Анри Юз - Блуждающие токи. Затерянная на Земле

Роза столкнулась своим блуждающим взглядом с отцом и поспешила взять у него часть пожитков. Эдуард нехотя протянул дочери пару пакетов, чтобы она внесла их в дом. Роза к тому времени избавилась от своей дремучей толстовки. Длинные волосы качались у поясницы, распадаясь плавными движениями на блестящие пряди.

Роза обладала соблазнительной женственной фигурой, которая совершенно не вязалась с постоянно измождённым лицом. И когда она пребывала в размышлениях оно ещё сильнее вытягивалось и сползало вниз, создавая сердито-отягощённый взгляд. Выдающиеся скулы, блеск стальных глаз и изящную вздернутость кончика носа она унаследовала от отца. А от матери, в свою очередь, Роза унаследовала что-то, вероятно, незначительное.

В целом внешность фрау Ротенгоф была весьма своеобразная, однако далеко не отталкивающая юных и не очень воздыхателей. Пухлые губы чаще всего были либо задумчиво приоткрыты, либо цинично поджаты, а надменный изгиб бровей заставлял ощутить окружающих её необъяснимое превосходство. Серьезный не по годам взгляд и выраженная геометрия лица добавляла мужественности её юным чертам.

На самом деле Роза с лёгкостью могла стать первой красоткой любой школы, университета или колледжа, подкрашивая губы помадой и надевая короткие юбки и облегающие платья, однако в выборе одежды она отдавала предпочтение удобству и однотонным чёрным, белым, синим и серым цветам. В частности, Роза имела привычку примерять что-нибудь из гардероба отца. Эдуард, впрочем, никогда не замечал пропажи нескольких рубашек или футболок из его необъятного шкафа деловой одежды, но в скором времени обращал внимание, как хорошо сидит на дочери новая вещица.

Вот и сейчас девушка раскладывала вещи в подозрительно свободной серой майке, надетой на голое тело и заправленной в зауженные синие джинсы.

Эдуард утомленно оперся на дверной косяк, сосредоточенно размышляя о том, видел ли он данный предмет гардероба ранее, и, возможно, о том, что его дочь уже не в том возрасте, чтобы носить её без бюстгальтера.

– Что встал на проходе? Ты будешь помогать разбирать вещи? ― ворчливое скрипение жены, ткнувшей его локтем в бок, вытянуло его из странных раздумий, и мужчина, ничего не отвечая, проследовал внутрь дома.

Внешне деревянный двухэтажный коттедж господина Ротенгофа и его семьи выглядел не слишком шикарным, но обладал минималистичным шармом, как и внутреннее устройство дома, сделанное со вкусом. На первом этаже располагалась кухня, имеющая выход на веранду, и широкая застекленная гостиная. В ней стояли несколько дорогих кожаных кресел, небольшой журнальный столик из стекла и огромный книжный шкаф, преимущественно заполненный книгами Эдуарда по физике и машиностроению, которые он берег после окончания университета, однако, можно было найти и сопливую лирику романтиков первой половины девятнадцатого века, приволоченную Лидией для досуга. Никто в доме не разделял её поэтического настроения, а Эдуард утверждал: «В жизни по-настоящему важные мысли не говорят в рифму…»

Лидия только морщила нос от его слов, и целыми днями валялась с Байроном на кровати или копалась в грядках. К тому же, она организовала себе роскошную оранжерею, в которой она могла часами пропадать и вместе с Байроном. Она плотно примыкала к гостиной матовым стеклом, а вся основная прозрачная конструкция выходила на улицу. Там Лидия выращивала всякие экзотические цветы, привезенные со всей планеты, подарки от Эдуарда. Так, он лишил себя мучительных размышлений по поводу выбора нового праздничного подношения жене. Впрочем, основная работа по уходу за всякими прихотливыми созданиями растительного происхождения ложилась на плечи несчастных домработниц, которые следили за домом в течение всего года до наступления дачного сезона. А если одна из них угробит какую-нибудь дорогую колючку, то Лидия беспощадно отчитывала их, и практически каждый год им приходилось искать новую смотрительницу за цветами.

На верхнем этаже располагалось четыре комнаты: комната для гостей, где в роли гостя обычно пребывал какой-нибудь хлам Лидии; кабинет господина Ротенгофа, заваленный всякими старыми бумагами, которые он приволок из дома; темная спальня Эдуарда и Лидии с широким застекленным балконом, занавешенным тяжелыми бордовыми шторами из габардина; небольшая и светлая комната Розы с достигающим двух метров окном, открывающим по ночам звездные миры.

Оставив на веранде Эдуарда раскладывать готовые к употреблению продукты в холодильник и Лидию, что-то бессмысленно подметающую, Роза уже занесла ногу на последнюю ступеньку лестницы, ведущей в её покои, чтобы предаться безграничному одиночеству, как в двери постучали.

Эдуард замер с сыром в руках. Лидия перестала корячиться под столом и вылезла оттуда, чтобы показать мужу свое замешательство. Однако у него и своего хватало, ведь никто из них не ждал гостей.

– Иди посмотри кто там, ― сказала Лидия и указала мужу веником на дверь.

– Но почему я? ― мужчина замешкался и развел руками, ― я…я сыр держу!

Лидия сузила на него один глаз, давая понять, что его глупые шутки не прокатят, однако, махнув на мужчину веником, сама решила во всем разобраться.

В коттедже Ротенгофа было две входных двери: одна, передняя, в коридоре и вторая, деревянная, на веранде. Незваные гости предусмотрительно подошли к последней.

– Кто там? ― спросила осторожно Лидия, открывая дверной замок.

– Соседи! ― на неё вдруг обрушился громогласный женский голос, руки обладательницы которого уже с упорством помогали Лидии распахнуть двери.

– Пани Скоптыш-Броньская! ― рука приветствия стремительно выпрыгнула вперед, ― но можете звать меня просто Кунегунда!

Лидия замерла, сраженная обилием звука и информации. Перед ней стояла женщина, примерно её возраста, чуть расплывшаяся в талии, с мясистым носом, широким звукоиспускателем и золотистой тугой косой. Гостья была одета в коричневую вязаную юбку почти до пят и клетчатую рубашку.

– Рада познакомиться, госпожа Ротенгоф, ― обдав Ротенгофов пламенным приветствием, сдобренным неразборчивым польским акцентом, Кунегунда нещадно потрясла хрупкую руку Лидии, которую она не смогла скрыть от чересчур дружелюбного рукопожатия.

– Откуда… ― хотела начать Лидия, однако сразу же переключилась на другой вопрос, ― вы кто вообще?

– Так я говорю же: пани Кунегунда! Мы с мужем купили дом напротив. Так что теперь мы соседи!

«Я тебе говорила, что надо было дом напротив выкупать скорее! Пока не понаехали!» ― Лидия обернулась и бросила гневный взгляд Эдуарда, по-прежнему стоически держащего сыр. Тот лишь с сожалением поднял брови.

Кунегунда умело оттеснила Лидию и вошла в дом, с интересом оглядываясь.