Виктория Падалица - Теория двух бутербродов, или Рейс Берлин-Коржаполь

– Это не из-за моей выходки? – обеспокоенно поинтересовалась я.

– Хорошо, что большинство из гостей не поняли смысла твоей речи. Надеюсь, все обойдется. Иди. – Он уставился в мой отчет отрешенным взглядом. Похоже, что господина начальника ожидала капитальная взбучка.

Я не стала испытывать его нервы на прочность, понимая, что херр Браун неспроста пришел в такую рань. Вероятно, дело тут было вовсе не в недостаточных продажах или проектах.

Скорее всего, и не во мне. Разве какая-то речь могла послужить причиной для мега срочного совещания? Конечно, нет! Вряд ли я задела самолюбие кого-то из тех напыщенных индюков из Германии!

Спустя полчаса все те же полузнакомые лица, еще не известные позавчера, но уже памятные сегодня, шумно скапливались во втором зале аудио конференции, поменьше, чем в том, где проходил корпоративный фуршет.

Алена, моя коллега по «цеху» красила ресницы, поскольку никогда не успевала на работу вовремя, и ей приходилось наводить макияж прямо посреди рабочего времени.

Я отбивала барабанную дробь, неустанно стуча пальцами по столу в ожидании известного результата планерки.

Наш с Аленой кабинет располагался совсем рядом с залом, и когда в аудитории проходило собрание, слышимость была прекрасная. Особенно, если что-то обсуждалось на повышенных тонах! Сейчас же я отчетливо улавливала громкие немецкие фразы, доносящиеся оттуда.

Стало интересно, что там происходит, и я подошла к двери, слегка приоткрыв ее и просунув голову в аудиторию.

У большого экрана сидел тот самый немец по имени Маркус Гирш, с которым мне довелось позавчера провести ночь и вчера проснуться. Я гневила себя за тот свой безумный поступок и надеялась забыть о нем, как будто это был страшный сон.

«Почему Маркус Гирш сидит там, во главе стола? Что же будет? Наверное, все дело в том… – я задержала дыхание, представив, что он сейчас расскажет о моем легком поведении начальнику. – Или нет?»

Маркус кричал на Герра Брауна, хватая бумаги перед собой, яростно комкая их и разбрасывая по столу.

«Надеюсь, это был не мой отчет.» – прошептала я, изумленно разглядывая его.

– Кому-то здесь не место, – смело заявил он на немецком языке.

Я отстранилась от двери, переводя дыхание и понимая, что сейчас самое место для трагичной барабанной дроби.

– Тебе! – затем указал пальцем на моего начальника. – Ты уволен! – Маркус встал из-за стола и направился к двери.

Я поспешно вернулась на рабочее место, чтобы он меня не заметил, и уткнулась в монитор. Немец быстрым шагом прошел мимо по коридору.

Я снова начала дышать спокойно. Мое странное поведение заметила Алена, и, оторвавшись от помады, удивленно уставилась на меня.

– Что опять?

– Похоже, Браун здесь больше не работает! – сообщила я, выкатив губу.

– Вот ведь бывает! – съязвила она, сделав вид, что совершенно это не беспокоит. – Допрыгался, старичок! – беспристрастно ответила Алена и снова посмотрела в зеркальце.

Я неодобрительно цокнула и прошла к холодильнику, чтобы достать бутерброд, который приготовила на завтрак дома, но решила взять его с собой. Как всегда, опаздывала.

Щелкнув кнопкой электрического чайника, я облокотилась о низкий холодильник и стала ждать, поглядывая на свое отражение в зеркале.

Неожиданно силуэт Маркуса снова промелькнул в дверях. Я округлила глаза и резко открыла холодильник, встав в позе страуса и притворяясь, что делаю что-то очень важное.

– Herr Hirsch! Schön Sie zu sehen! Vielen Dank, dass Sie ehrten uns mit Ihrer Anwesenheit! 1 1 Г-Н Гирш! Приятно видеть вас! Спасибо, что почтили нас своим присутствием! – громко произнесла Алена пушистым кокетливым голосом, растянувшись в широченной улыбке. Как бы щеки не рванули!

– Данке, фрейлен…

– Алена!

Услышав родной язык и их последующую непринужденную болтовню между собой, я поняла – немец и не думал уходить.

Заметив, что он вошел в кабинет, я повернулась лицом к холодильнику и была бы счастлива сейчас вообще залезть целиком. Все равно куда! Хотя бы в морозилку… Но она, к сожалению, была слишком мала, чтобы вместить меня!

– Хотел поинтересоваться, кто проделал эту работу? – Маркус Гирш держал в руке пачку бумаг, скрепленных розовым канцелярским блиндером. Моим любимым блиндером!

Сердце ушло в пятки. Я еще сильнее вжалась в холодильник, имитируя безжизненный продукт на полке. Еще немного, и я впрямь влезу туда! Неважно, что это будет трудно! И не с таким справлялась!

– Это? – переспросила Алена и встала с места. – Это отчет?

– Отчет. – кивнул Маркус, – Твоя работа?

– Нет…– Алена замешкалась. – Моей напарницы, она вон там! – она указала пальцем в сторону холодильника.

– Там? – удивился Маркус, посмотрев в мою сторону.

– Ну да, где-то там. Эй, напарница? Ты что там делаешь? – бросила Алена.

Я продолжала стоять в позе страуса, делая вид, что чиню что-то в холодильнике. – Тут проблема с морозилкой!

– Она говорит, что холодильник сломался! – ответила Алена сквозь смех.

– Могу я помочь? – Маркус двинулся в мою сторону и подошел вплотную.

Я, не поднимаясь, в той же страусовой позе, отодвинулась к стене.

– Морозильная камера? – переспросил он.

Я тряхнула волосами, удачно скрывающими мое лицо от его взгляда.

– Что с ней не так?

– Она не закрывается! – отвечала я странным идиотским голосом. Боже, неужели я так умею?!

– Посмотрим. – Маркус легким движением закрыл дверцу морозильника. – Теперь все?

– Она не закрывалась. Как неудобно… – лепетала я все тем же ужасным скрежетом.

– Тогда почему смотришь вниз, если морозильная камера на уровне глаз? – вопрос Маркуса поставил меня в тупик.

– У меня всегда такая поза. Страдаю из-за болей в спине! – Я постучала рукой по пояснице. – Замучила совсем…

– Это не шутки, фрау! – вполне серьезно сказал он. Повелся! – Спину нужно лечить!

– Я лечу, но я горбатая. С детства! – ответила, в душе понимая, что дальше врать уже некогда. – Вы спрашивали про отчет? Это я его сделала.

– Тогда ты молодец. Я дам достойную премию за твою работу. – сказал он и покинул кабинет.

– Что это было? – Алена вытаращила на меня свой идеальный «смоки айз». – Ты что тут устроила?

– Не хотела, чтобы он видел меня… – ответила я, выпрямив спину, затекшую от долгого статического напряжения.

– Почему?

– Да… – я махнула рукой. – Не важно!

– Ну-ка! – Алена не отступала. – Что ты еще натворила на том вечере?

– Ничего особенного! Просто… – я прикусила губу сильней, чем того ждала, потому и ойкнула. – Я чуть не опрокинула на него его же бокал. И еще моя речь… Ее не скоро все забудут.

– Да, подруга… Если дело в речи, то тебе придется с девяти до восемнадцати ходить вот в таком скрюченном рачьем положении, а после шести вечера разгибаться, чтобы никто тебя не узнал!