Виктория Лукьянова - Одинокое сердце

И когда он был на грани, чуть ли не падая с ног от усталости, на его пороге также внезапно появилась Вероника с дурной затеей найти Никольскому помощника, который будет помогать тому вести дела. И он сдался под напором непробиваемой Вероники. Теперь же его донимала Валерия, и он удачно игнорировал ее звонки, пока она сама не заявилась к нему.

– Что случилось? – устало вздохнул, не замечая вопросов девушки.

Лера проследовала через весь кабинет, пока не оказалась на опасном для Вика расстоянии. Но Лера игнорировала и это. Он же злился на нее, задумавшись, что ему стоит ограничить доступ в компанию посторонних людей. И первыми в списке окажутся Вероника с Лерой. Две женщины, отравляющие его жизнь.

– Это я хотела спросить, что у тебя случилось? – посмотрела Лера на замершего мрачного мужчину.

Ника не врала, когда говорила, как он плохо выглядел. Лера явилась сюда по двум причинам, и одной из них была убедиться в состоянии Виктора. А вторую она озвучила вслух, поняв, что не дождется ответа от Виктора.

– Я бы хотела попросить у тебя помощи. Это насчет Марка.

Никольский напрягся, будучи уверенным, что не желает вмешиваться в их личную жизнь. С момента, когда Марк выбрал девушку и женился на ней, Вик решил, что с гиперопекой над Громовым пора заканчивать. Пусть сам разбирается в своей жизни. У него и так хватало проблем.

– А что с ним? – выдохнул Никольский и снял привычным жестом очки.

Он начинал ненавидеть свои очки. И усталость покрасневших глаз. И бесконечную глухую боль в голове. Ему нужен был сон.

– Будто ты не знаешь? – недовольно фыркнула она, наморщив свой носик.

– Я уже говорил с ним, – холодно отозвался мужчина. – Но я не могу заставить его поменять решение. И если Марк говорит, что у тебя должна быть круглосуточная охрана, то так и будет.

Лера же была против такого подхода к своей безопасности. Она всегда была против охраны. Но Марк был чертовски настойчивым, все еще не решив всех проблем. Разборки с Громовым-старшим успешно закончились для Марка и его друзей, но неприятности продолжали их преследовать. Сказать об этом Лере сейчас – опасно. Марк спустит с него шкуру. Поэтому оставалось врать. Вновь.

Такой ответ не устраивал Валерию, и она мрачно поглядывала на Никольского.

– Ты плохо выглядишь, – вдруг сказала она, и Виктор вздрогнул.

От ее раздражения не осталась и следа. Вернулась прежняя заботливая Лера, которая пусть и грозилась его придушить, с тех пор только и делало то, что заботилась о нем и друзьях. Но она не понимала, как больно ему было от ее заботы. Он пытался скрыться от Леры, игнорируя ее, но безуспешно. И сейчас Вик хотел поскорее выпроводить девушку за дверь, сдерживая свое раздражение.

– Не лучше, чем ты, – сказал он, заставив Леру грозно посмотреть на него.

Она была прекрасна, даже будучи беременной, с огромным животом, с небольшими отеками, но ей не нужно было знать, что он думал об этом. Лучше сказать какую-нибудь гадость и заставить ее обидеться. Лера так и сделала, пробурчав что-то в ответ и, не прощаясь, покинула кабинет.

Виктор тяжело вздохнул, сжимая до хруста свои очки. Вторая пара за неделю отправилась в мусорную корзину. Он потянулся к ящику стола, чтобы извлечь упакованные в небольшую белую коробку новые очки, ругаясь, что не смог сдержаться в очередной раз.

Незнакомка, которую Инна представила мне как Валерию Громову, быстро покинула кабинет Виктора, мило попрощалась с нами и с грустной улыбкой умчалась прочь. Мы проследили за девушкой и переглянулись. Инна выдохнула и пожелала нам удачи. И она действительно нам понадобилась, когда спустя пять минут Никольский взорвался. Он засыпал нас поручениями. Больше всего досталось секретарю, я же помогала ей и поддерживала, но она лишь обреченно вздыхала и бегала по офису, выполняя задания.

А спустя час Виктор Алексеевич добрался и до меня. И если он надеялся испортить мне настроение, осыпая недовольством, то он крупно облажался. Мне уже не повезло с утра. А самое худшее предстояло завтра, когда я поеду разбираться со своей бывшей начальницей.

– Переделай, – грозно рыкнул Никольский, вручая документы, которые я недавно распечатала для него.

Я покосилась на мужчину и заметила, что на его носу совершенно другие очки. Прежние были в тонкой металлической оправе. Эти похожие, но цвет немного другой, более темный. Интересно, он в ярости их сломал?

Никольский заметил, как я рассматриваю его и уставился в ответ на меня. Наши взгляды встретились, и он усмехнулся. Кажется, догадался, что ему не удалось испортить моего настроения.

– Что-то случилось? – поинтересовался он, удерживая в руках документы, к которым я уже потянулась рукой.

– Все прекрасно, – выдавила из себя улыбку и попробовала отнять документы.

Но мужчина не выпускал их из рук. Так мы тянули бумаги друг на друга, пока он все шире улыбался, а я напрягала руки и закипала от злости. И азарта. Так, когда-то давно я соревновалась с учениками отца, играя в перетягивание каната. Кажется, я увлеклась этим, потому что стоило мужчине резко разомкнуть руку и выпустить злосчастные листы, как я невольно оступилась, отклонилась немного лишнего назад и потеряла равновесия. Шлепнулась смачно, больно ударившись задницей о твердую поверхность пола.

Я растянулась, держа над собой вырванные листы, и смотрела в потолок, пытаясь сообразить, как такое могло произойти. И видимо слишком долго пролежала, так как надо мной навис Никольский и странно посматривал на меня. Но вместо того, чтобы рассмеяться надо мной, он протянул руку, предлагая помощь.

– И как вас так угораздило, Маргарита Александровна? – все же лукавая улыбка заиграла в уголках его губ.

– Не знаю, – честно ответила я, прикоснувшись рукой к его раскрытой ладони.

Теплая рука, не очень крупная, но крепкая, жилистая, заставила меня вздрогнуть от ощущения касания. Преодолев секундное замешательство, я все же постаралась как можно грациознее встать, не сверкнув ничем лишним. Все-таки юбки не моя одежда. Виктор Алексеевич задумчиво наблюдал за моими безуспешными попытками и, не выдержав, наклонился, чтобы резко подхватить и поднять на руки. Оказавшись на мгновение в его объятиях, я покраснела и оттолкнула инстинктивно, как только ощутила твердую поверхность под ногами.

– Спасибо, – выдавила из себя, отворачиваясь от мужчины, который не сдвинулся с места. Он буравил меня тяжелым взглядом, вынуждая еще сильнее покраснеть.

Я махнула перед его носом мятыми бумагами.

– Пойду, переделаю, – пробубнила и быстро скрылась за дверью кабинета, тяжело дыша на пороге под удивленные возгласы Инны.

Кажется, она расценила это несколько иначе. Наверное, была уверена, что мне досталось от Никольского, поэтому я и выглядела так удрученно и подавленно, но на самом деле я впервые смутилась от прикосновений мужчины.