Жозефина Мутценбахер - История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой

– Я это запрещаю, – сказал он, – вы можете заняться этим позднее… если желаете.

Он принялся компоновать новую, как он выразился, скульптурную группу.

Альберт остался лежать на скамье. Мелани опустилась перед ним на колени и взяла в рот его хвост.

– Только самую малость… – предупредил её Капуцци, – только обозначить…

Я расположилась у Альберта над головой и поднесла к его губам свою чашу наслаждений. Альберт тут же исполнил языком на моём клиторе настоящую трель, которая недвусмысленно дала мне понять, что он большой мастак в этом деле, и заставила заёрзать туда-сюда от блаженства. Но, едва отыграв короткую увертюру, он успокоился и далее только «обозначал».

Мелани составляла мне конкуренцию. По её щекам и по конвульсивному подрагиванию Альбертова стержня я видела, что она тайком ласкает языком маленькую порцию сладкого кочана, разрешённую ей мужем. Она сосредоточенно сопела и, щуря глаза, с опаской поглядывала в сторону мужа. Когда он спрятался под чёрным сукном, она мгновенно воспользовалась удобным случаем, чтобы заглотить шишку до самого основания.

Сразу после этого снова прозвучало: «Один… два…» и так далее, а затем:

– Снято!

Альберт попрощался со мной языковой трелью.

– Поменялись местами! – приказал Капуцци.

Теперь я перешла к хвосту Альберта и взяла его в рот, что называется, по самую рукоятку. Я намеренно доставила ему такую приятность, чтобы он понял, что искусством фехтования языком я владею нисколько не хуже него.

Мелани на полусогнутых ногах присела над его ртом, и по движениям Альберта я могла видеть, что он не просто «обозначает». Мелани с трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие и не двигаться. Тем не менее, от моего внимания не ускользнуло, как сотрясались её бока, как дико она вращала глазами и как всё плотнее и плотнее опускалась на Альберта.

– Мелани, – крикнул её муж, – ты могла бы поиграть своими титьками… сделай так, будто ты собираешься поцеловать соски.

Она приподняла груди, наклонила голову и не преминула воспользоваться удобным случаем, чтобы ещё немного поёрзать туда-сюда. При этом манёвре её клитор, должно быть, выскользнул у Альберта изо рта, поскольку вдруг отчётливо раздался чмокающий звук.

Последний не ускользнул от слуха Капуцци. Он тут же подскочил к нам и раздражённо спросил:

– Альберт, мне это кажется или ты лижешь на самом деле?..

– Да нет же… – пробулькал Альберт из-под своей ноши.

– Я тебе этого не советую… – повторил Капуцци и, наклонившись, постарался разглядеть, как ведёт себя Альберт.

– Но он ничего особенного не делает, – неприветливо отреагировала Мелани.

Капуцци посмотрел ей в лицо:

– Да ты же вся трясёшься от возбуждения… – с угрозой проговорил он.

– Естественно, – согласилась она, – я всегда возбуждаюсь при этом… я же не деревянная. Побеспокойся лучше, чтобы мы поскорее закончили.

Но когда Капуцци возвращался к аппарату и прятался под чёрное покрывало, Мелани совершила несколько быстрых ёрзаний, пошушукавшись при этом со мной, и Альберт принялся отбивать языком дробь по её влагалищному барабану.

Капуцци, однако, закончил приготовления гораздо быстрее, чем она ожидала. «Один, два», – прозвучало от аппарата, и его «Снято!» отпугнуло нас друг от друга.

– Что теперь? – поинтересовалась Мелани, стоя возле скамьи с колыхающимися грудями. Она тяжело и учащённо дышала.

– Ложись ты на скамью… – сказал ей муж.

Она с готовностью исполнила указание.

– Так, – произнёс он. – Сейчас Пеперль должна сесть тебе на рот, а Альберт пусть уляжется на тебя.

– Нет, – запротестовала она, – я не желаю лизать её мохнатку.

– Тебе это совершенно незачем делать… – возразил он, – ты ведь только должна обозначить это.

– Ах, как бы там ни было… но я не хочу иметь её возле своего рта… – ответила она.

– Ну, тогда пусть Пепи ляжет на скамью… – предложил он, – а ты садись на ее рот.

Однако Мелани не хотела упустить шанс получить в себя хобот Альберта.

– Знаешь, что? – сказала она. – Пеперль могла бы поиграть моей грудью, это выглядит гораздо невиннее.

Он согласился.

Я опустилась рядом с ней на колени, взяла её грудь в обе руки и приложилась губами к малине. Я сделала то, что умела, и даже помогла ей получить маленькое удовольствие. Возбуждённая моим поцелуем, она начала подёргивать задницей вверх, и таким образом несколько раз вогнала глубоко в себя станину Альберта.

Одним прыжком Капуцци оказался возле неё и закатил ей звонкую оплеуху:

– Ты никак не можешь обойтись без сношения? Стерва ты эдакая… – заорал он на неё.

– Да я ничего ведь такого не делаю… – заверещала она.

– Ну, конечно, рассказывай, – в ярости проговорил он, – ты всегда этим занимаешься.

– Ты грубиян, ты… – жалобно всхлипнула она, – Пепи сосёт мне грудь, и поэтому я не могла так не подпрыгнуть.

– Прекрати сейчас же сосать, – приказал он мне, и, повернувшись к своей жене, продолжил ругать её дальше: – Это всё пустые отговорки… ты всегда пытаешься воспользоваться случаем, чтобы попудриться с Альбертом… уж я-то знаю…

– Отстань от меня… – забранилась она, – ничего удивительного в том, что женщина шевелится, когда ей всаживают такой толстый стержень.

– Ну-ну, – проговорил он, – ты у меня ещё попляшешь, я твой темперамент позднее быстро подровняю…

С этими словами он скрылся под своим покрывалом у аппарата. Раз-два, и сцена была снята.

– Так, – заявил он, – сейчас мне нужно в проявочную мастерскую… но обещаю тебе, если ты только посмеешь в моё отсутствие предпринять что-нибудь… я пришибу тебя.

И он удалился в соседнюю комнату.

– Господи Ииусусе, – вздохнула Мелани, – это для меня всегда какая-то пытка.

Альберт с улыбкой заметил:

– Я ничего не имел бы против, если бы мне уже сейчас позволили уйти.

– Мой милый, мой сладкий Альберт, – прошептала она, – и тебе не хотелось бы разок отпудрить меня?

– Ну, конечно, – ответил он, – я с превеликим рвением совершил бы сей подвиг… однако из этого ничего не выйдет…

– Боже мой, боже мой, – жалобно воскликнула она, обратившись ко мне, – ты представить себе не можешь, с каким удовольствием я приняла бы парня… ты не поверишь, как мне хочется, чтобы он хоть раз, один-единственный раз смог отсношать меня.

– И почему бы вам, в таком случае, этого не сделать? – удивлённо спросила я.

– Так ведь ничего не получится, – посетовала она.

– Сейчас, – предложила я, – сделайте это быстренько сейчас, пока его нет.

– Ах, господи, – отрицательно покачала она головой, – он же всё сразу увидит.

– Каким образом?

Она указала на дверь, за которой скрылся Капуцци.

– Через глазок, он оттуда всё видит.