Лина Мур - Исповедь Босса. Серия «Ромарис»

– На полу папка с фотографиями каждой из них. Перед тем как они решили поподробнее изучить третий вариант, во время его изучения, и после. Я даже дам тебе фонарик. – По полу что-то катится, и моих босых ступней касается холодный предмет.

Немедленно хватаю его и нажимаю на кнопку, чтобы увидеть лицо этого гада. Но его уже нет. Только решётка, ржавая решётка и стена. Перевожу свет от фонарика по всей камере и останавливаюсь на толстой папке.

Меня мутит только от одной мысли, что внутри неё находится, но я должна проверить. Раз я попала сюда. Второй… будет смертелен.

Подползаю к папке и рывком раскрываю её. Меня сразу же рвёт. Просто рвёт тем немногим, что осталось в желудке. Ужасные фотографии насилия и крови. Цепи и изуродованные тела. Их так много. Все молодые… а теперь мёртвые.

Полощу горло и беззвучно плачу. Слёз нет. Только горечь и страх.

Снова тянутся долгие минуты, часы и дни тишины. Пока я спала на холодном полу, всё забрали: и фонарик, и папку. Мне преподали жестокий урок, и теперь вариантов у меня нет.

Рабство. Мы часто слышим о нём. Делаем вид, что его нет. Проходим мимо, ведь нас оно не коснулось. И я такой была. Честно не думала, что сама окажусь на этом месте. Я жила в небольшом городе, воодушевлённая своими успехами и встречами с хорошими людьми, абсолютно забыв, что есть и плохие. Очень плохие гады, которые за нашими спинами творят нечто подобное. Я не думала… теперь уже поздно.

– Мне нужен ответ. Ты должна согласиться на всё добровольно. Ни одному заказчику не понравится, когда его рабыня истерит и впадает в безумство. Рабыни должны быть покорными, очень покорными и всегда благодарными. Ты готова пойти на это?

У меня горло сдавливает от сухости. Но на кону стоит жизнь моей семьи. Не уверена, что они будут живы, но на свободе и даже в рабстве я бы поискала тех, у кого есть сердце, чтобы им помогли.

– Да, – отвечаю едва слышно.

Опять тишина. Только еда становится лучше. Намного лучше. Я даже получаю мясо, картофель, овощи. Меня откармливают, как скот, чтобы зарезать к ужину. Но я выполняю все условия. Я пошла на это по своей глупости. Именно еда, чистая вода, свежие полотенца, одежда, и даже носки дарят мне силы и чистоту разума. Горевать о том, что уже произошло, не в моих правилах. Нужно думать, как из этого выбраться. На самом деле я не знаю. Всё слишком пугает меня.

Я довольно давно потеряла счёт времени и не слежу за ним. Но отслеживаю звук шагов, направляющихся к моей камере, который слышу довольно часто, словно на меня приходят посмотреть в темноте. Я не подаю голоса, и посетители тоже. Так происходит несколько раз до тех пор, пока свет надо мной не включается. Он ослепляет. Глаза болят. Привыкать к нормальному освещению трудно. И я не могу этого сделать сейчас. Картинки размыты, вижу только темноту, что-то чёрное на лицах людей, поднимающих меня на ноги и тащащих к стулу. Маски. Они снова в масках, чтобы я не могла их опознать. Я это запоминаю. Многое запоминаю, что могло бы мне помочь впоследствии.

– Итак, дело обстоит следующим образом. Мой клиент нетерпелив, и ты должна была начать свою работу с ним ещё две недели назад, но из-за твоей несговорчивости, мы опаздываем. Завтра тебя подготовят к встрече с ним. От твоего поведения зависит многое. Тебя отвезут в роскошный ресторан, в котором будешь покорно ждать его столько, сколько он захочет. А дальше всё зависит от тебя. Ты всегда будешь у меня на глазах. Одно неверное движение, и твоя семья окажется в аду. Нет, я придумал для них более интересную жизнь. Да, ты не ослышалась, жить они будут. Но вопрос как? Особенно маленькие мальчики и беременная женщина…

Боже…

– Я поняла. Всё поняла. Что от меня требуется? – произношу в темноту. Только надо мной горит свет, а люди уже исчезли, все, кроме одного. Он следит за тем, чтобы я не вставала со стула, словно нахожусь на допросе в самой паршивой тюрьме мира.

– Покорность, дорогая моя. Я продаю тебя ему. И теперь твоя жизнь в его руках. Все его желания. Все его мысли. Всё. Он сам тебе расскажет, зачем ты ему нужна. Меня это не интересует. Он хотел такую, как ты. Я ему нашёл англичанку. Чистокровную, как лучшая кобыла в моём стойле. Но это завтра, а сейчас приведи себя в порядок. Ты должна быть чистой перед встречей с ним.

Мужчина отталкивается от стены и выходит за решётку, запирая её.

Я напугана. Безумно хочу домой. Я боюсь за свою семью. Жена брата беременна, и они уже об этом знают. Моя семья у них на мушке. Ничего… я справлюсь.

Над грязной раковиной висит старое мутное зеркало, и я ужасаюсь тому, что вижу в нём. Это не я. Это незнакомка, которую я никогда не видела и не знаю. Хватаю полотенце и смачиваю его холодной водой, чтобы хоть как-то обтереться. Умываюсь, без шампуня мою волосы, которые в таком же отвратительном состоянии, как и вся я. На этом всё.

Я бы могла ударить деревянным стулом, когда ко мне кто-нибудь снова придёт, но они вооружены и опасны. Если я буду мертва, то моей семье это никак не поможет.

Сворачиваюсь клубочком в углу своей камеры и пытаюсь заснуть. Но сон не идёт. Мои мысли постоянно крутятся и не могут сосредоточиться на чём-то одном. Это убивает. Так продолжается до того момента, пока в мою камеру не входят люди. Их много. Они не разговаривают со мной, движением пистолета указывая мне сесть на стул. А потом меня красят. Да-да, я бы посмеялась, но жутко. Выходит, с ними работают и женщины. Боже, они же знают, на что обречены такие, как я. Они знают, что нас ждёт, и помогают этим чудовищам. Отвратительно на самом деле.

На голову мне одевают белый парик с длинными волосами. От него приятно пахнет, и это довольно качественные волосы… боюсь даже думать, откуда они взялись. Затем меня переодевают в короткое чёрное платье и ставят рядом туфли на высоких шпильках. Готовят проститутку. Других эпитетов происходящему здесь не найти. Я прекрасно знаю, какие фантазии могут быть у мужчин. Нет… на самом деле я могу лишь догадываться, потому что мой бывший парень был очень и очень нежен. Расстались мы по моей инициативе, ведь я не хотела создавать ему проблем, в которых утонула сама. А он просто отпустил и пожелал всего наилучшего. И больше не появился.

Меня подготовили настолько тщательно, вплоть до болезненной, унизительной эпиляции, что я уже не знаю, как нормально реагировать на происходящее.

Мне завязывают глаза и ведут куда-то. Очень долго. Туфли катастрофически неудобные. Меня держат за локти, и, наверное, благодаря этому я ещё не упала. Мы останавливаемся, и здесь пахнет намного лучше. Кожей. Дорогой мебельной кожей.

– Это наша последняя встреча, англичанка. Теперь у тебя нет имени. Ты никто. Ты будешь той, как тебя назовёт твой новый хозяин. Тебя будет сопровождать мой человек до тех пор, пока не передаст из рук в руки. Да, если хочешь пожаловаться клиенту на мои методы убеждения, то поверь мне, он в курсе. Он их тоже любит. Будешь умной девочкой, никогда больше камеру не увидишь. Глупые не живут долго. Прощай и помни, что я всегда рядом. Покажи своему Хозяину, что ты стоишь тех денег, которые он заплатил за тебя, как и за долгое ожидание. – Неприятный шлепок по моей щеке. Унизительный. Кривлюсь от этого.