Лана Мейер - Сердце

– Все, доволен?

Он посмотрел на меня так, будто я сморозила чушь и я – ничтожество. Он на все так смотрел.

– А еще один шаг? И еще один? А руки вверх поднимешь? – подразнил он, разминая шею.

– Почему я должна тебя слушать?

– А кому это надо? Мне или тебе? – он облокотился на поручни и вновь приблизился ко мне. Потом перешел на место, где заканчивались поручни и поманил меня одним пальцем.

– Ну, раз ты так распинаешься, может, и тебе.

– Мне просто скучно, – Майкл картинно зевнул. – А ты упрямая…хотя, нет, знаешь, что? Ты же просто слабачка!

Вот это уже задело. Особенно тон, которым он все это говорил. Не лучшая терапия для меня сейчас в таком состоянии…

– Ты просто не знаешь, каково мне сейчас…

– Конечно, куда мне до тебя, Мика-мученица. Ведь я в больницу тоже на курорт приехал, – он прямо-таки выплюнул эти слова, будто за ними стояло что-то ужасное. – Мне не понять!

– Ты не знаешь, что такое потерять любимого… – прошептала, чтобы он не слышал. – Я не слабая… – опускаю глаза в пол, чувствуя, как начинаю плакать прямо перед человеком, из-за которого сама когда-то проливала слезы.

– С-Л-А-Б-А-Я.

– Нет.

– А я говорю, что ты СЛАБАЯ, Мика, – громко говорит он и ударяет рукой по перекладине так, что она начинает трястись вместе со мной.

– Нет! Я не слабая! – начинаю выть я, хотя Майкл – последний человек на земле, перед которым я хочу так выглядеть и открывать свои чувства.

– Не вижу, как твои ноги идут! Слабая! Или какая ты, какая ты, Мика?

– Я не слабая, – начинаю медленно двигаться по направлению к нему, закаленная злостью и новым стрессом. Боль будто бы уходит на второй план, и у меня получается. Я почти не заметила, как отпустила поручни и продолжила двигаться к Майклу.

– Какая ты? Не слышу.

– Я не слабая!

– Неправильный ответ! – он снова ударил по балке, и это было так грубо и унизительно, что захотелось реветь еще сильнее, но слез уже просто не было. За эти шесть недель они закончились в моем организме, и сейчас я истратила свои последние «драгоценные» запасы.

– Сильная. Я сильная, – как мантру начала повторять себе я, на минуту даже забыв о Майкле. Он расшатывал поручни, и весь мир крутился в моих глазах, словно я выбиралась с морского дна через воронку, сквозь которую туда и попала.

Живая утопленница.

– Никто не будет тебя жалеть! ЕЩЕ ШАГ! БУДЬ НАСТОЙЧИВА! – доносился, словно сквозь шум, ненавистный мне голос, и я шла вперед.

Воронка скрутила мне внутренности – сначала ноги, живот, а потом самое важное – грудь вместе с дыханием, и перед тем, как меня выбросило на «воздух», она перекрыла его, сжав меня в своих смертоносных объятиях.

А потом я сделала последний шаг по направлению к Майклу. Он отступил назад, и я упала.

Снова.

Не глядя, он потянул меня за руку, и я присела на ближайший тренажер для тренировки внутренних мышц бедра.

– Если не хочешь вызывать у окружающих жалость – борись, – поставил диагноз он и сел на соседний тренажер, начиная качать руки.

Мне казалось, что я вся насквозь промокла, еще и плакала…я, наверное, выгляжу просто ужасно, и уже несколько минут не могу отдышаться. Но я шла. Я начала двигаться.

И как бы я ни ненавидела Майкла, он прав. Я все время жалею себя по жизни. Что в школе, когда я была неприметной овечкой, что с Домиником, который всегда готов был сдуть с меня пылинки. Пожалеть, помочь, поддержать. Только благодаря поддержке мужа я стала двигаться по направлению к своим мечтам, но это долго не приносило результатов.

Потому что я не целеустремленная. И я недостаточно боролась.

– Не хочешь сказать «спасибо»? – съязвил Майкл, потому что я просто молчала. Так сильно ушла в себя, что и забыла, что нахожусь здесь, а не в отчаянном одиночестве своей комнаты.

– Ты кричал на меня, – новая волна злости – не разрушительная, но ощутимая, одолела меня. Он качал мышцы, как ни в чем не бывало, и его лицо почти не напрягалось при движениях. Ему не больно? Или он настолько терпим к боли?

– Я кричал, потому что это был единственный путь расшевелить тебя, – без эмоций произнес он, продолжая заниматься.

Я немного оттаяла. Если бы не наше прошлое, я бы даже действительно была ему благодарна.

– Я не была настойчива, – я говорила, хотя, судя по тому, как он смотрел в одну точку, Майкл уже потерял ко мне интерес. Хотя еще пятнадцать минут назад он массировал мне ноги и бедра. —Потому что боюсь перемен. Когда я выйду из этой больницы…все изменится.

Не знаю, почему сказала все это Майклу. Что за чертовщина происходит каждый раз, когда мы вместе?

– Я не готова. Была не готова, – я будто сама с собой разговаривала. – А как ты оказался здесь? – выпалила я, и Майк наконец снова выстрелил в меня своими стальными глазами-пулями.

– Я подрался и сломал руку, – он вдруг моргнул, почти растеряно, и слегка отвел глаза в сторону.

Звучало как-то абсурдно, потому что его руки выглядели такими сильными. Когда он делал упражнения, его бицепсы в темных татуировках напрягались так, что казалось они вот-вот лопнут.

Трахаться и драться.

Я даже помнила, как тогда, в шестнадцать, нащупывала вены на его бицепсах и просто сходила с ума от прикосновения к ним.

– В этом отделении нет пациентов с такими травмами.

– Ты решила заняться анкетированием? – парировал он, намекая на то, чтобы я от него отстала. И правда. Как глупо было задавать ему этот вопрос.

– Действительно, – я потянулась к костылям и, приготовившись снова испытать килогерцы боли, поднялась на ноги. – А ты не изменился, совсем.

Он даже бровью не повел, и я направилась к двери, стараясь сильно не кряхтеть, несмотря на то, что в ногу будто шип вставили.

– А ты изменилась внешне, Мика. Судя по всему, твоя попка была накаченной до того, как ты попала сюда. Не то, что в школе.

К моим щекам будто прилепили перцовые пластырь – они пылали, как и мой стыд, пробудивший в душе старые воспоминания.

– Не забудь есть побольше белка, иначе потеряешь остатки былой роскоши, – хмыкнул он, мимолетом посмотрев на мои бедра в обтягивающих лосинах.

Я со злостью бросил майку на кровать, вспоминая о том, как прошел еще один мой день. С новым, черт возьми, сердцем. В больнице, где я от скуки уже начал общаться с этой неприметной крошкой, которая сходила с ума по мне в школе. Я прекрасно вспомнил о том, что между нами было.

Ну было и было. Было и прошло. Это все случилось так давно, что я наверняка уверен – ей все равно, и она не придает этому значение.

Да вот только в ее присутствии у меня почему-то кололо в левой части груди, и догадывался, что именно болело. Как только веснушка покидала поле моего зрения, все вновь приходило в норму.