Кристина Азимут - Госпожа. Наказание любовью

– О, нет, Танечка, я сделаю так, что ты сама захочешь, – снова тихий смешок, и пальцы скользнули ниже, а колено настойчиво раздвинуло ноги Мельиной. – Будешь стонать и просить ещё, как миленькая, – жарко шепнул Евгений, и скомандовал. – Расстегни блузку.

Татьяна прикусила губу, сдержав всхлип, опёрлась ладонью о стол, по телу прошлась волна дрожи. Шустрые пальцы Самсонова настойчиво гладили поверх кружева мягкие складки, легонько нажимая. Гад знал, что делал… Чтоб у него стояк на неделю пропал… Зажмурившись, она нащупала первую пуговичку на блузке, а предательское тело между тем мягко изогнулось, бесстыдно прижимаясь к ласкающей руке и выпрашивая больше. Лицо обожгло румянцем стыда от такой откровенной демонстрации собственных желаний, не поддающихся контролю.

– Давай, Танечка, расслабься, что ты такая скованная, – снова раздался около уха голос Самсонова. – Тебе будет приятно, ещё никто не жаловался, – и ещё один поцелуй, от которого она вздрогнула, слишком сильно дёрнув пуговичку.

«Скотина! Тварь озабоченная!» – вертелись в голове сумбурные мысли, а кровь уже быстрее бежала по венам, обжигая ядом навязанного желания, стекая к низу живота горячими струйками.

– А если вот та-ак, м-м, Танюш? – мурлыкнул Евгений, и его пальцы нырнули под кружево, добираясь до сокровенного.

Она издала невнятный возглас, снова дёрнулась, с отчаянием понимая, что не отвертеться, и даже бревно не поизображать. Самсонов хотел отдачи от неё, и прекрасно знал, как её добиться…

– О-о, как у нас тут всё хорошо, однако, – довольно изрёк он, а пальцы скользили по уже влажному лону, между складочек, вокруг жарко пульсировавшего чувствительного бугорка. – Ну вот, видишь, а ты не хотела…

Вторая его ладонь провела по животу – блузка уже была расстёгнута, и Татьяна опёрлась о стол двумя руками, крепко зажмурившись до звёздочек в глазах. Сознание плыло в тумане, дыхание сбивалось, а сердце тяжело бухало в груди, разгоняя превратившуюся в вязкую патоку кровь по венам. Ко всему примешивалась перчинка неуверенности и беспокойства, потому что Таня привыкла быть сверху, контролировать процесс, а сейчас… Сейчас контролировал Самсонов. И мог делать с ней всё, что захочет. Даже если она этого не хочет, он сделает так, что захочет, а потом будет сгорать со стыда, вспоминая… Чёрт!

– А грудь у тебя очень даже ничего, – хрипло выдохнул Евгений на ухо, и его пальцы стянули кружево бюстика, освобождая упругое полушарие, по-хозяйски обняли, чуть сжав. – Красивая, – он медленно обвёл ареолу, не касаясь соска, и тело тут же отреагировало россыпью мурашек.

Вершинка собралась в тугой бутон, красноречиво демонстрируя возбуждение Татьяны, а Самсонов между тем мягко нажал на набухший бугорок, заставив её изогнуться и судорожно всхлипнуть от вспышки удовольствия. Эмоции смешались в пряный коктейль, отдавали на языке горьким шоколадом с перцем, пальцы внизу уверенно скользнули дальше, мягко проникая в упругую, горячую глубину, сочащуюся соком.

– Ну что, Танюша, готова? – с откровенным предвкушением протянул Самсонов, лаская её изнутри и одновременно перекатывая твёрдую горошину соска между подушечками, чувствительно сжимая и чуть оттягивая. – Когда тебя нормально трахали в последний раз, а, Госпожа? – его зубы сжали мочку её уха, и Таня не удержала тихого возгласа, ослеплённая ощущениями.

Это было… унизительно и одновременно жарко, возбуждающе. Чувствовать, как к попке прижимается твёрдый член и понимать, что всего через несколько минут он окажется внутри, начнёт двигаться… А Самсонов продолжал размеренно двигать пальцами между её ног, раздвигая складочки, то и дело задевая клитор и посылая волны удовольствия по всему телу. Таня чувствовала, какая уже мокрая, и трусики причиняли ощутимое неудобство. Хотелось стянуть их, выгнуться сильнее, подставляясь под ласку, выпрашивать продолжение…

– Попроси, Танечка, – потребовал Самсонов, мучительно медленно гладя скользкие лепестки, но теперь избегая прикасаться к самой сердцевинке. – Ты ведь хочешь, пра-авда?

Его ладонь последний раз погладила грудь, и он убрал руку, а через мгновение Мельина услышала тихое вжиканье молнии на штанах.

Таня дышала глубоко и часто, пальцы Самсонова между ног не давали собрать разбегающиеся обрывки мыслей. Она с трудом понимала, что ей говорил Евгений, все желания сосредоточились сейчас в одном месте, жарко вспыхивавшем от каждого нежного прикосновения. И ах, как же хотелось, чтобы он дотронулся наконец до набухшего, горевшего огнём бугорка! Забывшись, Таня заёрзала, облизнув пересохшие губы, пытаясь поймать ускользающую ласку, смутно расслышала тихое шуршание фольги… И тут же получила звучный шлепок по ягодице, задохнувшись от неожиданности. Самсонов одним движением спустил с неё трусики, и резинка больно врезалась в кожу, однако это лишь добавляло пикантности в бушующий в крови коктейль.

– Я хоту услышать тебя, что ты хочешь, Танюш? – и в следующий момент она ощутила, как между широко расставленных ног – и когда это сделала? – скользнул твёрдый, горячий член.

Мельина даже не заметила, в какой момент уже практически легла на стол, прогнувшись в пояснице и приглашающе выставив попку, полностью погрузившись в жаркое удовольствие, отравленным ядом растёкшееся по венам. О случившемся подумает потом… позже… когда мозги проясняться от болезненного, острого вожделения, превратившего тело в один оголённый нерв. Теперь к пальцам присоединился и член Самсонова, медленно скользивший по откровенно мокрой промежности, слегка надавливая на упругий вход, лишь дразня. Она всхлипнула, зажмурившись до разноцветных кругов, сглотнула и хрипло выдавила из себя:

– Трахни меня… Пожалуйста…

Ненавидеть Самсонова и сгорать от стыда за своё поведение она будет потом, позже. Что позволила поиметь себя вот так, распластанной на столе, выпрашивая и раздвигая ноги, как последняя шлюха. Потом… всё потом. Сейчас от чувственного голода подводило живот и сладкой судорогой скручивало внутренности, мышцы сжимались от желания ощутить в себе наконец твёрдый ствол. Самсонов шумно выдохнул, его пальцы нежно развели мягкие лепестки, и Татьяна задрожала от нетерпеливого предвкушения, приподнялась на носочки, выгнувшись сильнее и бесстыдно раскрываясь перед любовником.

– Хорош-шо-о, – протянул Самсонов, она ощутила, как гладкая головка с лёгким нажимом провела прямо по самой середине влажного лона, надавив на скользкий бугорок.

Таня не сдержала короткого возгласа от яркой вспышки наслаждения, бёдра сами подались назад, желая продлить его. Ещё один чувствительный шлепок, тихий смех Евгения, и его член упёрся в упругий вход, не торопясь продолжать. Она чуть не взвыла, задыхаясь от фейерверка эмоций, и следующие слова вырвались уже сами: