Саша Барбарисочкин - Кальпа

Ира продолжала квасить с Ромой, а я пошёл в её комнату, разделся и лёг на кровать в ожидании. Когда она хорошо поддавшая ввалилась к себе, то в первую очередь выгнала меня с кровати, заставила надеть халат и отвернуться. Потом долго чем-то шуршала, а когда выключила свет, то сказала:

– Я готова, иди.

– Может, включим свет? – робко спросил я.

– Нет! Делай своё дело, или передумаю!

Я снял халат и на ощупь опустился на «брачное ложе» – меня немного трясло от осознания важности момента. Пошарив руками по постели, обнаружил, что Ира лежала посередине кровати на спине в толстой байковой ночной рубашке, вытянув и чуть раздвинув напряжённые ноги. Член у меня стоял так, что не согнёшь, я стал пристраиваться над ней, но мне мешались её волосики на лобке и губках, да и в такой позе даже её не очень толстые ляжки соприкасались, лишая меня доступа к половой щели. Я прислонился к её ушку губами и шёпотом попросил:

– Раздвинь ножки пошире, пожалуйста.

Ответила она мне неожиданно грубо и резко:

– Ещё одно слово и ты вылетишь за дверь!

Та как между ног она меня не пустила, пришлось раздвигать свои. Стоя над ней на четвереньках с широко расставленными коленками, я взялся рукой за член и принялся заводить его в половую щель. Когда мне в первом приближении удалось прикоснуться своей толстой и наглой залупой к её крошечным половыми губкам, то принялся легонько водить ей по щёлочке вверх-вниз, ожидая, когда станет мокро. Ире и такая игра не понравилась:

– Ты что так долго? Издеваешься?

Не став ничего отвечать, я расположил головку напротив того места, где по моим расчётам должно начинаться влагалище, и нажал.

Глубоко войти в неё мне не удалось. Максимум на полголовки запихнуть успел, так как почти в ту же секунду я получил такой удар коленом по яйцам, что кубарем свалился с кровати. Надо мной пронёсся вихрь в байковой ночной рубашке и скрылся в ванной.

Дождавшись, когда искры в глазах погаснут, я встал, привычно прошёл на кухню, помыл член над раковиной и направился спать к себе в большую комнату. К Люде и Вике в тот вечер я не пошёл, так как мне требовалось отлежаться. В голове у меня почему-то крутился детский анекдот, когда учительница спросила: «Дети, у какой птицы синие яйца?» А Вовочка ей ответил: «У директора, я ему вчера их дверью прищемил». А ещё я думал о том, что Люда оказалась права на все сто процентов: вместо райского наслаждения на брачном ложе меня ожидала адская боль.

Неделю Ира со мной не разговаривала, и я тоже не пытался наладить контакты, по опыту зная, что она только сильнее обидится. Потом она зашла ко мне в большую комнату и заявила:

– Ты когда собираешься передо мной извиняться?

– За что? – удивился я.

– За то, что был груб со мной и сделал мне ужасно больно!

– Извини. Если бы ты не стала капризничать, а раздвинула ножки, и мы дождались, когда станет мокро, то всё прошло бы гладко.

– Я тебе отдала самое драгоценное, что у меня есть, а ты назвал мою жертву капризами? Нет, какой же ты есть! Мне до сих пор стыдно вспоминать, а ты так невозмутимо рассуждаешь! И откуда ты знаешь – когда больно, а когда нет? У тебя всё-таки имелись женщины до меня? Значит, ты уже ни одну девочку испортить успел?

– Никого в жизни я ещё не портил. И не знал, как правильно лишать девственности. А чтобы тебе случайно не сделать больно, я спросил совета у Вики.

– У кого?

– У твоей родной сестры.

– Да как ты посмел? Негодяй!

Она подскочила ко мне и стала лупить меня своими маленькими кулачками. Я перехватил её за запястья и удерживал, стараясь не делать больно:

– А у кого я мог спросить совета, если у меня своей сестры нет?

– Ты… Ты… Да у меня даже слов нет кто ты есть на самом деле! Невоспитанный грубиян! Вместо того, чтобы бережно и нежно отнестись к моей невинности, ты пошёл меня перед сестрой позорить? Да я видеть тебя не хочу!

Она вырвала руки из моего захвата и ушла к себе.

После скандала мы не разговаривали ещё недели две, да и не до примирений стало, так как у нас началась зачётная неделя, а потом сессия. А студент, как поётся в старой песне: «Бывает весел от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год». Зубрить приходилось много и упорно – вылететь из института, чтобы вернуться в наш рабочий посёлок, я не собирался. А ещё я, привыкнув получать стипендию, не хотел от неё отказываться. По тогдашним меркам нам платили немного, основные деньги мне присылали родители, но даже небольшая прибавка позволяла мне чувствовать себя более уверенно финансово.

Когда Ирочка сдала очередной экзамен, она опять изрядно напилась с Ромой, потом зашла ко мне в большую комнату, где я лежал на диване, обложившись конспектами и учебниками. Молча взяв меня за руку, потянула меня за собой. И уже в своей комнате, закрыв дверь на ключ, потребовала:

– Проси у меня прощения.

– Я же уже извинился.

– Нет, дорогой муженёк, разве так просят прощения у любимой жены? Я тебе сейчас расскажу. Вставай на колени и повторяй: дорогая Ирочка, прости меня за то, что я был с тобой груб и несдержан. Я обещаю больше никогда не обижать тебя и относиться бережно и нежно.

Я встал на колени и легко повторил придуманную ей формулировку – при подготовке к экзаменам мне приходилось и не такие сложные определения заучивать. Честно говоря, такого трепета и волнения, как раньше, я к Ире уже не испытывал – перегорела у меня юношеская влюблённость. Хотя, трахнуть её мне по-прежнему хотелось. Да и оставалась небольшая надежда, что как только у нас начнётся самый обычный секс, то отношения нормализуются сами собой.

Ира снова заставила меня отвернуться к стенке и опять чем-то долго принялась шуршать. А когда разрешила поворачиваться, увидел, что она снова лежит в той же байковой ночной рубашке, укрывшись одеялом по пояс. За окном стоял день и я надеялся, что смогу её рассмотреть, но ничего подобного! Она запретила заглядывать под одеяло, не позволила задрать ночнушку вверх, а когда я попытался погладить ей лобок и бёдра, возмутилась, что ей щекотно. Оставался один способ – я опять навис над ней и стал членом легонько водить по половым губам и клитору. В этот раз она раздвинула ноги и согнула их в коленях (наверняка проконсультировалась – какой прогресс!), и теперь я легко добрался до её прелестей. От соприкосновения открытой головки члена с нежной девичьей писечкой у меня по яичкам и пояснице побежали иголочки. А когда там стало влажно, аккуратно подвёл головку к вожделенной вагине и воткнул – наконец-то глубоко! Не по самые яйца, но большую часть члена я ей впихнул. Насладиться волшебными мгновениями я не успел – только почувствовал, что влагалище у неё тесное и узкое, так как член вошёл чуть не со скрипом, и ощущения у меня возникли жёсткие и неприятные. Ира тотчас закричала и, упёршись мне кулачками в грудь и одной ступнёй в живот, опять сбросила меня на пол. Хорошо хоть коленом по яйцам не двинула. От временной кастрации меня спасло только то, что в тот раз уже я лежал между её ног, а не наоборот.