Екатерина Оленева - Лунный принц

– Как долго ты будешь отрицать правду? Ты хищница, Сандра. Как и все мы. А хищникам нужна кровь. Мы оба жаждем одного и того же. Так почему мы должны себе в этом отказывать?

– Не понимаю, о чём ты.

Против воли, грудь её волновалась. И она чувствовала, как участилось и его дыхание тоже.

– Что ты мне предлагаешь? Трахнуться?

– И это тоже, если захочешь. Но это не обязательный пункт программы.

– О! Так там целая программа намечается? Как интересно? А тебя не смущает то, что я твоя родная сестра?

– Честно? Боюсь, мой ответ тебе не слишком понравится, Сандра. Нет, меня не смущает. Спасть с сестрой вряд ли противоестественней, чем спать с братьями.

Лёгкий флёр сексуального возбуждения, окутывающей, словно туман наваждения, рассеялся.

– Что ты сейчас сказал?! Ах ты, лицемер! Значит ты и Энджел…

– Ну при чём тут Энджел?

Сандра осеклась на полуслове. В голове её замелькали обрывки мыслей. Весьма напряжённые отношения между Артутом и Ливианом она всегда рассматривала как нечто, что зеркально отражало её отношения с братом-близнецом: брутальный Ливиан не принимал пылкой страсти между Артуром и Энджелом – это казалось вполне естественным.

Но то, что Ливиан может ревновать Артура к её брату в этом плане ей никогда даже в голову не приходило!

– Ты и Альберт?.. Хочешь сказать?..

– Не хочу. А ты – хочешь услышать?

– Не уверена.

Ливиан усмехнулся.

– Конечно, хочешь. В тебе куда больше от женщины, чем ты готова признать и смириться. А женщины любопытны. Они жадны до пикантных подробностей чужой личной жизни. И чем они грязней и несуразней эта личная жизнь, тем больше женщины хотят это знать.

– Ты меня сейчас с какой целью дразнишь?

– Возможно, у меня и цели-то никакой нет, просто нравится с тобой общаться? Давай сыграем в «правда или действие»? Ты станешь действовать, а я после этого говорить правду?

– Какую правду?

Он придвинулся к ней вплотную:

– Какую пожелаешь, Сандра. Тебе не нужно будет спать со мной, не нужно даже целоваться. Просто дай выход своей природной ярости, и мы оба будем удовлетворены. – Его губы почти беззвучно переливали слова прямо в ухо Сандре, дыханием обжигая часть щеки и шею. – Под силу тебе заставить меня кричать? Потерять над собой контроль? Поиграем, сестрёнка? Твоя сила воли против моей?

Он не скрывал сексуального подтекста. Да что там? Ливиан словно источал секс, как цветок источает аромат. Он отдавал себе отчёт, что его стрелы достигают цели и наслаждался этим. Играл с ней.

Сандра подняла на него глаза и холодно, деловито процедила сквозь зубы:

– Как пожелаешь, братец.

Она не была уверена, что у неё получится. Действовала просто наугад, интуитивно, по наитию. Представляя, что зажимает в своей ладони горячие внутренности Ливиана, будто рука не простая, а огненная. Она не ожидала, что это даст какой-то результат. И в первый момент сложилось впечатление, что результата и не было.

Ливиан стоял совершенно спокойно. Потом до Сандры дошло, что как-то уж слишком спокойно. Казалось, он даже не дышит, а лицо в один миг сделалось белым-белым.

Через секунду-другую, моргнув, он глубоко втянул в себя воздух, чуть покачнулся и оперся правой рукой на поручень.

– Ну как? – искренне поинтересовалась Сандра. – Получилось? Достаточно острые ощущения?

– Вполне. Правда, без наглядной составляющей всё равно чего-то не хватает.

– Учту на будущее. А пока пойду-ка я вздремну. Уж утро на дворе.

– Я подожду, когда ты отдохнёшь.

Сандра, уже было, направившаяся к себе, резко затормозила.

– Чего ты подождешь, Ливиан? Чего ты от меня добиваешься? Оставь меня в покое и не втягивая в эту вашу жизнь.

– Почему? Разве ты не одна из нас?

– Нет. Я не хочу быть одной из вас – я хочу остаться самой по себе. И не утруждай себя речью о том, что мне нравится твоя боль, но я не даю себе воли.

– Боишься?

– Да. Боюсь. Знаешь, чего? Закончить так, как кончила моя мать, которую презирала даже собственная тень. Я не стану потакать ни твоим, ни своим грязным желаниям, Ливиан. Прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. А в свете твоих признаний всё становится ещё понятней. Найди другой способ досадить Энжелу за то, что он увёл у тебя Артура. А с меня вашей грязи довольно.

– Подожди, подожди, Сандра! Ты всё не так поняла. Артур и Энджел тут совершенно не при чём…

– Да? А что при чём? Я устала бегать от тебя по этим катакомбам, которые приходится звать своим домом. Найди себе другое развлечение, очень тебя прошу.

– Почему ты противишься? Я же чувствую, что…

– Что? – так прямо поглядела ему в глаза Сандра, что Ливиан на мгновение смолк, словно смутившись. – Что я хочу тебя? Это ты чувствуешь? Возможно, так и есть. Но не всегда нужно делать то, что хочешь. А в некоторых случаях, таких, как наш, это делать категорически возбраняется. И не прикрывайся мазохистки-магическими играми. Мы оба прекрасно знаем, что для таких как ты и я, это всего лишь прелюдия.

Ливиан усмехнулся. В светлых глазах промелькнуло нечто вроде уважения:

– Ты умнее, чем кажешься, Сандра.

– Скажи лучше – умнее, чем ты привык думать. И, если уж у нас пошёл обмен комплиментами, у тебя куда больше сходства с отцом и Энджелом, чем я считала. Тебе так же нравится играть.

– В отличие от твоего брата, я предпочитаю сильных противников.

– Не смей сравнивать себя с Энджелом!

– Почему?

– Ты слишком часто задаёшь этот вопрос.

– И всё же?

– Энджел вырос рядом с Рэем и тот никогда его не щадил. Возможно, если бы не отец, брат был бы другим человек. А у тебя был шанс не стать чудовищем.

– На самом деле шансов не было. Я родился чудовищем. Как и ты. Такие, как мы, приносят другим боль и разрушение. Нам лучше держаться подальше от людей, вместе. Да, Сандра, ты – чудовище. Восхитительное, сильное, прекрасное чудовище. И ты заслуживаешь лучшей доли, чем испепелить саму себя ненавистью.

– Зачем ты говоришь мне это?

– Потому что устал от одиночества. А ты? Разве не устала? Мы не люди, Сандра. Почему нас должны волновать человеческие ограничения и правила? Почему просто не взять и не сорвать то, что хочется?

– Почему, почему! Потому что! Ты пьян, Ливиан.

– Не отрицаю. Но что это меняет? Разве это так сложно? Позволить кому-то любить себя?

– Очень трудно, Ливиан. И совершенно бесперспективное занятие с тем, кто тебя совсем не любит. Не отрицаю, тебе, может быть, нравится моя внешность, мои способности и моё тело. Но между «хочу» и «люблю» такая же большая разница, как между «ползу» и «летаю». Лучше пойди проспись, а завтра сходи на встречу с той хорошенькой кареглазой девушкой, подружкой нашей драгоценной наследницы… как её? Мери, кажется?

Лицо Ливиана словно обратилось в маску: