Глеб Карпинский - Французские яйца. Сборник рассказов о любви

И вот вчера он дотронулся до нее, дотронулся, что было очень не похоже на него. Автобус шел по круговому движению, и салон слегка накренился. Тогда прядь рыжих вьющихся волос упала Элисе на шею, и он осторожно поправил эту прядь, когда она смотрела куда-то вдаль. Она словно не заметила этих касаний, а он, словно ударенный током, так и не мог отстранить от нее руку, пока она сама не сказала ему.

– Нет, нет! Не надо.

Почему он так долго не убирал руку, и почему она так долго не останавливала его? Они какое-то время ехали молча, а он думал об этом и не находил ответа. Возможно, он поправил этот локон по-дружески, но почему она не сразу отреагировала на его касание, почему она даже на мгновенье закрыла глаза и, пытаясь что-то сказать, облизала свои, будто сладкие, губы?

В этот поздний час он спросил ее об этом, чувствуя, что имеет полное право узнать правду. Элиса ответила, что у него очень чувственные пальцы, и ей было необычайно приятно, поэтому она не сразу его отстранила. Казалось, он удовлетворился ответом и хотел, было, уже выходить из чата, как вдруг она спросила его.

– У тебя большой или маленький?

Эта неожиданная дерзость со стороны этой эффектной, уверенной в себе женщины вывела его из равновесия, нарушила его личное пространство, сорвала с него ненавистную маску приличия. Он почувствовал в себе сильное возбуждение и влечение к той, кто дерзила ему.

– Большой, – ответил он честно.

Элиса, безусловно, знала, что у него есть девушка, на которой он практически женат и которая живет у него дома, но все же она спросила. И это вышибло его из седла пусть несовершенной, но семейной жизни. Как камень из-под колес обгоняющей машины рикошетом бьет в лобовое стекло обгоняемой, так и этот вопрос оставил трещину в его уставшей от приличий душе. Его опережали, он был ведомым в этой необычной игре.

Он ждал еще провокационных вопросов, и они последовали.

– Когда ты занимаешься сексом с женщиной, ты любишь сзади или спереди?

Пабло попытался припомнить свои предпочтения, но хмельная голова плохо соображала.

– И так и так, – ответил он, хотя, скорее, предпочитал позицию сзади. Ему нравилось брать свою девушку сзади за волосы, наматывать их на руку, и, чувствуя, как она подчиняется его воле, входить в нее.

– Ты бреешь там? – спросила его Элиса.

– Зачем ты спрашиваешь? В чем проблема?

– Мне нравится запах, когда берешь его ртом, когда он большой и входит до самого горла, я невольно ощущаю интим, и чем ярче он выражен, тем лучше. Этот запах сводит меня с ума, возбуждает, и почти одновременно со вкусом семени во рту, у меня наступает волна, волна без рук и каких-то стимуляцией. Эта волна никак не передаваема. Это волшебство. Не мойся сегодня.

Он не ответил ей и невольно расстегнул ширинку. Эрекция была настолько сильной, что ему нужен был простор. Такой нереальный ночной разговор, а что будет в следующий раз утром, когда они посмотрят в глаза друг другу на автобусной остановке, как будто и не было этой пошлой переписки.

– А еще мне нравится, – продолжала Элиса, дразня его воображение, – класть клубнику со сливками на соски, или лед… Ты любишь клубнику со сливками?

Пабло подумал, что, наверно, она нализалась, как и он. Каждый имеет право на это. Может быть, у нее кто-то умер?

– Сегодня день не задался, – написал он ей, пытаясь оправдать ее невежественное насилие над ним. Но Элиса настаивала.

– Приходи ко мне, я жду, только я буду доминировать.

Он остолбенел от ее дерзости. Ему захотелось поставить ее на место. Рвущаяся наружу плоть подсказала ему, как это сделать. Он стал спешно одеваться. Никогда прежде его так не совращали. Никогда прежде он так не желал какую-либо женщину.

– Я знаю, где ты живешь, Элиса, и приду! – написал он ей резко, – но только доминировать буду я!

Почти бегом Пабло выскочил на улицу и поспешил к ее дому. Он еще издалека увидел, как в ее окне горит свет. Когда он подошел ближе, то заметил, как Элиса властно махнула ему рукой, чтобы он немедленно поднимался к ней. Пабло ухмыльнулся. Он не махнул ей в ответ, потому что был зол на нее за то, что она его провоцировала, за то, что она толкала его на измену, и сейчас он здесь, вместо того, чтобы спать на диване. Сейчас он готов был наказать ее.

«Эта сучка запомнит на всю жизнь, кто такой Пабло».

Пока он шел, у него стоял. Так долго, пожалуй, у него не стоял никогда, и в эти сакральные в его судьбе мгновенья, когда он поднимался к ней по лестнице, когда звонил в дверь и толкал открытую дверь ногой, все это время он был в действии….

– Элиса, ты где? – крикнул он угрожающе, заходя в коридор и на ходу раздеваясь и прислушиваясь к звукам ночи.

В дальней комнате, в спальне Элисы горел свет, и тихо играла агрессивная музыка. Квартира была сильно прокурена, и Пабло удивился этому, потому что Элиса была некурящая.

«Ну, точно пустилась во все тяжкие», – решил он.

В спальне перед просторной кроватью с багряной простыней, в плотных клубах сигаретного дыма он увидел Элису. Он сразу узнал ее рыжие волосы, на этот раз заплетенные в две косички. На голове у нее была полицейская фуражка. У Элисы была небольшая грудь, тонкая талия и хорошо развитые бедра и ноги, стройность и элегантность которым придавали надетые на них высокие стильные сапоги до бедра на высоких каблуках. Вокруг ее обнаженной талии обвивался ремень с тяжелой кобурой. В кобуре было оружие. Но Пабло не придал этому значения. Больше всего его волновала плетка в руке этой женщины и то, как с зажженной сигареты, зажатой в этих алых тонких губах, падает пепел. Он, как снег, падал на блестящий кованый мысок сапога. Она вытянула свою стройную ножку, приглашая Пабло присесть рядом. Пабло медлил.

– Ко мне, – приказала она, не выпуская из губ дымящуюся сигарету. И Пабло стало очень страшно….

Стояла глубокая осень. Небо заволокло серым и бесконечным туманом. Он кружился, словно кто-то невидимый и большой мешал гоголь-моголь. Желток солнца упал на край леса и медленно стекал на голую землю. Скоро должно было стемнеть. Белоснежка все еще стояла у маленького деревянного домика. Это был старенький одинокий домик, с низким потолком и покосившейся низенькой дверью, которая скрипела от слабого дуновения ветра. Она еще подумала, что тут жили, наверно, очень маленькие люди. Но зайти без разрешения, хотя домик и был заброшен, а местность пустынна, не решалась. Она смотрела на маленькие окошки с зелеными резными ставнями, на куст винограда, который только что сбросил листву. На нем все еще висели черные маленькие грозди, тронутые морозом и воробьями.

«Да, здесь летом должно быть очень красиво, сказочно, – восторгалась Белоснежка, глядя на крышу. – И печная кирпичная труба сохранилась. Какая красивая черепица! Скорее всего, ручная работа.