Полина Рей - Статус: все сложно

Но если так продолжится и дальше, его нервы в конце концов не выдержат. «Скорпионы» начали сезон отвратительно. Сегодняшний матч с «Оттавой» был девятым, сыгранным командой с начала нынешнего сезона, и девятым, который они с успехом проиграли. Счёт 0–1 был для Марка особенно унизительным. Всего одна шайба. Одна грёбаная шайба! За шестьдесят минут игры «Скорпионы» так и не сумели ответить «Сенаторам» любезностью на любезность. Чертов Андерсон увез из Сан-Франциско шатаут, а его команда – победу.

Марк отнюдь не был пессимистом, но отчётливо понимал, что его надежды на то, что однажды он поднимет над головой Кубок Стэнли и наденет на палец чемпионский перстень, с каждым годом становятся всё более призрачными.

«Сан-Франциско Скорпионз», появившиеся в Лиге три года назад в результате драфта расширения, в этом году уверенно катились по наклонной, что стало для всех полной неожиданностью. Марк изначально не ожидал особых успехов от команды, состоявшей из необстреляных юнцов да отбросов других команд НХЛ, в числе которых оказался и он сам. Его родная команда, «Филадельфия Флайерз», даже не подумала защитить его от перехода в «Скорпионз». Он был выставлен на драфт, словно залежавшийся, никому не нужный товар. Да, может он и не оправдал надежд руководства «Летчиков» и в последние годы выступления за них докатился до игры в третьем, а порой и в четвертом звене, но все же они не имели права так с ним поступать. Хотя он должен быть им благодарен. Он был настолько зол из-за того, что от него посмели отказаться, что с первого же сезона заиграл за «Скорпионз» так, как никогда не играл за «Флайерз», хотя именно такой игры ожидали от него с тех пор, как в 2001-ом году он был задрафтован Филадельфией в первом раунде под высоким четвертым номером. Злость, обида и задетое самолюбие заставили Марка Беккера продемонстрировать максимум того, на что он был способен. Сто двадцать четыре очка в регулярном чемпионате, набранные им в первом же сезоне за «Скорпионз», мгновенно сделали его кумиром болельщиков и принесли стабильное место в первом звене и капитанскую нашивку на свитер. Казалось, что «Скорпионы» всего за три года отточили жала так, что готовы бороться за самую высокую награду, и прошлогодний выход команды в плей-офф, где Сан-Франциско был безжалостно уничтожен Ванкувером с общим счетом в серии 4–1, считался все же добрым знаком. Однако обескураживающее начало нынешнего сезона быстро сбросило с небес на землю всех – и руководство, и игроков, и болельщиков. Падение «Скорпионз», по которым в этом сезоне потоптались все, с кем они успели сыграть, было до того болезненным, что команда до сих пор не могла прийти в себя.

Очередное поражение Марк уже традиционно отмечал порцией виски в баре «Казанова». С каждым новым проигрышем росло и число выпитого им алкоголя. Сегодня его будет девять порций.

Он задумчиво крутил в руках пятый по счету бокал, бессмысленным взглядом наблюдая, как янтарный напиток перекатывается с одной стеклянной стенки на другую, когда заметил рядом с собой какое-то движение. Низкий женский голос, в котором звучали нервные нотки, потребовал у бармена «чего-нибудь покрепче». Заинтригованный, Марк бросил на незнакомку взгляд искоса. Первым, что увидел, были длинные стройные ноги, соблазнительно обвившие металлические ножки барного стула. Взгляд Марка медленно, словно смакуя удовольствие, проследовал от сексапильных ног дальше, одобрительно отмечая по пути прекрасную фигуру и красивую грудь, пока не остановился на лице.

Пухлые губы красивой формы, по которым девушка то проводила языком, то нервно прикусывала, приковали к себе его внимание на несколько долгих секунд. С трудом оторвав от них взгляд, Марк не таясь осмотрел лицо незнакомки.

Вообще-то она была не в его вкусе. Брюнетка со стрижкой каре и темными глазами, в которых плескалось отчаяние. Черты лица крупные, но привлекательные. Обычно Марк предпочитал длинноволосых блондинок, но в этой девушке было что-то такое… некая сдерживаемая сексуальность, благодаря чему он вдруг отчётливо понял – переспи он с ней хотя бы раз, никогда этого не забудет.

Какое-то время он наблюдал за тем, как она решительно, но неумело пытается залпом проглотить двойную порцию виски и закашливается, с головой выдавая свою неопытность в питейном деле. Марк усмехнулся и, отсалютовав ей бокалом, спросил:

– Паршивый выдался денёк, а?

Неудачница.

Именно так ощущала себя Алиса, нервно ерзая на стуле перед стойкой бара в ожидании, когда подадут её «чего-нибудь покрепче». Убегая от свалившихся на нее проблем из дождливого Питера в сверкающий огнями Сан-Франциско, она думала, что смена обстановки поможет ей перевернуть черную страницу в жизни и начать все с начала. Но горький, разъедающий нутро осадок проследовал за ней через океан, и его не получалось сбросить с души, как лишний, ненужный груз с борта самолёта.

Все началось с того, что человек, которого она считала постоянной и неотъемлемой частью своей жизни, человек, с которым она видела своё надёжное будущее, ушел от нее к её собственной подруге со странной формулировкой «я не могу тягаться с твоими фантазиями». А разве она просила его об этом? Конечно, Глебу было далеко до героев её книг, в которых она воплощала своё видение идеального мужчины, но ведь она никогда, ни единым намёком не дала ему понять, что он в чем-то хуже, чем мужчины её грёз. Алиса прекрасно понимала, что таких мужчин, наверное, попросту не существует на свете, но не могла отказать себе в том, чтобы хоть немного помечтать.

И вот теперь она осталась одна. И что хуже всего – после ухода Глеба её идеальные мужчины тоже покинули её. Вот уже целый месяц она не могла написать ни строчки. Слова, всю жизнь охотно ей подчинявшиеся, теперь отказывались складываться в стройные, красивые предложения. Мужественные мужские образы, которые раньше всегда представали перед воображением такими живыми, в последнее время стали плоскими и размытыми. Отрицательные отзывы читателей на первые главы нового романа стали последней каплей в море поглощающего отчаяния. Алиса бросила писать вовсе. Иногда она, впрочем, делала попытки возобновить творчество, но все, что ей удавалось из себя выдавить, неизменно уничтожалось кнопкой «бэкспейс», потому что было совершенно нечитабельно. И сейчас она чувствовала себя как человек, внезапно лишившийся того, чем обладал всю жизнь – руки, ноги, голоса, слуха… Таким же инвалидом, только словесным, ощущала себя и Алиса.

Страшнее всего было думать о том, что будет с ней, если писательский кризис не прекратится в ближайшее время. Она ведь больше ничего не умела, кроме как сочинять книги. Да и не хотела уметь.