Лиса Дягилева - Роковое чувство

Блонди дышал глубоко и ровно, с тихим свистом втягивая в себя, казалось, сопротивляющийся этому воздух, пытался отстраниться от реальности, помогая Катце расслабиться. Ладонь спокойно гладила монгрела по судорожно сжимающемуся животу, не спускаясь к паху, губы почти успокаивающе собирали со спины капельки пота. Катце помогал ему, с каждым вздохом, всхлипом, раскрываясь и заставляя судорожно сжавшиеся мышцы расслабиться. Одно лёгкое прикосновение, и стало ясно, что уже можно. Сначала тягуче медленно, почти не покидая тело монгрела, затем увеличивая амплитуду движений, но, пока не ускоряя темп. Рауль прижимал к себе дилера — будто пытаясь вдавить в себя, сделать своим целиком и полностью.

— Катце, — едва слышно на выдохе.

Так просто и легко перед дилером открывалась истина — Рауль любит его. Эта мысль казалась абсурдной, но сейчас Катце не сомневался в этом. Начав осторожно прогибаться навстречу движениям блонди, монгрел был уверен, что его больше не бросят, не сошлют ни в бордель, ни с планеты, и хотя бы постараются если не понимать, то прощать ему чувственные порывы в отношении Второго Консула.

В ту ночь, в квартире Катце монгрел ощущал в Эме странное напряжение — именно оно не позволило тогда сказать о своих чувствах. А сейчас было все по-другому, и можно больше не прятаться, не лгать, не врать самому себе в том, что это и есть любовь.

Объятия Рауля — крепкие и тесные — пьянили сильнее любого афродизиака. Монгрел и блонди сливались воедино не только телами, но и душами — и это было странно и хорошо, потому что никто больше не страдал. Катце получил то, о чем давно мечтал, а Рауль признал силу собственных желаний.

Монгрела стала сотрясать дрожь — это происходило каждый раз, когда Рауль полностью входил в него, задевая простату. Мышцы во всем теле сводило судорогами от того медленного ритма, в котором двигался блонди.

— Аах… ммм…

Стоны монгрела становились громкими и какими-то отчаянными.

Эм обнял Катце за грудь, заставляя подняться и прижаться к своей груди спиной.

Выдерживать медленный чувственный ритм было одновременно тяжело и неимоверно приятно — блонди чувствовал своего любовника всем телом и заставлял чувствовать то же самое монгрела. Он немного поменял угол проникновения так, чтобы при каждом проникновении касаться предстательной железы, и начал двигаться резче, удерживая Катце за бёдра, не давая сорваться с ритма. Губы Рауля жадно целовали шею монгрела, заставляя его откинуть голову назад, обнажая горло, и отдаться до конца, до последней капли и последнего вздоха — это нужно было им обоим.

Катце ощущал себя странно — хрупким и фарфоровым юношей, которого берегут и любят. Внутри него нарастало напряжение и нежность, и страсть пополам с возбуждением — ничего подобного раньше не происходило с его телом. Каждое движение Рауля толкало его из тьмы к свету, к наслаждению, к чему-то доселе неизвестному, отчего хотелось кричать и насаживаться до упора — сильно и быстро. Хотелось сойти с ума и никогда не возвращаться в реальный мир. Теперь монгрел сам поддавался бедрами навстречу блонди, и в какой-то момент его внутренние мышцы свело такой сладкой судорогой, что он закричал, выгнулся, затрясся под Раулем в диком оргазме. Мышцы ануса сокращались ритмично и судорожно, не подчиняясь никак обладателю тела, по паху монгрела потекла прозрачная белая жидкость. Глаза Катце удивленно распахнулись, а крик все еще рвался из горла.

Эм до последнего удерживал монгрела в своих объятиях, чувствуя собой все судороги его тела, а потом осторожно вышёл, опускаясь на постель сам и осторожно укладывая на себя любимого. Произошло то, что и должно было — физиология отступает перед сознанием, а значит и перед любовью. Блонди внимательно рассматривал такое незнакомо-спокойное лицо Катце, почти неосознанно гладя его по волосам, спине, бёдрам. Пальцы аккуратно и почти невесомо обводили контуры губ, проводили по щекам, зарывались во влажные волосы, освобождая лицо от налипших на него прядей. Рауль будто старался навсегда запомнить любимого таким — счастливым, спокойным, расслабленным.

— Прости меня, прости, если сможешь, — впервые в жизни произнеся эти слова, Консул нисколько не жалел о них, находя их естественными и необходимыми.

Пальцы осторожно легли на губы Рауля в немой просьбе: не извиняться. Глаза Катце странно поблескивали в полумраке комнаты. Он улыбнулся Раулю тепло и печально, а потом просто обнял.

— Чтобы не случилось, — прошептал монгрел, — помни, что я люблю тебя.

Они уснули на рассвете, так и не разомкнув объятий, оставив все сложности до следующего дня. Таким счастливым Катце не был никогда в своей жизни.

Машина быстро мчала Второго Консула Амои в Эос, и встающее над городом Солнце ярко било блонди в глаза, но он отказывался от предложений водителя закрыть окна и упрямо смотрел на небесное светило, не замечая скапливающихся в уголках глаз слёз. Он покинул комнату в борделе перед самым рассветом, на прощание погладив Катце по спутавшимся рыжим волосам и оставив короткое — «Прости» без подписи на одной из его сигаретных пачек. Он не жалел ни о своём поступке, ни о решении привести в действие давнюю необходимость — сегодня вечером все ненужные воспоминания о красноволосом монгреле раз и навсегда исчезнут из его головы, оставив только то, что нужно Амои и Юпитер. На остальное он просто не имел прав, и пришло время исправить все его прошлые ошибки. Да, он любил Катце. Сейчас он точно знал и понимал это, не теша себя иллюзиями относительно полной безэмоциональности элиты. В его генах существовало отклонение — это отклонение могло стоить Планете слишком дорого, а потому личные предпочтения блонди здесь не значили ничего. Эму было жаль лишь одного — Катце, который, скорее всего, так и не поймёт его стремления оградить их обоих от страшных ошибок и ещё более ужасных расплат.

«Прощай, Катце, — Рауль неосознанно улыбнулся, наплевав на то, что это может увидеть водитель, и закрыл глаза, убирая непрошеные слёзы. — Мне никогда не было так хорошо…»

— Господин Эм, прошу Вас, — дверь автомобиля распахнулась, и блонди осознал, что они уже прибыли на место. Кивнув услужливому сотруднику лаборатории, он быстро привёл себя в норму и вышел из машины.

Ясон встретил его в кабинете нейрокоррекции, но стоило лишь Первому Консулу взглянуть на друга — он заподозрил неладное.

— В Сазане невозможно выспаться, — холодно заметил Минк, просматривая какие-то бумаги. — Давай тебе немного снимем стресс, Рауль.

Взгляд синих глаз встретился с зелеными и блонди поняли друг друга без слов.

Рауль не стал отрицать факт проведения этой ночи в Сазане, а потому только согласно кивнул, садясь в кресло и откидывая голову на его спинку.