Мила Левчук - Первая волна: Сексуальная дистанция

Моя спина покрылась мурашками омерзения, и волшебство прошло. Я увидел, как она дрожит, увидел ее напряженное, чуть испуганное лицо с блуждающим по щекам румянцем возбуждения и понял, что сейчас, только что чуть безвозвратно не испортил, как мне казалось, лучший миг в нашей жизни. Она заслуживала другого воспоминания. Других ощущений!

И я отступил. С чувством вины я вышел из пространства между ее ног, помог соскочить с подоконника и набросил на озябшие плечи свою куртку. Обнял ее крепко-крепко и прижался губами к волосам на макушке, изгоняя из тела одержимую дрожь предвкушения. Она обхватила меня за пояс и вцепилась пальчиками в спину, прижимаясь ухом к моей груди.

– Прости, – прошептал я, – у нас все будет по-другому.

И мы медленно поднялись наверх по лестнице, где начинало пахнуть еще омерзительнее. Прошли опустевшим коридором к актовому залу и вошли внутрь. На танцполе дрыгалось уже совсем немного народу. Кто-то разошелся по домам, кто-то сидел на стульях в зрительном зале. Большинство уже устали и наплясались.

Альбина огляделась в поисках подружки, но Катьки нигде не было видно. Меня это более чем устраивало. А через минуту зазвучал медляк, и я поволок свою драгоценную партнершу в центр зала. Под гитарный перебор я обнял ее за тонкую талию, она меня за шею, мы прижались друг к другу и задвигались в ритм музыке. Я склонился к ее ушку, и шепотом подпевал солисту « Don ’ t you cry tonight , I still love you baby », и чувствовал, как она улыбается. Я улыбался тоже, мы слились, раскачиваясь в танце, повторяя движения друг друга, и будто дышали в одном ритме. Я закрыл глаза, растворяясь в музыке и ощущении ее тепла, и чувствовал нас двоих в моменте как самых близких, самых счастливых людей на планете.

Я помню этот танец так отчетливо, так ярко, настолько он отзывается теплом во всем теле потому, что это были, наверное, последние мгновения нашего незамутненного счастья и нашей близости.

А с заключительными аккордами музыки в зал ввалилась растрепанная и какая-то странная Катька, я не сразу понял, что с ней не так. Мы остановились, и она бросилась к нам, на ходу начиная рыдать. Она повисла на Альбине и зашлась, обливаясь слезами. Я остолбенел, перед очередным ударом бодрой музыки успев разобрать только одну фразу:

– Он… они… изнасиловали меня!

– Аль, ты как? — Алекс глянул через решетку в соседнюю камеру.

– Ну что тебе сказать? — Она сидела на полке, поставив локти на колени и закрыв лицо ладонями.

Ее классический бежевый плащ, ухоженные волосы и замшевые ботильоны смотрелись в камере предварительного заключения как шедевр да Винчи на стене в туалете. Она отняла руки от лица и взглянула на него.

– Это пздц! — из ее груди вырвался смешок, будто она сдерживала полномасштабный хохот.

Лекс расплылся в широченной улыбке.

– Не парься, это не так уж страшно, нарушения коммендани — штраф и предупреждение. Ну и ночевка в участке. Я уже раз пять попадал.

– Я ни разу, — вздохнула она.

– Не сомневаюсь. К утру будешь дома с офигительной историей. Внукам будешь рассказывать.

Она напряженно улыбнулась.

– А большой штраф? — ее голос дрогнул.

– Не бери в голову, я угощаю. — Лекс оскалился. – Вот если бы они нашли нас минутой раньше или минутой позже… Вот тогда административка, и поехали бы мы с тобой копать могилы за черту отчуждения.

– Да ладно! — В ее глазах мелькнули восторг и ужас одновременно.

– Ну… замужним девушкам целоваться и все вытекающие с посторонними мужиками государством запрещено. Нарушение карантина и угроза демографии на минуточку. — Он уставился на нее в упор. Делать вид, что ничего не произошло, он точно не собирался.

А она собиралась.

– Леш, не надо об этом. Случайно вышло, ты же понимаешь. — Она отвела глаза в сторону.

– Охрененная случайность, – выдохнул он, – я тоже там был, помнишь?

– Ну чего ты от меня хочешь? — Она встала и вовсе отвернулась. Как же ему хотелось дотянуться до ее плеча и развернуть обратно, чтобы в глаза ему смотрела, когда будет говорить! — Это как… старая привычка. Ты это ты, и в тот момент две реальности как будто склеились… в общем, это неправильно со всех сторон. Извини… Я замужем, это не должно повториться.

Лекса передернуло, и кровь отхлынула от сердца.

– Не со всех, – процедил он сквозь зубы, – с моей стороны правильно.

– Ты просто… такой человек, с кем рядом как дома, как в своей старой куртке, которая сидит как влитая. И это странное чувство… Просто давай держаться на расстоянии, ладно?

– А то что? Боишься кладбищ?

– Я выросла из детской куртки, понимаешь? — Она повернулась и взглянула на него. Твердо, серьезно, уверенно. До того невыносимо, что он не выдержал.

– Тогда, надеюсь, твой муж не прочитает протокол. Там ведь подробно написано, за каким занятием нас нашли.

Алекс знал, что посторонним людям не дают читать протокол, данное обстоятельство, что они обнимались при задержании, всплыло бы только на суде, а судить их не за что. Но она-то этого не знала. Впрочем, в таких ситуациях копы не скупились на шуточки в присутствии мужа. И протокол бы не пригодился.

– Что? — Теперь в ее глазах он увидел ужас. Ноги подкосились, и она села обратно на полку, а краска сбежала с ее лица.

Его немедленно обдало чувством вины. Хотел бы он относиться к ней иначе и извлечь выгоду из того, что стражи порядка в самой глумливой форме донесут до мужа бесценную информацию о том, что в его руках она чувствует себя как дома. Кому больше него выгодна их ссора и трещина в отношениях? Но стать причиной этого…

– Начальник! — гаркнул Лекс на все КПЗ.

– Ведите себя прилично, задержанный! — донесся угрюмый голос из окошка кабинета дежурного.

– Позвольте вас отвлечь. Есть разговор, – интригующим тоном произнес он, стараясь не смотреть на Альбину.

Лязгнул замок, дежурный вышел из своей коморки и загородил собой весь обзор на соседнюю камеру.

– Какой еще разговор, задержанный? — он уставился на Лекса красными от недосыпа глазами.

– Послушайте, уважаемый, у вас уже есть протокол задержания?

– Допустим.

– Я был бы очень благодарен, если бы вы и ваши коллеги забыли из него одну строчку. Всего одну!

По лицу дежурного промелькнула тень раздумья, и Алекс прямо увидел момент, когда в голове его зажглась лампочка озарения.

– Девушке стало плохо, – вкрадчиво объяснял он, – я придержал ее, чтоб не упала и не скатилась с крыши. Это же можно понять?

– Понять, конечно, можно, – осклабился полицейский, с удовольствием глядя на своего перспективного задержанного.