Екатерина Оленева - Лунный принц

– Нет, спасибо, – неожиданно отказался Рэй. – На сегодня с меня веселья хватит. И ты сворачивайся.

– Но мы только входим во вкус…

– Ты слышал, что я сказал? Почтим смерть вашей матери, которую вы с Сандрой так дивно обставили, парой часиков молчания. Хочешь выворачивать себе внутренности наизнанку, будь добр, делай это сам. Никаких оргий.

– С ума сойти! Наверное, что-то где-то крупное сдохло?

– Не представляешь, насколько.

Рэй пошёл в сторону своих комнат.

Вечеринка, до их прихода разошедшаяся полным ходом, быстро сворачивалась. Парни, хоть и были пьяны и возбуждены до предела, но всё же слишком хорошо знали, что такое Кинг и как молниеносно быстро меняется его настроение – куда быстрей капризной погоды.

Никто не рискнул противоречить или ослушаться.

Энджел смерил уходящих взглядом насмешливого сожаления и, плюхнувшись на близстоящее кресло, потянулся за очередной порцией алкоголя.

– Ну что? Вы её убили? – лениво поинтересовался он. – Как ты это перенесла?

– Перестань кривляться. Мы её не убивали. Кажется, она сгорела сама. Вместе с твоим любовником. И её любовником. И любовником нашего отца. И… чьим там ещё любовником был Альберт Элленджайт?

Сандра демонстративно опустилась напротив брата, забрасывая ногу на ногу, с вызовом глядя Энджелу в глаза. Его проняло. Да она и не сомневалась.

Этот разгул на грани фола, как цветок на кладбище, прикрывает душевную боль. В их семейке так всегда, чем сильнее боль душевная, тем больше мужская половина погружалась в пучину физической боли. И тогда повсюду были реки крови.

На самом деле не мудрено, что Элленджайты создавали близкородственные союзы. Потому что нормальный человек, не привыкший ко всему этому с детства, свихнётся очень быстро.

У Сандры была прививка. Но иногда у неё возникало подозрение, что она не менее сумасшедшая, чем её отец или брат.

– Он… мёртв? – хриплым голосом выдавил из себя вопрос Энджел, забыв на мгновение что собирался приложиться к горлышку бутылки.

– Ну, трупа я не видела. Зато видела столб огня высотой с двухэтажный дом. Там вряд ли что могло выжить.

Энджел выдохнул, расслабляясь.

– Вряд ли что могло… но мы выживаем, не так ли?

– Не все. Мамочку ты всё же сумел угробить.

Рука Энджела сжалась на её шее так быстро и неожиданно для Сандры, что она удивлённо распахнула глаза.

Лицо брата было искаженно дикой яростью, и эта ярость была направлена на неё.

– Не смей, слышишь?! Не смей говорить о ней!

– Убери руки с моего горла, брат. И никогда так больше не делай.

Энджел тяжело дышал, глядя ей в глаза.

– Заставь меня это сделать, дорогая сестричка. Ты же теперь ведьма? Продемонстрируй свои новые возможности.

– Ты уверен в том, о чём меня просишь, Энжи? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Отшвырнула тебя, как шкодливого щенка?

– А ты на это способна? – подначивал он. – Ну, вообще-то… может в твоём арсенале что поинтересней найдётся? Рискнёшь и меня превратить в такое же милое зомби, что ты сотворила из нашей милой мамочки?

– Я не сотворила из неё ничего нового. Лишь подчеркнула жирной линией то, чем она и так всю жизнь являлась – тупая, похотливая, безмозглая гадина. А теперь убери от меня свои чёртовы лапы, ублюдок, пока я не вырвала их тебе с корнем. Любишь кровь и новые грани боли? Надеюсь, её тебе хватит, пока они прирастут обратно? Или новые вырастут, как у ящерицы хвост?

– Рискнёшь провести опыт?

– Я-то да. Руки ведь не мои. К тому же, они тебе не так уж и нужны, поскольку ты и думаешь, и делаешь всё задницей.

Сандра отпихнула от себя Энджела.

Он не сопротивлялся. Его заметно штормило. Не хотелось думать, от кайфа или от боли. Сам нарывался на то и другое, вот сам пусть и расхлёбывает. Она не намерена была никого жалеть или щадить.

Поднявшись по лестнице, Сандра наткнулась на Ливиана, едва сдержавшись, чтобы не застонать от досады.

– Что ты-то здесь делаешь?

– Наблюдаю за вами. Интересное зрелище. Всё ждал, проскользнёт между вами искра эрота или нет.

– Тебя бы что порадовало?

Сандра никогда не боялась Энджела. Как бы несдержанно он себя не вёл, как бы ни ярился, он всегда оставался её братом-близнецом, для которого она свет в окошке.

Но от Ливиана она старалась держаться подальше. При всей его сдержанности и показном спокойствием Сандра всегда чувствовала зверя, сидящего на очень коротком поводке. Ливиан частично укрощал, частично прятал свой нрав. Но в серых глазах, которые отчего-то упрямо запоминались чёрными, было что-то опасное.

То, чего не было ни у Энджела, ни у Артура.

На Ливиане был тяжёлый тёмно-бордовый халат, под которым ничего, кроме голого, горячего, мускулистого тела. Худого и жилистого. И в глазах, волчьих, жёстких, равнодушно-плотоядных, горел насмешливый огонёк, когда, повернув голову, он, не мигая, нацелился ей в лицо.

– Мне всё равно. Хотя… вру. Не всё равно. Но наблюдать было интересно.

– И ты за этим встал с постели? Чтобы понаблюдать за мной и братом?

– Я ещё не ложился.

– А как оказался здесь? Зачем пришёл?

– Просто ещё не уходил, – насмешка в его голосе сделалась тяжелей и осязаемей. – Я не спускался, Сандра. Я поднялся. Ты не думала, что для одного Энджела крови и мяса внизу осталось многовато? Мы развлекались вместе.

– Решил, наконец, поддаться соблазну?

– Не до конца. От секса я ещё иногда могу отказаться. Но боль меня завораживает. Перед ней мне не устоять.

– Своя боль или чужая?

Ливиан смерил её дразнящим взглядом:

– Твоя боль меня точно не привлекает. В отличие от той, которую ты можешь дать мне.

Их взгляды встретились, и Сандра ощутила странный жар.

Его лицо казалось тёмным. Профиль, чёткий, как на камее, копна густых волос, чёлка, спускающаяся на острые, словно у рыси, глаза.

Сандре вдруг открылась простая истина. Разница между остальными братьями и Ливианом в том, что ни один из них не будил в ней ничего… настолько тёмного, настолько звериного.

Глядя на Ливиана она ощущала себя Кингом. Со всеми вытекающими последствиями. И это её пугало до состояния лютой ярости. Но хуже всего, что Ливиан понимал её чувства. Стоило появиться кому-то третьему, и он держался с безупречной вежливостью и предупредительностью, никогда не глядел на неё так, как смотрел наедине.

Как глядел сейчас.

Зверь жил в их душах, в клетке, под замком, на поводке, без пищи – но жил. И ничего с этим было не поделать.

Ливиан придвинулся ближе, так, что Сандра всей кожей ощутила жар, идущий от его кожи и горьковатый, пряный запах одеколона. Встал так, что его правое плечо коснулась её левого, а лица разделяли какие-то несколько жалких несколько дюймов.

Волосы, стоило вздохнуть поглубже, переплетались между собой – его, чёрные, как крыло ворона и её сверкающая перламутром платина.