Рия Плага - Никогда не поздно

– У прохода, – резче, чем планировала, говорю я и жду несколько секунд прежде, чем краснеющая девушка отдаст мне паспорт и посадочный. Я не смотрю на Бойла и делаю всё возможное, чтобы не замечать его присутствия, хотя его смех ласкает мой слух: я так давно не слышала, как он смеётся. Я резко выхватываю свой паспорт и посадочный с приклеенной багажной биркой и, не простившись, практически отбегаю от стойки, оставляя Бойла одного. Я ускоряю шаг, надеясь, что он не последует за мной. Умоляю себя не оборачиваться и не проверять, пошёл ли он за мной. С силой стискиваю кулаки, чтобы не поддаться искушению и не увидеть его ещё раз.

– Подожди, куда ты бежишь? – хватает меня за руку Бойл и останавливает так, что я по инерции лечу на него и врезаюсь с силой в него, самодовольно ухмыляющегося.

– Я спешу на свой рейс, меня ждёт любимый мужчина, – говорю я, стискивая зубы, чтобы не раскричаться за это появление.

Три недели назад он явился в мой дом, а затем пропал. И вот снова появляется, будто всё это нормально, и мы просто обязаны разговаривать. Но это совсем не так. Ничего не изменилось за это время: я всё так же не намерена иметь что-то общее с этим невыносимым самовлюблённым мужчиной.

– Отпусти меня, – я пытаюсь выдернуть руку из его хватки, но лишь причиняю себе боль, от чего морщусь, и перестаю пытаться вырваться – это всё равно кажется абсолютно бесполезным.

– Я просто хочу поговорить, малышка.

– Не называй меня так, – мой голос срывается на крик, и я снова предпринимаю попытку вырвать руку, но всё так же безуспешно, – нам не о чем говорить. Всё было сказано много месяцев назад.

– Не заставляй меня причинять тебе боль, – Фабиан уже не кажется таким милым, как несколько минут назад: его зрачки становятся больше, а глаза ещё более дьявольскими.

Я же знала, что это хорошее настроение продлится недолго, он устанет от маски хорошего человека и снова станет тем, к которому я привыкла. Мрачным, не способным чувствовать и желающим подчинить меня себе.

– Пойдём, – дёргает он меня на себя и тянет за руку так, что едва я предпринимаю попытку вырвать руку, это причиняет мне боль. Но я всё же покорно иду за ним: не стоит устраивать сцену на весь аэропорт, мы и так привлекли слишком много внимания. Хотя, возможно, дело не только в этом: маленькая часть меня, спавшая всё это время, хочет услышать, что скажет Фабиан. Ведь, вероятно, я всё ещё люблю причинять себе боль. А может, моей надежде суждено умереть здесь и сейчас, чтобы уже окончательно оставить всё в прошлом. Не знаю, что мной руководит, но я послушно иду за ним, переставая сопротивляться. Лишь когда мы подходим к двери туалетной комнаты для инвалидов, начинаю сопротивляться с новой силой и уже набираю побольше воздуха в лёгкие, чтобы начать кричать, но Фабиан вталкивает меня в просторное помещение и щелкает замком, оставляя меня наедине с собой. Я громко нервно сглатываю, понимая, что деться мне некуда, и он, преобладая силой, может сделать всё, что угодно, а взгляд этих безумных чёрных глаз кричит, что я попалась, и мне не спастись, мне не уйти отсюда живой.

– Я не могу опоздать на рейс, – единственное, что кажется хоть немного важным, слетает с моих уст, и я вижу, как на лице мужчины расплывается самодовольная улыбка.

– Его задерживают на пару часов, не опоздаешь.

Я больше не знаю, что сказать. Это единственное, что могло его хоть как-то сдержать, но больше нет ничего, что спасло бы меня. Переминаясь с ноги на ногу, оттягиваю теперь кажущееся слишком коротким розовое платье и боюсь смотреть на Фабиана.

– Что же ты со мной сделала, что я не могу перестать думать о тебе? – разрезает воздух его вопрос, и я не успеваю поднять голову, чтобы посмотреть на него, как Фабиан преодолевает расстояние между нами за секунду, оказывается слишком близко, так что я не могу дышать. Его ладони касаются моего лица, и он заставляет меня посмотреть на него. Это всё так неправильно, но я даже не могу заставить себя вырываться – это всё равно бесполезно. Он обрушивается на меня прежде, чем я успеваю подумать о том, чего бы хотела на самом деле.

Нетерпеливый, жадный, он поглощает меня, не обращая внимания на то, что я не понимаю, что чувствую. Но Фабиану плевать на мои чувства, он руководствуется только своими желаниями. Против моей воли покусывает губы и заставляет отвечать. Или я сама хочу этого и просто не в силах перестать отвечать ему.

Он не останавливается, и вот уже руки больно сжимают мои бедра, вталкивая меня в себя. Фабиан кладёт мою руку на себя и, оторвавшись всего на мгновение, смотрит на покусанные губы, впитывая в себя образ моей капитуляции.

– Малышка, у меня стоит только на тебя, – он вдавливает мою руку в себя, показывая силу своего желания, от чего я морщусь, но, кажется, Фабиан этого не замечает. Он полностью поглощён своей страстью и желанием, совсем не замечая того, что чувствую я. В этом всегда и была проблема: его нисколько не волнуют мои ощущения. Только он, как конченый эгоист.

– Давай, утоли своё желание, только этого ты и хочешь. Показать, что ещё владеешь мной, давай, – рычу я и прикусываю с силой его губу так, что чувствую привкус крови на губах.

Фабиан отстраняется от меня и проводит пальцами по укусу на губах, рассматривает кровь и только потом переводит взгляд на меня. Взлохмаченные волосы, задранное платье и, уверена, безумные глаза. Примерно так я чувствовала себя во время изнасилования: беспомощной и нужной лишь для того, чтобы справить нужду. Это почти ничем не отличается. Разве что когда-то я уважала и любила Фабиана Бойла, но уже не могу отвечать за мои нынешние чувства по отношению к нему. Он смотрит на меня безмолвно, и это лишь придаёт мне уверенности в правильности моих слов. Я уверенно поправляю платье и вытираю рот рукавом джинсовки, стараясь стереть следы его прикосновений.

– Красиво говоришь, Фабиан, – я распускаю волосы, стянутые резинкой, и снова собираю, поправляя причёску, – «ради моей безопасности». Любовь. Разговоры. Как же много ты врёшь, – почти кричу я, продолжая смотреть на него, практически не моргая, – а тебе всего лишь нужно справить нужду. Перестань верить, что я всё ещё твоя, и найди себе дешёвую подстилку, что не умеет чувствовать. Ты можешь быть только с такими, – кричу я и, задевая Бойла плечом, толкаю дверь уборной, наконец снова оказываясь на территории освещённого заходящим солнцем аэропорта.

Я иду как можно быстрее, но более чем уверена, что он не последует за мной. Слишком поражён открывшейся правдой, теперь он ещё полдня будет переварить, и, может, до него наконец дойдёт, что с дешёвой девкой куда проще, чем со мной. Я точно не для него: слишком много думаю, чувствую и переживаю. Мне, глупышке, нужны эмоции и любовь, а не принуждение и боль.