над пригорком, было расстелено покрывало. Солнечный свет, пробиваясь сквозь мельтешение темно-зеленой листвы, изнемогал и падал обессиленным. Здесь было почти свежо и очень уютно.

В иной ситуации – при выезде на природу вчетвером или даже вшестером с детьми на двух машинах с расчетом на трезвых жен, садящихся за руль – Ремезов расслабился бы в полную силу. Они с Николаем сначала бы крепко выпили, потом полежали в пятнистой тени, потом побродили по окрестностям в поисках грибов или поздних ягод, предоставив женщинам общаться вдвоем. Напоследок, вероятно, искупались бы в озерке, которое пряталось за перелеском, а всю обратную дорогу спали на задних сиденьях.

Но сегодня ситуация была иной.

Вроде бы договорившись обо всем и заранее настроившись на « стимуляцию », утром назначенного дня они ощущали неловкость. По дороге сюда женщины преувеличенно весело болтали за Ремезовской спиной – каждая о своем, не слушая другую и теряя нить. Николай, сидевший на переднем сиденье, молчал и непрерывно менял диски в магнитоле, перебирал дорожку за дорожкой и не мог остановиться ни на одной.

Подъезжая к отвороту на Боголюбовку, Ремезов испытал малодушное желание встретить какое-то препятствие вроде занятого места. Еще лучше было обнаружить там компанию грибников или травников, расползшихся по лугу и отрезающих возможность провести сеанс параллельного секса.

Но препятствий не встретилось, травянистый пригорок под березой оказался свободным, ни одного человека не виднелось в поле зрения.

Нервозная скованность витала в воздухе. Когда Ремезов съехал с проселка, вырулил по кочкам между кустов, втянулся в тень, поставил селектор на « Р » и заглушил двигатель, в машине упала плотная тишина. Никто не двигался с места, все будто надеялись, что сейчас они сделают круг и уедут, не успев ничего совершить.

Он тоже сидел, барабанил пальцами по рулю и находился на грани того, чтобы повернуть ключ зажигания и возвращаться домой.

Когда тишина дошла до обморочной густоты, Лена потрогала Ремезова за плечо и жестом попросила открыть багажник. Не говоря ни слова, она выбралась наружу, погремела, пошуршала и позвенела в припасах, потом просунулась в салон с двумя стаканами.

Коньячный дух взорвал тишину, в машину хлынули радостные звуки луга.

Женщины выпили молча – залпом, как водку. Николай встал, прошел к багажнику и вылил в себя остатки семисотграммовой бутылки. Ремезов испытал досаду из-за того, что не может раскрепоститься таким же образом, но ударное опьянение всех передалось и ему.

Суетясь больше необходимого и мешая друг другу, Лена с Надей расстелили покрывало, поставили еще одну бутылку и какую-то закуску, колбасу и помидоры, которую в спешке собирали дома. Они о чем-то переговаривались – нетрезво и по-настоящему весело – Ремезов не разбирал слов, в ушах стояли ватные пробки.

Он прохаживался взад-вперед около машины, смотрел на возню и пытался представить, что последует за приготовлениями.

Подруги нарядились по-летнему – в одежду, более открывающую, чем скрывающую. На обеих были короткие шорты и одинаковые белые футболки. Сквозь Надину просвечивал красный купальник, у Лены на спине проступала застежка черного бюстгальтера. Надя, медицинский представитель английской фармацевтической компании, вела гиперактивный образ жизни, целыми днями разъезжала по городу, поэтому оставалась стройной. Лена была бухгалтером, всю жизнь просидела за столом и сильно раздалась в нижней части.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».