Снежная Птица - Музыка дождя

– Нет, – хмыкнул Йен, – Две трети выделенной мне для поместья земли еще предстоит отвоевывать у джунглей.

Стряпчий покачал головой и продолжил занудно перечислять все, что принадлежало Йену в далеком Садрагасе. Мужчина даже устал слушать. Наконец стряпчий подписал необходимые для поездки бумаги, посетовал на то, что в Садрагасе неохотно принимают векселя и попытался начать пространственный разговор о погоде, но его посетитель забрал свои бумаги и ушел.

Зверь внутри только что не приплясывал от нетерпения и Йену вспомнилась легенда о Чернолесье, прародине сириальцев. Когда-то их предки жили в огромном лесу, пересечь который напрямик от края до края можно лишь за несколько месяцев. В том лесу до сих пор обитают их боги, а сами сириальцы покинули его много веков назад, чтобы стать властителями самой огромной империи в мире.

Но случалось, что у кого-то из его народа бунтовал Зверь – вторая ипостась каждого сириальца, чье изображение проступает на спине подростка и с тех пор два обличья неразлучны. Но случается, что Зверь начинает перехватывать контроль у человеческой ипостаси и пытается сбежать в Чернолесье, чтобы навсегда скрыться под кронами вековых деревьев. Эту болезнь называли Звериным безумием и помнится, было время, когда Йен страстно желал для себя такого безумия. Исчезнуть из этого мира – чем не выход для впавшего в немилость отпрыска рода Артальнар?

Но его собственный Зверь, увы, безуметь не спешил, а теперь и вовсе рвался в джунгли Садрагаса. Да уж, а чего ещё ждать от тигра?

Он так и не попрощался с родными, но, честно говоря, жалел только о Торани. Сестренка единственная у кого не хватало то ли мастерства. то ли желания лгать ему словами или жестами. Нет, Торани не поняла и не приняла его поступка (что не странно, учитывая то, какую отредактированную версию выдали ей родители, заботясь о ранимых душах невинных девиц), но она единственная была с братом искренней, не пряча чувства под маской. И это подкупало.

Немного жалко девочку, ведь зная родителей, меньше всего они в своих поисках достойного жениха будут думать о благополучии дочки. Но и к сыну не прислушаются, увы. И уплыть в далекую провинцию – действительно лучший выход. Тем более, что в приграничном Садрагасе его уже год дожидается подаренное поместье. Управляющий, наверное, уже надумал озолотится, следует разрушить его чаяния.

***

Ситарэль каждый день благодарила судьбу за то, что в обители Девы успела научиться играть не просто хорошо, а великолепно. Благодаря этому каждый раз, когда хозяину вечером хотелось поразвлечься, она брала в руки лиру или флейту, а не начинала танцевать полуобнаженной, как другие рабыни. Нет, конечно, это не защитит ее, вздумай хозяин позвать к себе именно Ситарэль, но о ней часто просто забывали. О музыканте вообще легко забыть, особенно об эльфийском музыканте, который растворяется в собственной мелодии.

Ей очень хотелось быть невидимой.

Сегодня хозяину в очередной раз вожжа попала под хвост, и он велел одеть всех домашних рабынь в сари из полупрозрачного дымчатого шелка, да ещё и без нижних юбок. Ситарэль сумела исхитрится и надеть нагрудную повязку из блестящего сатина, а на свои узкие бедра намотать сари в несколько слоев так, чтобы прикрыть наготу хоть немного. Все же три года рабства не отучили ее от стыдливости. Только научили виртуозно прятать свои чувства, скрывая их ото всех. Полезное умение для рабыни. И не только для рабыни.

Последние несколько дней хозяин был увлечен своим новым приобретением, смуглой чемерисской девушкой, с аккуратными черными рожками в каштановых кудрях. Именно эта девушка сидела на коленях возле его кресла, пока остальные танцевали, а Ситарэль добывала из струн лиры размеренную мелодию. Девушку звали Нармин, “мягкая” и она действительно соответствовала своему имени, мягкая и покорная воли хозяина. Ситарэль лишь качнула головой и перевела взгляд на танцующих рабынь. Четыре. То есть всего их сейчас в малой гостиной шесть – почти весь гарем господина Аржена Тийдела. С чего бы это…?

Долго гадать не пришлось, потому что в дверь заглянул помощник хозяина, сириалец и единственный свободный слуга в этом поместье.

– Господин, ваш гость прибыл.

– Отлично. Позови его сюда и вели принести вина, – махнул рукой Аржен.

Слуга удалился, а через минуту пришел гость.

Ситарэль не удержалась и посмотрела на вошедшего. Среднего роста, немного ниже Аржена, широкоплечий, с упрямой линией подбородка, темно-русыми волосами и шрамом от ожога на левой щеке. Уродливый багровый шрам начинался у внутреннего уголка глаза, пересекал всю щеку и скрывалась под воротом рубашки. Гость с грацией опасного хищника поклонился хозяину и занял указанное ему кресло. Мужчины завели негромкий разговор, а Ситарэль вновь погрузилась в музыку, как щитом отгораживаясь мелодией от мира. Пока не почувствовала пристальный взгляд, пробившийся сквозь этот щит.

– Хороша, да? – послышался голос хозяина и эльфийка бросила в их сторону быстрый взгляд. Незнакомец буквально пожирал ее глазами, что не укрылось от господина Тийдела. – Я сам за нее целое состояние отдал. Черноволосые эльфийки, да ещё и такие юные – большая редкость.

Ещё бы им не быть редкостью. Черноволосые – Варна воинов, а воительницы скорее шагнут в огонь Девы, чем попадут в рабство. И конечно же, большинство так и поступает.

– Но эта не только редкий цветочек, она ещё и многому обучена, – продолжал Аржен. – Умеет играть на лире и на флейте. На [любой] флейте. – хохотнул мужчина. – И на кожаной тоже.

Ситарэль понадеялась, что ее вспыхнувшие ушки никто не заметил. Хозяин все продолжал превозносить на удивление многочисленные таланты своей рабыни, гость молчал, а эльфийка вновь скользнула следом за мелодией арфы, стараясь забыть обо всем.

Ей это удалось даже слишком хорошо. Настолько хорошо, что она очнулась только через час, когда господин Тийдел увел своего гостя куда-то. И ее, и танцовщиц отпустили, и девушка ушла в сад. Долго бродила между цветущих кустов, потом забрела в беседку, заплетенную густым клематисом. В той же беседке ее и нашла поздним вечером одна из горничных поместья.

– Ситарэль, тебя зовет хозяин.

Она прекрасно знала, что это значит. И для чего хозяин зовет к себе наложницу вечером. Но не угадала.

– Милая Ситарэль, – почти мурлыкал хозяин, – Ты очень понравилась моему сегодняшнему гостю. И ты пойдешь к нему сегодня ночью.

Да, это была сириальская традиция – дарить гостю на ночь одну из наложниц. Иногда даже двух. Но никогда ещё этот жребий не падал на нее. Всегда находились более красивые. Более умелые. Умеющие ублажить мужчину, а не смотреть в потолок пустым взглядом. Как Нармин, к примеру, которая льнет к хозяину, словно кошка, у Ситарэль так не получилось бы, даже если б от этого зависела ее жизнь.