Ника Форд - Любовь с Дьяволом

Я чувствую себя живой. Снова.

– Сдурела? – пальцы жестко вплетаются в мои распущенные волосы, вздергивают, заставляя резко подняться. – Сука. Ты какого хрена столько торчала там?

– Что? – взвизгиваю и царапаю мускулистую руку ногтями, до крови раздираю. – Пусти, придурок.

– Утопиться решила?

– Размечтался! Даже не надейся так легко от меня избавиться.

– Тогда на черта целый час плескалась?

– Тебя забыла спросить, – фыркаю.

Он впечатывает мое заледеневшее тело в свое, горячее и раскаленное до предела, обдает неистовым жаром железных мышц. Странно, кажется, Черткову плевать на дорогой костюм, его совсем не смущает, что я вся мокрая.

– Дрянь, – рычит. – Ни на шаг не отпущу. Вырвалась на свободу и охренела.

– Чего взъелся? – передергиваю плечами. – Я отлично плаваю. Никогда не было никаких проблем.

Чертков молча уволакивает меня прочь.

– Нет, постой, я хочу еще, – пытаюсь вырваться. – Макс, я должна еще хотя бы раз окунуться.

– Хватит с тебя.

– Макс, прошу. Только раз и все. Больше ничего не нужно.

– Завтра, – отрезает.

– Почему? Разреши сейчас.

Больше никаких ответов. Черные глаза метают молнии, пальцы сжимаются с такой силой, будто жаждут переломать мои кости.

– Эй, парень, полегче с девушкой, – обращается неизвестный мужчина к Черткову. – Ты ей так руку сломаешь.

Я не успеваю ответить, что все нормально и мы сами разберемся с этим конфликтом. Бедняга получает удар в челюсть. Отправляется в нокаут.

– Что с тобой? – спрашиваю изумленно. – Какой бес в тебя вселился?

Никакого ответа не раздается. До самого номера молчание не обрывается ни на миг. Даже когда к Черткову обращается администратор, мужчина ничего не выдает в ответ. Вопрос решает один из его охранников-мордоворотов. А мы продолжаем путь в тишине.

– Приведи себя в порядок, – он заталкивает меня в ванную комнату и захлопывает дверь.

Такой разъяренный. Разгневанный. Причем взорвался на пустом месте. Какая ему разница сколько я плавала? Неужели и правда распереживался? Видно, боялся потерять ценную приманку. Надеется поймать кукловода. На меня?

Логичный ход. Другой причины не вижу. Только все равно странно. Мы должны изображать влюбленную пару. Для чего? Как подобная игра поможет поймать ублюдка, который все это безумие устроил? Слишком запутанно.

Я долго стою под упругими струями горячей воды, растираю задубевшую кожу и отмечаю, что пусть я и продрогла, ощущаю себя гораздо лучше. Предчувствие не подвело. Пара дней здесь – и я восстановлюсь.

Вечером мы отправляемся на прогулку. Чертков держит мою руку, не размыкает пальцы ни на миг и складывается ощущение, точно на запястье защелкиваются стальные наручники.

Здесь красиво. Маленький город. Уютный. Вокруг множество туристов. Жизнь бурлит, развивается полным ходом. Отовсюду звучит музыка. Уличные торговцы запускают в воздух сверкающие в темноте воздушные шарики, умело привлекая внимание детей, которые мигом начинают просить родителей о покупке.

Чертков заводит меня в один из тапас-баров. Это исконно испанская традиция: ходить из бара в бар, пробуя разные закуски, выпивать и общаться с друзьями. Тапас – и есть закуска. Такой едой трудно насытиться, поэтому люди посещают несколько заведений. Интересный подход, ведь получается, ты можешь попробовать всего понемногу.

Я чувствую голод, лишь стоит взглянуть на огромную стойку, заставленную подносами с различными закусками. В основном тут представлены разные виды морепродуктов, но вообще выбор огромный, на любой вкус подойдет. Есть горячие и холодные варианты тапас. Формы тоже представлены самые разные: маленькие бутерброды на кружках багета, канапе, тосты, брускетты. Иногда перед тобой оказывается просто кусок омлета или пирога, а иногда порция салата затейливо упакована в корзинку из теста. Здесь и хамон, и креветки, и крабы. Кальмары, вяленые томаты, оливки. Тунец, анчоусы, артишоки. От многообразия разбегаются глаза. Все сразу взглядом и не выхватить.

Моя тарелка наполняется за минуту, а на стойке остается еще много того, что хотелось бы попробовать.

Я набрасываюсь на еду с жадностью, которая поражает меня саму. Видимо, сказывается пребывание на свежем воздухе.

Вкусно. Безумно вкусно. Причем трудно определить, что лучше – закуски, тающие у меня во рту, или же ощущение свободы. И пусть воля ограничена, пусть создается исключительно видимость, иллюзия. Мне удалось выбраться. Во тьму не вернусь. Клянусь, Чертков обломает зубы.

– Простите, но у нас нельзя курить, – начинает официант. – Вы можете выйти на улицу и там…

Я только теперь замечаю, что Чертков вообще не брал тарелку, выпить себе не заказал, достал сигарету и дымит в потолок, наплевав на правила.

А официант замечает мрачный и тяжелый взгляд, застывает и замолкает, как будто на стену резко наталкивается. Есть что-то в глазах Черткова, что-то очень выразительное и до жути опасное. Такое, что мешает завершить фразу.

– Простите, – сдавленно выдает официант и спешит скрыться в гудящей толпе.

Но ничего нового не происходит. Этот мужчина на многих действует подобным образом. Смотрит и отбирает дар речи.

– Ты ничего есть не будешь? – спрашиваю и поднимаюсь, чтобы пройти за следующей порцией тапас.

Мужчина щелкает зажигалкой, подкуривает новую сигарету.

Действительно. Кто я такая, чтобы он мне отвечал? Буравит взглядом, даже не считает нужным слово произнести.

Я пожимаю плечами и отправляюсь изучать закуски. Не собираюсь портить вечер. Если представить, что Черткова здесь нет, то все получается просто отлично.

– Красавица, – мужская рука опускается на мою талию. – Такая девушка не должна оставаться одна.

Я поворачиваюсь и вижу незнакомого парня. Высокий, крепкого телосложения. Он довольно красив. Черные, коротко остриженные волосы, зеленые глаза, четко очерченные черты лица: прямой нос, выразительные скулы, мощная челюсть. И еще смахивает на коренного испанца, особенно с учетом характерного акцента, который прорезается в речи на английском языке.

Я улыбаюсь, но ответить вежливым отказом не выходит.

Лицо парня вдруг искажает гримаса дикой боли. Он буквально взвывает, падает на колени. Раздается хруст костей.

Больше никто не держит меня за талию.

Прямо по курсу возникает Чертков.

– Что ты творишь? – бормочу. – Отпусти его. Бедняга ничего не сделал.

– Ничего? – выгибает бровь. – Ублюдок трогал мое.

Чертков добавляет пару испанских ругательств, и отталкивает парня прочь. Никто не решается вмешаться в эту стычку. Люди прячут глаза.

– Сколько ты будешь вертеть задом? – мрачно бросает Чертков. – Мужики дуреют. Как звери чувствуют твою течку.