Рия Плага - Никогда не поздно

– Алиса, – её голос, в отличие от взгляда, холодный, со стальными нотками. На автомате я скрещиваю на груди руки, стараясь себя защитить. Хотя не уверена, что она способна причинить мне боль специально. Но кто знает причину её появления? Возможно, она искалечит меня, даже не отдавая себе отчёт в том, что совершает.

– Ты можешь выйти? Нам необходимо поговорить, – просит она, но я почему-то читаю в этих словах приказ. Возможно, я и хотела бы не подчиниться, но вместо этого хватаю ключи из вазы рядом с дверью и прикрываю дверь за собой.

На мне всего лишь домашние синие штаны и белая майка, открывающая все мои достоинства и не дающая возможности разыграться фантазии, потому что всё и так слишком хорошо видно. Я чувствую, что выгляжу неподобающе для подобной встречи, но менять не стала бы ничего.

Оказавшись в полумраке коридора, я могу более тщательно рассмотреть непрошеную гостью.

Она немного ниже меня ростом, с короткой стрижкой, и я знаю почему. С трудом сглатываю, зная, через что пришлось пройти этой женщине за последние несколько лет. Но выглядит она не так, как я себе представляла, как запомнила мельком на ненавистной мне свадьбе. Я беззастенчиво разглядываю её кружевную белую юбку чуть ниже коленей, серую кашемировую водолазку. Я даже на расстоянии ощущаю её мягкость, и понимаю, сколько она стоит. На ней красные лаковые туфли без каблука, делающие её образ ярким и запоминающимся. Эта женщина точно знает, как выглядеть великолепно, даже пережив самое ужасное, что может быть в этом мире. Я восхищаюсь ею, и, наверное, она видит это по мне, потому что одаривает слабой улыбкой.

– Я хотела посмотреть на девочку, которая так повлияла на моего сына, – объясняет она своё появление на пороге моего дома, но нисколько не истолковывая его на самом деле.

Мы с Фабианом не общались уже полгода, с того самого дня в аэропорту, когда он улетал со своей женой и её матерью, а я навсегда покидала Штаты, чтобы не встретиться с ним и любым другим человеком, что может связать меня с ним. Было слишком больно возвращаться к нему, даже мысленно, и сейчас, смотря на его мать, эта боль вновь просыпается во мне. Я чувствую, как озноб пробирается под кожу, и не могу остановить себя от того, чтобы не начать дрожать. Нет, мне не холодно. Мне страшно от того, что она может сказать дальше, но больше я боюсь того, что не до конца забыла свои чувства к этому невыносимому мужчине, который разрушил меня до основания.

– С ним все хорошо? – мой голос дрожит против воли, и вопрос разрывает пространство, оглушая меня. Мне не безразлична его судьба, даже спустя столько дней вдали.

– Как посмотреть, – замечает она, рассматривая меня ещё пристальнее, от чего я ещё больше ёжусь и хочу раствориться в этом пространстве, чтобы она не могла проникать под кожу, задевая те струны моей души, что я давно в себе убила ядом любви Фабиана Бойла.

– Что вы имеете в виду?

– Я хотела просить тебя вернуться домой, – её голос снова становится стальным.

– Мой дом здесь. Не понимаю, что вы хотите от меня. Почему вы не объясняете, что с Фабианом?

– Он жив, если ты про это. Физически, во всяком случае, он все ещё жив и находится дома. Но его душевное состояние – повод для того, чтобы ты вернулась домой. Ты нужна моему мальчику, – говорит она это, как заученный текст, что нисколько не объясняет мне того, что происходит на самом деле.

Впрочем, если она здесь, то с Фабианом точно не всё в порядке. Видимо, совершать глупые поступки у него в крови, и от этой привычки он не избавится никогда. Но я не тот человек, что будет решать эти проблемы. Он больше не моя головная боль, да и никогда не должен был ею стать в принципе.

– Боюсь, что я не смогу помочь вашему сыну. Вы зря совершили такое длительное путешествие. Кстати, как вы узнали, где меня найти? – я откинулась на закрытую дверь моей квартиры, стараясь держаться увереннее на её фоне и не выдавать того, как сильно бьётся сердце у меня в груди от одного упоминания имени её сына.

– Оливер выдал твой адрес после того, как я рассказала, насколько всё плохо, – наконец ответила она хоть на один из моих вопросов, но не подарила мне желанного облегчения.

Оливер никогда бы не поступил так без веских оснований. Я знаю, насколько он ненавидит Бойла и как сильно желал того, чтобы я избавилась от этого балласта в моей жизни. Видимо, даже Оливера Шера есть чем задеть так, чтобы он разрешил кому-то вмешиваться в мою жизнь с его племянником.

– Это не заставит меня вернуться к вашему сыну, простите. После того, что он сделал с моей жизнью, я не смогу вернуться к нему. Я даже видеть его не могу, – чуть повышаю я голос, стараясь донести свои чувства до этой женщины, которая всего лишь переживает за своего сына.

Интересно, а он вообще знает, что она здесь и разговаривает со мной? А вдруг это он подослал её ко мне, чтобы разжалобить и заставить вернуться? Но надеюсь, что Фабиан не настолько низкий человек, чтобы подсылать больную мать ради своего задетого эго.

– Я знаю, что он поступил с тобой нехорошо. Он так поступает всегда, когда боится потерять кого-то очень важного в своей жизни. Фабиан очень ранимый мальчик и тяжело справляется с утратами. Но ты делала его лучше, он стал другим человеком. И я хочу такого сына, а не того, во что он сейчас превращается – в своего отца, – я вижу, что у неё на глазах скапливаются слезы, едва она затрагивает тему своего умершего мужа и того, каким он был отцом по отношению к Фабиану, да и, наверное, мужем он был также неважным. Но это не способно изменить моё отношение. Я поклялась себе никогда не возвращаться к тому, что делало меня слабой, безвольной и унижало в собственных глазах. Слишком поздно для раскаяния.

– Я не тот человек, что поможет вашему сыну. Простите меня, но я не стану помогать ему выйти из того состояния, о котором вы говорите. Он не помогал мне справиться со всем этим ужасом в моей жизни, так что и не мне приходить к нему на помощь сейчас.

– Я понимала, что не смогу тебя убедить. Но должна была приехать и попробовать, попросить сама. Знаю, он причинил тебе боль, но мой мальчик не умеет по-другому. Я не смогла показать ему, что любить нужно бескорыстно и искренне, не научила не причинять боль своим близким. Но это не делает его плохим человеком, просто его раны никто не смог залечить, и он стал ожесточён. И единственный человек, разбудивший его истинное я, не смог справиться. Я не виню тебя, дорогая. Жаль, что мы не познакомились при других обстоятельствах. Возможно, объясни я тебе это раньше, мы сейчас не стояли бы в этом холодном коридоре, – женщина пожала плечами, но не двинулась с места.

– Мне жаль. Простите, что я не могу помочь вам. Я слишком долго лечила своё сердце от вашего сына, чтобы сейчас снова окунуться в этот омут. Здесь у меня другая жизни, я наконец счастлива. Простите, – я и сама не знаю, за что извиняюсь. Наверное, не стоило просить прощения за то, что я счастлива, в отличие от её сына. В этом совсем нет моей вины. Каждый сделал свой выбор. Все могло бы быть иначе. Вот только не уверена, что было бы менее больно.